Я был уставшим. Моя мана была почти на нуле после ночной медитации. Но мое тело было готово.
Я не стал отступать. Вспышка «Усиления» — на долю секунды — придала моим ногам скорость. Я ушел от прямого удара, пропуская Борга мимо. Один из его дружков попытался схватить меня сбоку. Я, используя прием Каэлана, поднырнул под его руку, схватил ее и, используя его собственную инерцию, дернул на себя. Он с воплем врезался в своего второго приятеля.
Борг, развернувшись, взревел и снова бросился на меня, пытаясь схватить за робу. Его огромная ручища вцепилась мне в плечо.
И тогда я применил свой секрет. — «Горячая Рука».
Я не создавал пламени. Я просто влил последние капли маны в свою ладонь, которой уперся ему в грудь, чтобы сохранить дистанцию. Его кожаная куртка мгновенно задымилась, распространяя запах паленой кожи.
Но Борг схватил меня за ту самую руку, которой я его касался. — Попался, ублюдок! — взревел он, его лицо исказила победная ухмылка. Он начал выкручивать мне руку.
— Ты уверен? — тихо спросил я.
И активировал заклинание на полную. Не на его груди. А в своей собственной, сжатой им ладони.
Раздался не крик. Раздался оглушительный, полный боли и ужаса ВОЙ. Борг отдернул свою руку, как от раскаленного железа. Его ладонь была покрыта страшным, пузырящимся ожогом. Он смотрел на нее безумными глазами, не веря тому, что произошло.
Его дружки застыли в шоке.
В этот момент из-за угла вышел старшекурсник, привлеченный шумом. — Какого черта здесь происходит?!
Борг, скуля от боли и унижения, посмотрел на меня с чистой, незамутненной ненавистью. Прижав обожженную руку к себе, он и его шавки ретировались.
Я остался один в пустом коридоре. Тяжело дыша, я прислонился к стене. Я победил. Но это была грязная, уродливая победа. Я посмотрел на свою ладонь. Она была красной, но без ожогов — магия защищала меня.
Я выиграл эту стычку. Но я понимал, что это лишь начало. Я не просто дал отпор. Я показал зубы. И я навлек на себя ненависть врага, который был глуп, но силен и упрям. Коридоры Академии оказались ничуть не безопаснее лесов, полных гоблинов. И чтобы выжить здесь, мне придется стать еще злее, еще хитрее и еще безжалостнее.
Я посмотрел на свою ладонь. Она не пострадала, но я все еще чувствовал на ней фантомный жар и помнил запах паленой кожи. Я использовал магию как дубину, как последний аргумент в кулачном бою. Это было эффективно, но примитивно. Недостойно того, кто поставил себе цель одолеть самого Хакона Мясника.
— Что здесь было?
Из-за угла показался старшекурсник в синей робе Пути Стали. Его тяжелый взгляд скользнул по мне, затем по темному следу на стене, куда отлетел один из дружков Борга. — Опять ты, новенький? — в его голосе не было любопытства, лишь холодное неодобрение. — Твое имя уже знает весь корпус. Первый день — взрыв. Первая неделя — драка. Ты ищешь неприятностей?
— Неприятности нашли меня, — ровно ответил я, выпрямляясь и глядя ему в глаза.
Старшекурсник хмыкнул, изучая мое спокойное лицо. — В этих стенах, малец, неприятности — это как хищник. Они чуют запах слабости и страха. А еще они чуют запах крови. И ты сегодня пустил кровь. Запомни: любой бой, который ты начал не по правилам арены, ты уже проиграл, даже если вышел из него на ногах. Еще одна такая выходка — и я лично отведу тебя к магистру твоего корпуса. Уяснил?
Не дожидаясь ответа, он развернулся и ушел, его шаги гулко отдавались в тишине. Я уяснил. Я уяснил, что моя анонимность растаяла, как дым. Я стал фигурой на доске, и на меня уже начали делать ставки.
Вернувшись в комнату, я застал Лиама. Мой сосед сидел на своей кровати, но не играл на лютне. Он просто смотрел в окно, и его обычная жизнерадостная аура сменилась задумчивостью. — Весь корпус гудит, — тихо сказал он, не поворачиваясь. — Говорят, ты чуть не сжег руку Боргу. Говорят, он орал так, что в соседнем корпусе слышали.
— Он получил то, что заслуживал, — ответил я, доставая из сундука тряпицу и масло для чистки своего кинжала. Мне нужно было занять руки.
— В этом я не сомневаюсь, — Лиам наконец повернулся ко мне, и его взгляд был серьезным. — Борг — примитивный бык. Но у быка есть рога. Ты не просто победил его, Кайл. Ты его унизил на глазах у его же шестерок. Он этого не простит. Никогда. Он будет ждать момента, чтобы втоптать тебя в грязь.
Я молча кивнул, продолжая натирать сталь клинка до блеска. — Но это не главное, — продолжил Лиам. — Главное — ты показал им всем, что у тебя есть клыки. Теперь аристократы во главе с Давианом будут ненавидеть тебя еще больше, потому что ты — «грязнокровка», посмевший проявить силу. А такие, как Серафина… они будут изучать тебя еще пристальнее, пытаясь понять, насколько ты опасен как конкурент. Ты только что расписался в том, что ты — игрок. Добро пожаловать в большую игру.
Этой ночью я не занимался фехтовальными формами. Я сел на пол, скрестив ноги. Драка с Боргом показала мне мою главную слабость. Не тело. Не навыки. А контроль. Моя сила была дикой, хаотичной, она вырывалась наружу инстинктивно. Это нужно было изменить.
