— А другая — это Давиан Малкор и его свита. «Пуристы». В основном аристократы. Они считают, что магия — это высокое искусство, доступное лишь избранным, тем, в чьих жилах течет чистая кровь. Для них твой дар — это дикая, грязная сила, оскорбляющая их утонченные чувства. Давиан не будет драться с тобой в коридоре. Он будет действовать хитрее. Постарается подставить тебя на занятиях, унизить социально, настроить против тебя преподавателей. Он опаснее Борга, потому что его оружие — интриги.
— А ты? К какой фракции принадлежишь ты? — прямо спросил я.
Лиам снова улыбнулся своей широкой, обезоруживающей улыбкой. — А я? Я принадлежу к фракции здравого смысла. Я здесь, чтобы учиться, а не мериться родословной или размером огненного шара. И тебе советую того же. Но с сегодняшнего дня тебе это будет сложнее. Ты теперь аномалия. А аномалии либо подчиняют, либо уничтожают.
Его слова были трезвым, холодным душем. Он был прав. Мой инстинктивный выплеск силы был стратегической ошибкой. Вместо того чтобы идти в библиотеку, куда направлялся Лиам, я свернул в противоположную сторону.
— Ты куда? — удивился он. — В Зал Пепла. — Но занятие окончено. И у тебя же наказание... — Наказание вечером. А сейчас у меня есть несколько часов, чтобы превратить свою ошибку в преимущество.
Я вернулся в пустой, гулкий зал. Запах озона все еще витал в воздухе. Я проигнорировал тренировочные манекены. Моя цель была иной. Я сел в позу для медитации в самый центр круга.
«Сила без контроля — это слабость, — сказал я сам себе. — Я повел себя как дилетант. Как тот самый Борг, который полагается лишь на мощь. Это недопустимо».
Я должен был найти решение. И я знал, где его искать. В книгах из своего прошлого мира. В концепциях из игр и аниме. Там всегда говорилось о внутренней циркуляции энергии. О том, что, прежде чем выпустить силу наружу, ее нужно «обкатать», «очистить» внутри себя.
Я закрыл глаза и погрузился в свой внутренний мир. Мое «озеро маны» после утреннего взрыва было почти пустым, но уже начало медленно наполняться. Я зачерпнул крошечную, микроскопическую каплю своей темно-красной, хаотичной энергии. И не стал выплескивать ее. Вместо этого я попытался заставить ее двигаться внутри тела по воображаемым каналам, как кровь по венам.
Боль была почти невыносимой. Моя мана была как дикий зверь. Она не хотела подчиняться, она рвалась наружу, обжигая мои внутренности. Пот градом катился по моему лицу.
Я проигнорировал предупреждение. Дисциплина, вбитая в меня Каэланом, пришла на помощь. Я терпел боль, снова и снова заставляя непослушную искру пройти по заданному маршруту: от солнечного сплетения, вверх к сердцу, к горлу, к голове, а затем вниз по позвоночнику. Снова и снова.
Это была пытка. Но через час мучений, когда я был уже на грани потери сознания, у меня получилось. Одна крошечная капля совершила полный, идеальный круг и вернулась в «озеро» уже не такой яростной. Она стала чуть светлее, чуть спокойнее.
И в этот момент раздался системный звон.
Я открыл глаза. Я был полностью измотан, моя роба промокла от пота. Но на моих губах была улыбка. Настоящая.
Я нашел свой путь. Они могут смеяться надо мной. Они могут считать меня неуправляемым психом. Но пока они будут тратить время на интриги и заговоры, я буду здесь, в тишине, закалять свой хаос, превращая его из дикого пожара в сфокусированный луч плазмы.
Когда вечером Лиам нашел меня в комнате, я сидел на кровати в позе для медитации. — Ты чего тут? — удивился он. — Тебе же на кухню, котлы драить. Я открыл глаза. — Уже иду, — спокойно ответил я. Лиам посмотрел на меня и нахмурился. — Ты какой-то... другой. Что ты делал в зале весь день? — Учился, — ответил я и встал. — Учился на своих ошибках.
Он не понял. Но я видел в его глазах новое любопытство.
Я шел на свое наказание, но чувствовал себя победителем. Сегодня я показал всем свою самую большую слабость. Но я же и нашел способ превратить ее в свою самую большую силу. Игра только начиналась, и я только что получил свой главный козырь
Глава 16 Кухня и кузница
Я проснулся от гулкого удара колокола еще до того, как он прозвучал во второй раз. Тело, приученное к боли и дисциплине, отреагировало мгновенно. Не было ни сонной неги, ни желания спрятаться под одеялом. Лишь холодная ясность и ноющая боль в мышцах — мои вечные спутники.
— И снова в бой, — пробормотал Лиам с соседней кровати, зарываясь головой в подушку. — Иногда мне кажется, что этот колокол — глашатай апокалипсиса.
Я молча оделся. Моя новенькая форма с красной отделкой уже казалась мне второй кожей. За завтраком в Большом Зале я снова ощутил на себе десятки взглядов. Я был местной достопримечательностью. Аномалией. Сумасшедшим, который в первый же день устроил взрыв. Аристократы во главе с Давианом Малкором смотрели на меня с брезгливым презрением. Группа силовиков Борга — с откровенной, хищной насмешкой. Остальные — со смесью страха и любопытства. Я не обращал на них внимания, методично поглощая свою безвкусную овсянку. Их мнения были для меня лишь фоновым шумом.
