– А раскаяние? Неужели его совсем нет?
– Сейчас обо всех убитых жалею. Если бы была возможность, была бы волшебная палочка, как в фильме одном показывали, я бы все вернул и не стал убивать.
– Потому что жалко людей?
– Потому что неохота в таком месте сидеть, зная, что на десятилетие перспективы никакой. Надеюсь, хотя бы это не на всю жизнь. Законы могут измениться, да и право на УДО есть у меня после 25 лет отсидки.
– Но вот вы выйдете и начнете снова пить, убивать и людоедствовать…
– Не, на спиртное меня и не тянет. А если не буду пить, то и убивать не буду.
– Не тянет, потому что его здесь нет. Скажите, сокамерники вас не боятся?
– Не боятся. Но называют иногда каннибалом. В шутку, видимо. Я здесь уже много лет без выпивки, так что могу себя контролировать. Конфликты бывают, но желания убить и сердце вырвать не было ни разу.
– Чем тут занимаетесь?
– Скучно в колонии. Телевизор смотрю. Отвечаю на множество писем, что приходят из разных мест. Пацаны часто пишут, спрашивают что-нибудь. Например, как я к Гитлеру отношусь. Или про каннибализм, про мои преступления. Меня это не смущает. Раз было это в моей биографии, значит, было. Куда деваться? Что я могу изменить?
Переписываюсь с девушкой из Америки, из штата Невада. Она работает продавцом. Пишет по-русски (изучает наш язык). Она узнала обо мне с сайта российских новостей. Девушка в курсе и про убийства, и про съеденные сердца. Это ее не оттолкнуло. Она человек вполне понимающий, знает, что в жизни всякое может быть.
– Когда сердце вырезают и едят – это не «всякое»!
– В некоторых странах нормально воспринимаются вещи, которые для нас были бы дикостью. Люди везде разные.
Пока она не приезжала ко мне на свидание, но я надеюсь. Я циник, но не во всем. В некоторых темах я романтик – например, в отношениях с женщинами.
Колония, где находится людоед Бычков
Бычков как тот волк, что бродит вокруг тюрьмы, – голодный, одинокий, затравленный, агрессивный. Все звериное в нем проснулось от нищеты, пьянства и полного равнодушия окружающих к его судьбе. Все свои злодеяния он совершал, чтобы доказать обществу, нам с вами, свое право на существование. Неуверенность человека в себе, как говорит в фильме Ганнибал Лектер, побуждает его к страшным поступкам. И сколько еще таких, как Бычков, живет среди нас? Пока каждый из нас будет отказываться замечать их, проходить мимо, он рискует однажды быть найденным под кучей листвы с вырванным сердцем…
Американка Кристина приехала в «Вологодский пятак» на свидание. Оба понравились друг другу. И вскоре поженились. Более того, во время длительного свидания зачали ребенка. Жена заявляла, что хочет добиться получения Бычковым американского гражданства и экстрадиции его в США. Замечу, что это фактически нереально. И на самом деле для Кристины это к лучшему: Бычков мог забрать ее сердце (и съесть его) в прямом смысле слова. Или нет? Бычков надеется, что рано или поздно выйдет из тюрьмы. Обещает: больше охотиться на людей не будет. И дает понять: во всем, что он натворил, якобы виновато равнодушное общество.
А может, он все-таки прав насчет равнодушия? Никто не остановил Бычкова в процессе его деградации. Никто не обратил на эту деградацию внимания. А потом все ужаснулись…
Глава 6Маньяк Петров – Доктор Смерть
Серийный маньяк Максим Петров, известный как Доктор Смерть (убивал своих пациентов, делая им смертельные инъекции), скончался в колонии для пожизненно осужденных от рака головного мозга. Так уверяет нас документальный фильм из цикла «Криминальная Россия». На самом деле Петров на момент написания этой книги был жив. Более того, он очень недоволен тем, что его «похоронили досрочно».
За решеткой убийца, слава Богу, лишен возможности врачебной практики, о которой всю жизнь мечтал. Петров следит за медицинскими новостями, выступил против эвтаназии (в последнее время о ее введении во многих странах идут особенно горячие споры).
Доктор Смерть делает шокирующие признания о том, что́ его толкнуло на убийства, и выражает соболезнования… нет, не родным своих жертв, а тому парню, которого по фото ошибочно до сих пор принимают за настоящего врача-убийцу.
Максим Петров в колонии
Максим Петров не единственный, кто в XX в. получил прозвище Доктор Смерть. До него так называли, к примеру, нацистского медика Ариберта Хайма, проводившего чудовищные эксперименты над заключенными в концентрационных лагерях. Но чтобы давший клятву Гиппократа убил десятки людей «без войны и без идеи»… Здесь у Петрова только один «конкурент» – британский врач-маньяк Гарольд Шипман.
У Петрова и Шипмана даже способ убийств был одинаковый: посредством инъекций. Мотив, как оказалось, у обоих тоже одинаковый – корыстный. Официально Петрову вменили 11 убийств, Шипману – 15. Но неофициально Петрова подозревали в сотнях, а Шипман сам признался сокамернику (кстати, тот потом скончался при загадочных обстоятельствах) в 508. И тот и другой получили пожизненные сроки.
