«По собственному признанию Комарова, определить число убитых он не может, но при подсчете доходит до 30-ти» – это цитата из материалов дела. А еще там есть характерные детали: «Вспоминая о совершенных им преступлениях, показал, что само убийство, перевязка и укладка трупа в мешок отнимали у него от 15 до 20 минут. Сопротивления он почти никогда не встречал, но однажды один оказался настолько сильным, что после первого удара схватил его за горло и вступил в борьбу, но последовавшими за тем ударами молотка был лишен жизни».
Жена показала, что «о творимых им убийствам знала и принимала в них участие, выразившееся в следующем: когда Комаров приводил к себе жертв, она выходила из квартиры и запирала ее снаружи, чтобы кто-то не смог войти и помешать убийству. Как минимум в одном случае она по указанию мужа сама пригласила человека следовать за ней для осмотра лошади. Неоднократно сопутствовала мужу при вывозе трупов».
Вообще, поверить в то, что десятки людей убил один человек, было трудно. Вероятно, Комаров почувствовал эти сомнения сыщиков, поскольку неожиданно заявил, что в кровавых убийствах ему помогали трое соседей, назвал их имена. Всех сразу же арестовали, причем вместе с женами (сожительницами). Но почти у всех было стопроцентное алиби. В одном случае мужчина, работавший кондуктором, смог доказать, что в моменты совершения нескольких убийств находился среди большого количества людей.
Ничего не поделаешь, пришлось Комарову признаться, что специально оговорил соседей из-за сильной личной неприязни. «Жена также удостоверила, что иных участников убийств, кроме нее и мужа, не было». Соседей отпустили, извинившись перед ними. Тогда же Комаров признался, что настоящая его фамилия Петров.
Биография маньяка, как считают некоторые эксперты, в принципе может показать, на каком этапе он стал из обычного человека превращаться в чудовище. Однако в случае с Петровым-Комаровым это не так очевидно. Жизнь его была богата на приключения.
Но – по порядку.
Родился Василий Петров в 1877 г. в Витебской губернии. Биографию его как только не подавали. Но вот она, что называется, из первоисточника, его собственными устами:
Отец работал на железной дороге. Мальчишкой я служил у помещика. Жилось мне плохо. Меня наказывали. Били. Работал с сохой с 15 лет. А через год ушел от помещика ввиду того, что плохо кормили. Потом поступил к латышам – рубил дрова. Там мне нравилось, хорошо кормили. Работал там до 17-летнего возраста. В 18 лет стал работать на железной дороге по ремонту, в 21 поступил на военную службу. Служил в 22-й дивизии в 86-м полку в Старой Руссе. После поступил на службу к дорожному мастеру. На 27-м году женился на прислуге витебских мастерских. Служить стал кочегаром, и так 4 года. Потом перевелся на станцию помощником машиниста на водокачку, потому что жена ревновала к другим женщинам. На новом месте жили хорошо, имели коров, свиней и вообще хозяйство. В 1905 году был командирован в Верхнеудинск, поехал в Сибирь один служить. Там было хорошо, как раз в это время была объявлена свобода. Через год поехал на родину через Иркутск, переезжал через Байкал в самое опасное время. Чуть не погибли с другом. Из Иркутска отправили через Челябинск на Витебск. В 1906 году из-за слабости здоровья ушел с казенной службы. Имея денег около 1000 руб., с женой разъезжали по городам и выпивали. Наконец, когда денег не стало, поступил на службу в Могилев к полковнику, я сам – кучером, жена – кухаркой.
Было хорошо, но однажды напился пьян, разбил бочку, за что дали расчет. Когда ушел от полковника, поступил на службу к банкиру – дворником. Банкир требовал от меня удостоверения с прежней службы, так как он был еврей и боялся, как бы я не посадил в мешок… Управляющий предложил жене открыть буфет во вновь открывающемся театре, где она бы торговала яблоками, семечками и проч. по дешевым ценам. У жены был обыск, нашли яблоки, жена ударила пристава тарелкой. Разбиралось дело в суде Максимовичем, с которым я раньше играл на бильярде и поссорился. В итоге я был приговорен на год.
Комаров не рассказывает, что в 1917 г. участвовал в расстреле пленных белых офицеров и попал в плен. Было это или не было – суд не стал устанавливать. Возможно, специально, чтобы не политизировать дело маньяка.
Из материалов дела (написано следователем): «В последнее время служил извозчиком на угольном складе и намеревался ехать в Ригу, для чего переименовался в Комарова, уроженца Риги, полагая, что это поможет ему быть эвакуированным в Латвию. Но, узнав, что ему как участнику гражданской войны небезопасно возвращаться в Латвию, решил переехать в Москву».