После завтрака все адепты нашего курса отправились в Зал Пепла на утреннюю тренировку. Все, кроме меня. Мой путь лежал в другую сторону. Вниз по каменным лестницам, в самые недра Академии, туда, где никогда не пахнет озоном и древними фолиантами.
Кухня Академии была отдельным, бурлящим миром, похожим на нутро огнедышащего дракона. Жар от огромных печей, пар от кипящих котлов размером с лодку, лязг посуды, крики главного повара и ругань прислуги — все это смешивалось в оглушительную, хаотичную симфонию. Здесь не было магии. Здесь был тяжелый, монотонный, физический труд.
Меня встретила Марта, главная повариха. Это была огромная, как медведица, женщина с руками, способными согнуть подкову, и голосом, который перекрывал любой шум. — А, еще один волшебник-недоучка, — пробасила она, оглядев меня с головы до ног. — Думал, раз умеешь пускать искры, то и работать не надо? Здесь твоя магия не поможет. Вот котел. Вот скребок. Чтобы к обеду блестел, как задница кота. Не справишься — останешься без ужина. За работу!
Так началась моя новая рутина. Половину дня я проводил на кухне. Я драил котлы, покрытые слоем жира толщиной в палец. Я чистил горы картошки, пока пальцы не начинали сводиться судорогой. Я таскал мешки с мукой, от которых трещали мои детские кости.
Это было унизительно. Это было изнурительно. И это было лучшей тренировкой, о которой я мог мечтать.
Я не жаловался. Я работал. Молча, методично, с холодной эффективностью. Я превратил наказание в свою новую дисциплину. Каждое движение скребком было отработкой монотонности. Каждый поднятый мешок — микроскопической прибавкой к силе. Мой статус «Одинокого Волка» делал меня невосприимчивым к унижению. Я не был здесь Кайлом, аномальным магом. Я был безымянным рабом, и эта анонимность давала мне свободу. Свободу наблюдать и становиться сильнее.
Даже Система обладала своеобразным чувством юмора.
Вечером я возвращался в комнату, смертельно уставший, пахнущий помоями и гарью. Лиам встречал меня сочувствующей ухмылкой. — Ну как, герой дня? Покорил гору грязной посуды? — спрашивал он, перебирая струны своей лютни. — Я выжил, — коротко отвечал я.
Он был моей единственной связью с жизнью курса. Он рассказывал мне, что происходило на занятиях, пока я оттирал жир со сковородок. — Мариус сегодня учил их создавать огненный кнут. Давиан, конечно, преуспел — его кнут был тонкий и хлесткий, как у дрессировщика. А Борг создал не кнут, а дубину из пламени, которая погасла через три секунды. А Серафина… эта ведьма создала три маленьких, но быстрых кнута одновременно. Она становится опасной.
Он делился слухами. — Знаешь, Давиан вчера весь вечер доказывал своим дружкам, что твой взрыв — это признак слабой магической родословной, неспособности к контролю. Говорит, что такие, как ты, быстро выгорают. А Борг поспорил на десять серебряных монет, что заставит тебя плакать до конца недели.
Я слушал и запоминал. Каждое слово было информацией. Каждая сплетня — штрихом к портрету моих врагов.
Но настоящая работа начиналась, когда Лиам засыпал. Его тихое, размеренное дыхание было сигналом. Я садился на пол в позу для медитации и погружался в свою внутреннюю кузницу.
Навык «Закалка Хаоса» был моим самым главным секретом. И моей самой страшной пыткой. Я погружался в свое бурлящее, алое озеро маны и начинал гонять ее по внутренним каналам. Это было похоже на попытку пропустить раскаленную лаву через тонкие стеклянные трубки. Каждая циркуляция — это спазм, волна обжигающей боли, проходящая по всему телу. Я стискивал зубы, чтобы не закричать, чувствуя, как пот заливает лицо. Я использовал всю свою волю, всю дисциплину, которой научил меня Каэлан, чтобы не потерять контроль, чтобы не дать этому внутреннему огню сжечь меня изнутри.
Но с каждой ночью, с каждым мучительным циклом я чувствовал, как моя мана меняется. Она все еще была яростной, но в ее реве появлялись осмысленные ноты. Она становилась послушнее.
А однажды ночью я добился прорыва. Совершив очередной цикл, я почувствовал, как от основной, бурлящей массы моей маны отделилась крошечная, чистая капля. Она была уже не темно-красной, а ясной, оранжевой, как пламя свечи. Она была слабой, но абсолютно стабильной. Я мог удерживать ее без всякого напряжения. Я научился очищать свой хаос, создавать небольшой запас «нормальной» маны. Это было величайшее открытие.
Спустя неделю моего наказания это случилось. Я возвращался с кухни поздно вечером. Коридоры общежития были уже пусты. Я был измотан до предела. И они ждали меня.
Борг и двое его дружков-прихлебателей перегородили мне путь. — Ну что, аномалия? — пробасил Борг, хрустя костяшками. — Устал кастрюли тереть? Давай мы тебе кости разомнем. А то я десятку серебра проиграю.
Он не стал ждать ответа. Он бросился на меня, выбрасывая вперед свой огромный кулак.