Замерзла что-то, дай, думаю, в кафешку зайду, как раз подвернулась. Захожу, а там поэтический вечер. Надо же. Даже не предполагала, что такое нынче бывает. На крохотной сценке примостился на стуле дядька лет шестидесяти с пегой головой и широкими ладонями пахаря. Перебирает струны гитары, к усилителю подключенной. Под вполне себе приятную музычку свои стихи читает с легким подвыванием.
Получила свой капучино, пристроилась на барном табурете у стойки – других мест не нашлось, все занято. Слушаю. Гитара взбрякивает иной раз слишком громко, слов не разобрать. Но, может, и к лучшему. Поэт тривиален, как лист оберточной бумаги, глаза его скучны. И так же скучна и в то же время кошмарна вселенная его стихов. Там водятся хищные Коломбины, преследующие Арлекинов с тем, чтобы поменяться с ними кожей. Неудивительно, что тамошние Арлекины страдают помрачением рассудка и маниакальным бредом, им повсюду мерещатся пауки и черви:
По чертежу бескрылых крыш
Сползает время черными червями…
Бр-р-р… Почему-то вспомнилось гораздо более веселое «четыре черненьких чумазеньких чертенка чертили черными чернилами чертеж».
И сразу вслед за этим прозвучало в голове: «Я бежала по черному лесу, впереди колокольчиком звенел след…»
Я нашла ее, эту Волчицу – оборотня, сожравшего несчастную Элку и убившего моего мальчика. Именно мальчика. Для меня умер не тот давно потерявший свой прежний облик алкаш, опухший от вечного пьянства, матерившийся и распускавший руки. Умер мой Ежик-Сережик, тонконогий пацанчик, с которым мы купались летом на пляже Анапы, а зимой ходили на лыжах по замерзшей реке. Который дарил мне на Восьмое марта сначала склеенные в детском саду открытки, а потом флакончики дешевых разливных духов. Который рисовал дворцы и мечтал стать архитектором. И не важно, что архитектором он не стал, а стал дворником. Не важно, что он стал алкоголиком. Он все равно оставался моим сыном, моим мальчиком. А она убила его.
Волчица нашла меня в реальном городе, а я выследила ее в виртуальном лесу «Монстериума». Так что теперь мы квиты, счет: один – один.
Я перелопатила всех, все аккаунты на своих сайтах. Боялась, вдруг ее не окажется ни на одном. Тогда придется искать на чужих и просить помощи у тамошних админов. Такое водится. Есть существа в полном неадеквате, те, что начинают гадить вокруг себя, оскорблять других поселенцев, писать похабщину. Или притаскивают на горбу политические дрязги. Их гонят с одних сайтов, они вылезают на других. На них накапливается компромат, и админы делятся этой информацией, стараются таких отморозков не пропускать.
Но мне повезло, управилась сама. Она в ловушке. Я ее не выпущу.
ПоляковНа дату посмотрите!
Елена пришла. Пришла ко мне в тот же день, когда я получил результаты экспертизы оборотней. Результат был отрицательный. Ни Костиковы волколаки, ни красавец-медведь и рядом не стояли с Ганнибалом.
– Ну, что у вас, Елена Васильевна? Рассказывайте.
Мы устроились в «Лесной сказке». На этот раз Елена взяла кофе, и я тоже.
– Вы знаете, Алексей Федорович, я нашла ее. Волчицу. Вот, смотрите.
Она раскрыла свой ноут. Сайт «Монстериум». Как она там говорила, «разная самопроизвольная нечисть». Елена потыкала в кнопки.
– У меня есть доступ к аккаунтам. Я всех местных перелопатила. Вот она. Имя участника Элла, вместо фамилии – ЭллаЭлла. Ник – Одинокая волчица. Я уверена, это она.
– Почему, Елена Васильевна?
– По ее постам. Их не так много, но они, я бы сказала, интересные. Почитайте.
Я стал читать.
Вчера была лучшая ночь в этом году. Ночь большой охоты.
Ведьма, запертая в башне, сбежала. Хитрая тварь отвела страже глаза. И наверняка кто-то помогал ей, кто-то ждал ее снаружи. Хозяин выслал воинов, но они не смогли выследить ведьму. И тогда он послал меня. Уже много лет он не выпускал меня по следу. Но теперь мне повезло. Мне повезло, что она сбежала. Это была хорошая гонка. По Черному лесу бежала ведьма. Она не оставляла следов. Она так думала. Но от меня ей было не укрыться…
– Елена Васильевна, вы уверены? По-моему, это фэнтези, причем очень примитивное, мой друг, орк Семенов, наверняка способен лучше сочинить.
– Пожалуйста, дочитайте.
Голос ее опять стал колючим и требовательным. Я дочитал.
Я слышала, как впереди меня звенел колокольчиком ее след. В этом звуке была радость освобождения, уверенность, что больше ее не поймают. Это был запах счастья. Сиреневые клочки запаха цеплялись за ветки, тоненькими паутинками летали в воздухе. Ведьма была счастлива. И я была счастлива. Бег по ночному лесу – счастье. Удачная охота – счастье. Впиться зубами в горло, ощутить солоноватый вкус крови – счастье. Сегодня мне достанется так много. Сегодня мне достанется ведьма. Я знала, куда она спешит. В самой глубине леса были развалины древнего капища. Туда она направлялась.
Что ж, там я ее и дождалась. Пригласила на танец. Последний для нее смертный танец. Он был недолгим и страстным.
Мой Хозяин получил голову ведьмы.
Она видела, что прочитанный опус не произвел на меня никакого впечатления. Вздохнула. Добавила:
– Вы на дату посмотрите.
