«Всегда на три шага впереди, — с невольным уважением подумал Мариус. — Он видит не задержку поставок, а большую политическую игру».
— Слушаюсь, архимагистр, — кивнул инструктор.
— Хорошо. А теперь, Мариус, к более... интересным аномалиям в наших стенах. Доложите о мальчике. О Кайле.
Лицо Мариуса снова окаменело. — Он непредсказуем. Недисциплинирован. Игнорирует стандартные техники плетения заклинаний. Его так называемый «щит» был просто выбросом сырой, неконтролируемой энергии. Это чудо, что никто не пострадал.
— Но болт он остановил? — спокойно уточнил Ворн. — Он… испарил его. А потом сам рухнул от магического истощения, — с неохотой признал Мариус. — А сегодня утром на практическом занятии по контролю он снова всех удивил. Создал идеальную, абсолютно стабильную сферу огня. Маленькую, но безупречную. Я не понимаю, как он это делает. У него нет базы, нет техники. Это... интуиция. Звериное чутье. — А что насчет инцидента в общежитии? — взгляд Ворна стал острым, как игла.
Мариус помрачнел. — Он подрался с адептом Боргом. Победил. Ожог на руке Борга — магический. Мальчишка применил магию вне зала, что является грубейшим нарушением.
— Борг спровоцировал его?
— Несомненно, — кивнул Мариус. — Но факт остается фактом. Мальчишка опасен.
Ворн отвернулся от окна и посмотрел прямо на инструктора. Его глаза цвета грозового неба, казалось, видели Мариуса насквозь.
«Хаос... не просто огонь, — размышлял архимагистр, пока его лицо оставалось бесстрастным. — На Шаре он показал цвет созидания и разрушения. А теперь — идеальный контроль над очищенной частью. Он сам, инстинктивно, разделяет свою силу. Он "закаляет" ее. Это техника, о которой пишут лишь в запретных трактатах о первородной магии. Откуда восьмилетний сирота из глухой деревни мог о ней узнать? Его биография, предоставленная капитаном Грейвсом, трагична, но проста. Никаких наставников, никаких древних книг. Здесь что-то не сходится. Эта душа...».
— Инструктор Мариус, — голос Ворна был холоден и четок. — Меня не волнуют мелкие драки в общежитии. Это естественный отбор. Меня волнует природа его дара. Продолжайте стандартное обучение. Но не давите. Не пытайтесь сломать его методы. Наоборот — наблюдайте. Фиксируйте каждый его шаг, каждое новое проявление его силы. Я хочу полный отчет о нем каждый вечер. И еще одно…
Он сделал паузу. — Его сосед по комнате. Лиам из дома Вал'Терон. Мальчик умен, наблюдателен, болтлив и из семьи, абсолютно лояльной Короне. Поговорите с ним. Негласно. Пусть он станет нашими глазами и ушами. Пусть просто дружит с Кайлом и рассказывает вам обо всем, что покажется ему странным. Это в интересах безопасности самого Кайла. И всей Академии.
Мариус кивнул. Он не любил шпионские игры, но приказ архимагистра был законом. Он встал, чтобы уйти. — Архимагистр... что вы думаете делать с ним в итоге?
Взгляд Тибериуса Ворна снова устремился в окно, на тысячи маленьких фигурок студентов внизу. — Он — научная аномалия, Мариус. Нестабильная переменная в нашем выверенном уравнении. Такие переменные могут как привести к величайшему прорыву, так и вызвать катастрофический сбой во всей системе. Наша задача — изучить эту переменную, понять ее законы и заставить ее работать на благо Короны. Пока она не начала работать против нас. Можете идти.
В дальнем углу тренировочного двора, где студенты Пути Стали отрабатывали удары на деревянных манекенах, собралась небольшая группа. В центре сидел Борг, и один из его прихвостней, тощий и юркий парень по имени Флин, осторожно менял повязку на его обожженной руке. Кожа под бинтами была красной и покрылась волдырями.
— Т-ш-ш, твою мать! Полегче, криворукий! — прорычал Борг, отдергивая руку.
— Прости, Борг, — пролепетал Флин.
— Этот ублюдок... — прошипел Борг, глядя на свою рану. В его глазах была не столько боль, сколько уязвленная гордость. — Он не дрался! Он сжульничал! Использовал какой-то грязный бабский трюк! Обжег меня, щенок!
— Так а я что говорил? — встрял третий, приземистый крепыш по имени Пайк, который с наслаждением ковырял ножом деревянную скамью. — Говорил же, он не такой простой. Весь на понтах. Любимчик Ворна. С такими связываться — себе дороже.
— Заткнись, Пайк! — рявкнул на него Борг. — Что ты предлагаешь? Хвост поджать и бегать от него? Чтобы все в корпусе говорили, что Борг испугался какого-то деревенского выродка?
«Испугался... — думал Борг, и ярость снова закипала в нем. — Я?! Испугался?! Да я его в узел завяжу! Этот его взгляд... пустой, спокойный... будто он на таракана смотрит, а не на меня! Он унизил меня! И за это он заплатит!»
— Я не то имел в виду, — примирительно сказал Пайк. — Я к тому, что в открытую на него лезть теперь глупо. Он опять своей магией пыхнет. Нужно по-другому. Хитрее.
— Какая к черту хитрость?! — вскочил Борг. — Сила! Вот что решает! Настоящая сила! Не эти ваши магические фокусы! Я его в порошок сотру! Кулаками! Чтобы он понял, что такое настоящая боль, а не этот его жалкий ожог!