Я погрузился в себя, в свое бурлящее алое озеро маны. Но я не стал выплескивать ее. Я начал самый мучительный и самый важный урок в своей жизни. Я начал «Закалку Хаоса». Я заставил свою внутреннюю, раскаленную лаву течь по воображаемым венам, подчиняясь моей воле. Боль была адской. Каждый цикл был похож на пытку раскаленным железом изнутри. Пот заливал глаза, мышцы сводило судорогой. Я стискивал зубы до скрипа, чтобы не закричать и не разбудить Лиама.
Я игнорировал предупреждения. Час за часом я гонял свою непокорную силу по кругу, пока она не начала поддаваться. Ее яростный рев начал сменяться усталым рычанием. Ее темно-красный цвет — светлеть, очищаясь от примесей гнева и хаоса.
На следующий день я пришел в Зал Пепла другим. Мое тело было измождено, под глазами залегли тени. Но мой дух был тверд, как никогда. В зале стояла напряженная тишина. Я чувствовал на себе десятки взглядов, но не обращал на них внимания.
Мариус начал урок с места в карьер. — Тот инцидент показал, что некоторые из вас путают магию с поджиганием сараев, — его взгляд впился в меня. — Сегодня мы учимся контролю. Ваша задача — создать «Стихийную Сферу» и удержать ее в стабильном состоянии в течение минуты. Идеальную сферу. Без пульсаций, без выбросов энергии.
Когда очередь дошла до меня, в зале повисла напряженная тишина. Все ждали нового взрыва.
Это был мой шанс. Я вышел в круг, когда подошла моя очередь. Я не стал тянуться ко всему своему резервуару маны. Я нащупал ту крошечную, очищенную каплю, которую выковал ночью ценой неимоверной боли.
Когда очередь дошла до меня, в зале повисла напряженная тишина. Все ждали нового взрыва.
Я вышел в центр. Закрыл глаза. И потянулся не ко всему своему бурлящему озеру. А к той единственной, крошечной, очищенной капле, которую я выковал ночной болью.
Вытянув руку, я не стал чертить руны. Я вложил в эту каплю единственную мысль — образ идеальной, маленькой сферы огня.
И она родилась. Прямо над моей ладонью затеплился огонек размером с персик. Его цвет был не темно-красным, а чистым, медово-оранжевым. Вместо рева и яростной пульсации от сферы исходило лишь ровное, спокойное тепло. Неподвижно повиснув в воздухе, это маленькое пламя казалось не просто заклинанием. Оно казалось живым.
Шепот пронесся по рядам. Я видел шок на лице Давиана. Видел недоумение на лице Борга. Видел, как прищурилась Серафина, пытаясь разгадать мой секрет.
Инструктор Мариус подошел ко мне. Он долго, молча смотрел на мою идеальную сферу. — Как? — выдохнул он так тихо, что его услышал только я.
— Концентрация, инструктор, — так же тихо ответил я. Он знал, что это лишь часть правды. Но он промолчал, лишь коротко кивнув.
В тот день я не просто выполнил задание. Я показал им всем, что мой хаос может быть послушным. И это пугало их гораздо сильнее, чем любой взрыв.
Ночью, когда я снова сел медитировать, готовый к новой порции боли, тихий голос Лиама нарушил тишину. — Мой дед был ювелиром, — сказал он в темноту. — Он говорил, что ценность алмаза не в его размере, а в чистоте и качестве огранки. Кажется, ты сегодня показал всем идеальный бриллиант. Пусть и маленький.
Я открыл глаза. Он не спал. Он снова наблюдал. — Это только начало, — ответил я.
— Я так и понял, — усмехнулся Лиам во тьме. — И, честно говоря, мне чертовски интересно посмотреть, что будет дальше.
Он замолчал. А я, чувствуя его незримую поддержку, снова погрузился в свою внутреннюю кузницу. Впереди была долгая, мучительная работа. Но теперь я знал, что иду по верному пути. Я научусь гранить свои алмазы.
Глава 17 За закрытыми дверями
Кабинет Архимагистра
Вершина Башни Разума была островом тишины и порядка посреди бурлящего океана Академии. В кабинете архимагистра Тибериуса Ворна воздух был неподвижен и прохладен. Единственным звуком был тихий шелест пергамента, который он перебирал своими длинными, аристократическими пальцами. Огромное, от пола до потолка, окно открывало вид на весь комплекс Академии — на суетящиеся внизу точки студентов, на строгие корпуса общежитий, на дымящиеся трубы алхимических лабораторий. Ворн смотрел на свое королевство не как директор, а как гроссмейстер, обозревающий шахматную доску.
Раздался тихий, почтительный стук. — Войдите, инструктор.
Дверь открылась, и в кабинет вошел Мариус. Он был напряжен, как натянутая тетива. — Архимагистр. Вызывали? — Да, Мариус. Присаживайтесь, — Ворн указал на стул напротив своего массивного стола. — Прежде чем мы перейдем к интересующей меня аномалии, доложите обстановку. Поставки с севера.
Мариус слегка расслабился, переходя на знакомую территорию. — Есть проблемы. Гномы снова задерживают партию лунного камня, ссылаясь на повышенную активность орков у перевала. Наши запасы реагентов для факультета Артефакторики на исходе. — Гномы лгут, — безразлично бросил Ворн, не отрывая взгляда от панорамы за окном. — Орки для них — лишь предлог, чтобы взвинтить цену. Передайте магистру Гилдеру, пусть отправит к ним нашего торгового атташе. Пусть напомнит бородатым скрягам о договоре и о том, чьи легионы защищают их западные торговые пути от набегов из Вэйланда. Они станут сговорчивее.