20 февраля прошлого года. Ирина Поспелова. Совпадение? Почему бы и нет.
Что там еще? Я начал прокручивать ленту этой Волчицы, будь она неладна. Там много чего было. Всякая муть про симфонию ночных запахов, вызывающий восторг бег, и патати, и патата. Но теперь я искал даты.
Вот май прошлого года. 19 мая, вторая жертва в этом деле. Недалеко от лодочной станции в восемь вечера была убита Нефедова Екатерина Викторовна, вдова пятидесяти пяти лет. Что тут у нас?
Все повторилось. И это было прекрасно.
Она оказалась воровкой. Хозяин пригласил герцогиню в свой замок. А она украла артефакт. Свита герцогини уже грузилась на корабли в порту, когда появилась я…
Так. Едем дальше.
14 сентября. Убита семнадцатилетняя школьница Таня Балакирева. Запись от 17 сентября:
…глупая пастушка даже не пыталась бежать, она просто застыла, как кролик перед удавом. Я убила ее одним ударом лапы…
Хорошо. А что у нас в ноябре? 12 ноября, четвертая жертва, бывшая балерина Варвара Осиповна Михельсон. А что скажет нам Волчица? Вот, 13 ноября:
…старая морская ведьма не успела добраться до воды. Я преградила ей путь…
Пока я читал, Феоктистова что-то говорила. Негромко, я даже не был уверен, что мне, может, она разговаривала сама с собой. Я не слушал.
Но дочитал и услышал:
– Вы знаете, Поляков, мне сон приснился. Ночь, но светло, луна в полнеба. Тропинка. Я иду по ней. Никого не вижу, но знаю, кто-то следит за мной. Бежать нельзя. Если побегу, этот «кто-то» прыгнет мне на спину. Передо мной часовня. Разрушенная, безголовая. Из-за угла навстречу выходит волк. Волчица. Я просыпаюсь. Не от страха. Во сне я рада, что встретила ее. И еще во сне я почему-то мужчина. Может быть, это вы?
ЭллаТрухлявые души
По осени еще две сученьки подвернулись.
Первая – совсем еще пацанка, сопля, а туда же. Вот уж где не ожидала на эту падаль наткнуться. У монастыря пристроилась. Там пустошь большая, ручьи в реку стекаются, озерки болотистые, кусты, заросли настоящие. Одно из моих мест. Там и не бывает никого. Глушь, даже фонарей нет.
Время – начало седьмого, я только на тропу вышла, еще не перекинулась. Слышу, рядом совсем, за кустами, девка орет: «Давай, пошел на…! Трус, говно!» И дальше матом. Из кустов парень вылез и, не оглядываясь, к дороге порысил. Я поняла, она хотела, чтоб он ее это… терлась об него, лизалась. А он не стал. Не дал ей. Она разозлилась и послала его. А когда ушел, она там в кустиках присела, джинсики спустила и мастурбировать начала. Хорошо ей, глаза закрыла, мнет себе между ног, дыхание неровное. И с каждым выдохом, с каждым сдавленным глухим стоном вырывается из нее гнойно-желтая труха, повисает облаком, забивает мне глотку. Похотливая дрянь!
Можно было убить ее мгновенно. Прыгнуть со спины. Но я хотела, чтоб она видела. Чтоб заглянула в глаза своей внезапной смерти. Я перекинулась и встала прямо перед ней. Зарычала: «Открой глаза, сука!» Она открыла. Сначала мутные, затянутые пеленой наслаждения. Но она, эта пленочка, быстро растаяла, зрачки расползлись черными лужами. Она даже не закричала. Видно, горло перехватило. Узкое, высокое, загорелое горло. Его так приятно будет перекусить.
И опять нужно бросить в воду камень. После всего.
Вода… Камень… В следующий раз тоже этим закончится. Почему? Не понимаю. Но камень, который неизвестно как оказался у меня в руке, измаранный нечистой кровью, обязательно нужно бросить в воду. Очистить?
Я стала уезжать для бега на другой конец города. Думала, там будет лучше. Там новые районы. Новые старые, построенные в конце прошлого века, когда город как на дрожжах начал пухнуть, расползаться в разные стороны. И совсем новые, построенные сейчас и даже еще не до конца, кварталы. Думала: тут меньше народу будет. Кому здесь к реке, на захламленный строительным мусором бережок, выходить?
Но вот именно здесь мне вторая сучка и подвернулась. На бережке.
Ноябрь. Темнеет рано. Холодно. Ветер. То ли дождь, то ли уже снег ледяной крупой с неба. Мне нравится. Когда в шкуре. Когда человеком – бр-р, беги быстрее. Бегу, себя слушаю, когда перекинусь. Там куцая аллейка прямо вдоль берега (пародия на набережную), скамеечки, худосочные елочки и кусты. На задах – заросли, дебри, сирень, все та же вечная наша сирень.
Я ее, тетку эту, не заметила. С первого раза не заметила, не увидела. Я же еще в человечьем облике, чувства не такие острые. Только запах чуть ноздри задел. Тот самый. Мерзкий, кислый, тухло-желтый. Мазанул по носу, и я мимо пронеслась. Я там первый раз бегала. Хоть заранее в инете посмотрела спутник, чего там, где, но все же то ли заблудилась, то ли не увидела в ящике все толком, а может, картинка устарела. В забор уперлась. Бетонный. Серый. Монолит. Крепостная стена, а не забор. Стройка, наверное, очередная намечалась. Свернула, побежала вдоль бетонной серости, чую, сейчас в город на проезжую улицу вылечу. Я обратно. Там болото уже какое-то. Пришлось разворачиваться и возвращаться туда, откуда начинала.