— Но, Борг, он быстрый, — снова заскулил Флин. — И этот его взгляд... жуткий. Может, ну его?
— Ты трус, Флин! — Борг ткнул в него пальцем. — А ты, Пайк, умник хренов. Слушайте сюда, оба. План такой. Мы его подловим. Не в коридоре. А там, где ему некуда будет бежать. В душевых. Или в подвале, куда он за овощами для кухни ходит. Зажмем втроем в углу. Флин, ты и Пайк держите ему руки, а я... а я ему объясню правила жизни в Багряном Корпусе. Без магии. Просто и доходчиво. Чтобы он потом месяц через трубочку хлебал. Поняли?!
Флин нервно сглотнул. Пайк же хищно улыбнулся. Ему нравилась идея. Чужими руками, конечно же.
— Поняли, Борг. Когда? — Я буду ждать. Ждать подходящего момента. Он ошибется. Расслабится. И тогда мы его возьмем. Он еще пожалеет, что связался со мной. Очень сильно пожалеет.
Борг посмотрел на свою перевязанную руку, и его глаза сузились. В них не было сложной стратегии или политических интриг. Лишь простая, животная жажда мести. Жажда сломать того, кто посмел его унизить. И он был достаточно упрям и силен, чтобы довести свое дело до конца.
Пока в роскошных кабинетах и грязных закоулках Академии плелись интриги, где мое имя было то ставкой, то угрозой, мой мир сузился до размеров одной комнаты. Четыре каменные стены, жесткая кровать и гулкая тишина, которую изредка нарушала тихая, меланхоличная мелодия лютни Лиама. Мои враги видели во мне дикую, непредсказуемую силу. Мои немногочисленные наблюдатели — аномалию, требующую изучения. Но никто из них не видел главного. Никто не видел архитектора, который сидел за чертежной доской моей души и с холодным расчетом проектировал оружие.
Этой ночью, после того как Лиам заснул, я сел на пол и впервые за долгое время решил провести полную инвентаризацию. Я должен был четко понимать, какими ресурсами обладаю, прежде чем строить дальнейшие планы.
— Система, полный статус, — мысленно приказал я.
Перед моим внутренним взором развернулся привычный синий интерфейс, но на этот раз я открыл все вкладки, все сноски.
Я долго смотрел на эти цифры. Они были моим истинным портретом. Портретом монстра в теле ребенка. Мой Интеллект и Мудрость были смехотворно высоки для восьмилетнего мальчика, это было наследие Кирилла. Но Сила и Выносливость едва дотягивали до средних показателей. Классическая «стеклянная пушка». Мощный удар, но рассыплюсь от первого же серьезного ответа. Это нужно было менять. Мой план скрыть навыки Пути Стали был верен, но тайно тренировать их нужно было с удвоенной силой.
Затем мой взгляд упал на список заклинаний. «Взрыв Хаоса»… Мощно, эффектно, но неконтролируемо и невероятно затратно. Это был крик отчаяния, а не оружие. Мне нужны были инструменты. Хирургические скальпели, а не кувалда.
Я закончил анализ и приступил к работе. Ночь была моей единственной настоящей кузницей.
Сначала — тело. Я снял робу и остался в одной рубахе. В пятне лунного света на полу я начал свой безмолвный танец. Медленные, отточенные движения фехтовальных форм. Я не просто повторял то, чему учил Каэлан. Я заново переживал каждый свой бой: с гоблинами, которых видел в лесу, с наемником, которого убил, с Боргом. Я представлял их атаки и выстраивал идеальную защиту. Мои мышцы горели, но я не останавливался. Затем я перешел к «Усилению». Я стоял в низкой стойке и пытался удержать это мимолетное чувство тепла в ногах. Секунда. Две. Провал. Снова. Снова боль от перенапряжения. И снова попытка.
Покончив со сталью, я сел на пол. Пришло время для самого мучительного — для огня. Для «Закалки Хаоса».
Это было похоже на то, как кузнец погружает раскаленный добела клинок в ледяную воду. Моя душа шипела, трещала и грозила расколоться от внутреннего напряжения. Я гнал по венам не просто ману, а концентрированную ярость, придавая ей форму, подчиняя ее своей воле. Каждая успешная циркуляция оставляла после себя не только невыносимую усталость, но и крошечную каплю той самой «чистой», оранжевой маны в моем резервуаре. Я копил ее, как скряга копит золото. Это был мой стратегический запас.
Когда пытка закончилась, я лег на кровать, глядя в потолок. Мозг, освобожденный от необходимости контролировать тело, заработал с удвоенной силой. Пришло время для чертежей.
Я закрыл глаза, и стены комнаты растворились, сменившись яркими, двухмерными вспышками из тысяч просмотренных аниме и пройденных игр. Я искал идеи. Не грубую силу, а тактику. Контроль.
Вспомнились ниндзя, использующие взрывные печати. Вспомнились маги из игр, ставящие на землю руны-ловушки. Это была блестящая концепция. Не просто атаковать, а заставлять врага самого идти на твою атаку. Использовать окружение. Готовить поле боя заранее.
Идея родилась мгновенно. Я сел на кровати, мое сердце забилось быстрее. Соединить несоединимое. Стабильность рун, которой меня учил Элиан, и разрушительную мощь моего Хаоса.
Я протянул руку. Сначала я вытянул из резервуара ту самую драгоценную, очищенную ману. Она была послушной и податливой. Я, вспоминая книги по рунологии, начал формировать из нее в воздухе сложный символ. Руну «Вместилище».