Из досье:
Гарольд Шипман – врач общей практики, работал участковым доктором. Совершал убийства в период с 1975 по 1998 г. в пригороде Манчестера (Великобритания). Жертвами были в основном пожилые люди, проживавшие на его участке (в основном женщины-пенсионерки). Преступления он совершал у них дома, когда проводил обход. Шипман вкалывал им смертельную дозу морфия и наблюдал за их смертью. Забирал из дома сувениры и деньги, а позже стал подделывать завещания некоторых убитых стариков.
Из досье:
Максим Петров – врач-педиатр, работал на станции скорой помощи. Совершал преступления с 1997 по 2000 г. в Санкт-Петербурге. Петров заходил в дома к пожилым пациентам (в основном женщинам), которые недавно сделали флюорографию (список взял в поликлинике). Измерял им артериальное давление, а потом делал укол, от которого пациент терял сознание. Петров покидал место преступления, забирая деньги и даже продукты (к примеру, чай). От его действий погибли 11 человек, десятки пострадали.
Шипман покончил с собой в возрасте 57 лет в Уэйкфилдской тюрьме, а Петрову сейчас 59, и он жив-здоров, вопреки любым фильмам и слухам. Вот он передо мной в комнате психолога колонии «Белый лебедь» (Соликамск, Пермский край).
Правильная речь, приятный голос и совершенно логичные (хоть и скупые) ответы. Но какой безумный взгляд! Как сказал кто-то из психиатров, то, что видишь, не совпадает с тем, что слышишь. Если бы старики, к которым Петров приходил домой, смотрели ему в глаза, прежде чем позволять сделать себе укол… Но зрение у пожилых пациентов слабое, а некоторые и вовсе были незрячие. А у меня от его взгляда мурашки…
– Здравствуйте, Максим Владимирович, вижу вас в добром здравии… Хотя СМИ вас давно похоронили.
– Да уж, бывает. А я на самом деле старожил колонии… За это время многое поменялось. Порядок лучше стал, и кормят теперь прилично.
– Если кому-то из сокамерников плохо будет, сможете сами помочь?
– Нет. Ну, во-первых, у меня нет медикаментов. Во-вторых, это здесь категорически запрещено (меня сразу накажут, поместят в карцер и т. д.).
А медицинские знания, конечно, остались. Я ведь окончил педиатрический институт, у меня богатая практика оказания медпомощи.
– Скучаете по работе врачом?
– Да, бывает. Но какой-то сильной тоски нет.
– По чему больше скучаете: по общению с пациентами или лекарствам?
– По оказанию помощи людям.
– Жутковато слышать это от вас – врача, «благодаря» которому люди не излечивались, а умирали. Вас даже прозвали Доктор Смерть. Как вам такое прозвище?
– Неприятное, мне не нравится.
– Некоторые психиатры настаивают, что почти все маньяки имеют психические отклонения.
– Есть такое.
– А у вас? Думаете, что-то было?
– Да. Но мне не нравится слово «маньяк». Бывает, что меня так называют, но это не юридическое понятие. И само слово неприятное.
– Серийный убийца звучит лучше, чем маньяк?
– Привычнее.
– И с чем были связаны ваши отклонения в психике? Вы насилию в детстве не подвергались? Вас избивали?
– Нет.
– Собак, кошек не убивали?
– Такого тоже нет. Я прошел все судебно-психиатрические экспертизы, но сам так и не понял причины. Мне всегда было неприятно видеть сцены жестокости.
– С чего все началось?
– Нужны были деньги. Мотив моих преступлений всегда был один: корыстный.
– Не потому, что приятно видеть умирающую жертву?
– Нет, нет.
– Не потому, что избавляли стариков от каких-то мук?
– Нет. Говорю же, исключительно корыстный мотив. Все мои 46 эпизодов – из-за денег. Хотя доходы были несерьезные, иногда всего сотня рублей. Пара эпизодов есть – там вообще ничего.
– А вы что, с самого начала не видели, что живет человек бедно, что у него ничего нет?
– Ну да, видел, конечно. Но всегда была надежда, что люди что-то прячут, скрывают. Старики могут жить бедно, а откладывать при этом куда-нибудь в кадушку… Если бы можно сейчас все изменить, я бы ни за что не пошел в медицину. Занялся бы торговлей. Видите, медицина денег не приносит. Точнее, не приносила. В последнее время очень сильно подняли зарплату медикам. Моя бывшая жена тоже врач, она сейчас получает прилично. Но в то время такого не было. В те годы врачи были в постоянной нужде. Вопрос стоял о выживании.
– А что, совсем не было у вас в доме еды, одежды? Вам отключали электроэнергию за неуплату?
– Нет, конечно, электроэнергию не отключали и одежда была. Еды не было. Зарплату не платили месяцами. А у нас дети уже тогда были.