Один из первых опросов Комарова
Софья Комарова была его второй женой. Первая умерла при странных обстоятельствах (не исключено, что от рук мужа). Дело было так. Петров вышел из тюрьмы, узнал, что жена с кем-то гуляет: «Три дня пил. Узнал адрес ее, пошел туда, но сказали, что отравилась. Причем подумал: отравилась – туда ей и дорога. Взял документы на право получения вещей жены. В больнице сказали, что умерла не от отравления, а от разрыва сердца».
А вот еще интересный фрагмент из допроса Комарова:
– Когда вы женились во второй раз?
– В 1913 году в Риге, и в том же году имел ребенка.
– Кого вы любите больше из детей?
– Больше люблю мальчика.
– Пила ли вместе с вами вторая жена?
– Нет. Только иногда пила в меру.
– Часто вы ссорились?
– Часто.
Софья Комарова в этой истории не менее значимый персонаж. Она могла бы остановить зверства мужа на любом этапе, но не делала этого. Почему? Говорит, что сначала боялась: мог ведь и ее убить, и детей. А потом наступило у нее некое отупение: убийства не казались чем-то ненормальным, стали частью повседневной жизни. Единственное, о чем заботилась Софья, – тщательно скрывать следы. В материалах дела по эпизодам, совершенным в 1921 г., Софья не проходит как соучастница, а начиная с 1922-го практически во всех указано: «по предварительному соглашению со своей женой Софьей Викторовной». О том, какой степени достигла деградация семьи, может говорить хотя бы тот факт, что были подозрения: свиней, которых супруги содержали, они кормили человечиной. Вопрос об этом задаст на суде председатель. Впрочем, Софья ответит, что такого не было.
Следствие завершили в рекордные 11 дней (с 18 по 29 мая), и дело передали в суд. Передо мной протокол судебного заседания от 6 июня 1923 г. с председательствующим Смирновым и двумя народными заседателями. В документе указано, что гособвинитель (прокурор) попросил о присутствии на процессе эксперта-психиатра. То есть до суда экспертиза не была проведена.
Протокол допроса супруги
«Подобное в те годы практиковалось, – говорит судмедэксперт Виктор Гульдан. – Специалиста приглашали непосредственно на процесс, он имел право не просто слушать, но и сам задавать любые вопросы. И потом выносил свое заключение».
«Заседание открывается в 13 ч. 15 минут. Обвиняемые по 184 ст. Уголовного кодекса Петров-Комаров и Петрова-Комарова доставлены и налицо. Свидетели налицо…»
Протокол судебного заседания
На суде, судя по ответам Комарова, кажется, что он временами юродствовал, шутил, дерзил. Либо это было проявление его психической болезни. Приведу несколько моментов из зала суда (П. – председатель, К. – Комаров, Э. – эксперт, О. – обвинитель):
Э. Отчего умер ваш отец?
К. Утонул в стакане воды, в луже спьяна.
Э. С какого возраста вы пьете?
К. С малых лет.
Э. Что пили?
К. Все, что можно было: одеколон, денатурат, самогонку, мадеру.
Э. Пили ли вы перед убийством?
К. Пил и дома, и на Конной площади.
Э. Сколько надо было вина для вас, чтобы быть пьяным?
К. Бутылки две самогонки или мадеры.
Э. Испытали ли вы жалость к убитым?
К. Было поздно жалеть.
Э. Жалко ли было, когда убивали и не находили денег?
К. Нет, все равно, убил так и убил.
П. Когда появлялось у вас желание убивать?
К. Когда появлялась охота пить. Делал все из пустяка. Сдуру.
П. Замаливали ли вы свои грехи, приглашали батюшку?
К. Батюшки приходили, но я им не каялся. Выпивал с ними. На какие деньги пили – не говорил.
П. Были ли случаи, когда молились перед иконой или читали Евангелие?
К. Евангелие читал, что можно замолить грехи.
Э. Имеете ли вы хороший сон?
К. Хороший, как лег, так и заснул.
В приведенном диалоге вопросы задает в основном эксперт. А ниже – председательствующий:
П. Верите ли вы по своей натуре в Бога?
К. Не верю никому, кроме ежа, который бывает колкий.
П. Исповедуете ли религию?
К. Нет, это фальшивая штука.
П. Есть ли в квартире иконы?
К. Были и иконы, и лампады. К Богу обращался у себя дома, не ходя в церковь.
П. Как вы начали убивать?
К. Мне очень больно говорить об этом, тем более это указано в обвинительном заключении.
П. Суду важно выяснить, что заставило вас убивать людей одного за другим в течение долгого времени.
К. Потому убивал, что никто не ловил.
П. А если бы сейчас не поймали, то убивали бы теперь?
К. Нет. Последнее убийство было бы правда последним.
П. Беспокоило ли вас во время сна то, что в этой комнате убивали людей?
К. Убивал не в комнате, а в черном ходу. Жил спокойно. Убивал только тех, которые поддавались. Убивал только крестьян, которые не понимают, что им надо. Они были в германском плену, а не на красном фронте.
П. Ну а если бы к вам пришел владелец магазина, убили бы его?
К.