— Начали!
— SAXUM ARMA! — рев Борга потряс зал. Его тело снова покрылось толстым слоем серого камня, который на этот раз казался еще толще. Но он не бросился на меня. Он усвоил урок. Он будет держать дистанцию. — Ну что, крыса? Будешь бегать?
Он топнул ногой. — Terra Projectilis! (Земляной Снаряд!) Из пола вырвался острый осколок камня размером с мою голову и со свистом полетел в меня. Я уклонился. Камень с оглушительным грохотом врезался в стену позади, оставив в ней глубокую выбоину. За ним последовал второй. Третий.
Началась смертельная игра. Я носился по арене, уворачиваясь от летящих в меня валунов. Зал недовольно гудел. Со стороны это выглядело трусливо. Я был мышью, от которой пытался избавиться разъяренный великан. Борг хохотал, видя мое «бегство». Он думал, что изматывает меня, что вот-вот один из его снарядов достигнет цели.
Но он не видел главного. Он не видел, как моя рука, «случайно» касаясь пола во время очередного уклонения, оставляет на гладком обсидиане едва заметную, тускло-багровую руну. Мою «Печать Хаоса». Одну. Вторую. Третью, у самого края боевого круга. Четвертую, в центре. Я не просто бегал. Я расставлял свою паутину.
Прошло несколько мучительных минут. Я тяжело дышал, специально показывая усталость. Я намеренно замедлился на долю секунды, и очередной камень чиркнул меня по плечу.
Рваная боль пронзила руку. Я вскрикнул и пошатнулся. — ПОПАЛСЯ! — взревел Борг в триумфе.
Это была наживка. И он ее заглотил. Его осторожность, его план держать дистанцию — все было сметено волной ярости и предвкушением победы. Он бросился на меня в последнюю, сокрушительную атаку, чтобы добить раненого зверя. Он бежал прямо через центр арены. Прямо в сердце моей паутины.
Я ждал. Его топот сотрясал пол. Пять метров. Три. Два… — Detonare, — прошептал я. (Взорваться.)
Я активировал не все печати. Лишь одну. Ту, на которую он должен был наступить в следующий миг.
БУМ!
Взрыв был направленным, бьющим строго вверх. Он не нанес Боргу серьезного урона, но вздыбленный пол и ударная волна сделали свое дело. Гигант потерял равновесие, его сокрушительный рывок захлебнулся. Он рухнул на одно колено, дезориентированный, пытаясь понять, что произошло.
Но я не дал ему на это времени. — Vincere! (Связать!)
Из второй печати, рядом с которой он оказался, вырвались не языки пламени, а багровые, полужидкие цепи моего Хаоса. Они, как живые змеи, обвились вокруг его правой, ударной руки, пригвоздив ее к торсу. — Ч-что за?.. — прохрипел он, пытаясь разорвать их. Но «Цепь Хаоса», питаемая моей волей, лишь сжималась сильнее.
Он был в ловушке. На одном колене. Одна рука обездвижена. И тогда я показал ему свой главный аргумент.
Я спокойно поднял руку. Над моей ладонью зародились и зависли в воздухе десять маленьких, тлеющих, темно-красных угольков. Они не атаковали. Они просто висели, жужжа, как рой разъяренных шершней, и пульсируя обещанием невыносимой боли. Мой «Рой Углей».
— Что ты будешь делать, Борг? — мой голос в наступившей тишине прозвучал спокойно и смертельно. — Твоя броня крепка. Но твое лицо — нет.
Борг замер. Он посмотрел на свои скованные руки, потом на рой жужжащих углей, которые медленно начали кружить вокруг его головы, целясь в прорези его каменного шлема. Он понял. Он понял, что я не буду его убивать. Я буду сжигать его. Медленно. По кусочку. Его глаза, видимые сквозь прорези, расширились от ужаса. Ярость сменилась первобытным страхом перед мучительной болью.
Он взревел в последний раз — ревом не воина, а побежденного, униженного зверя. — СДАЮСЬ! УБЕРИ ИХ! СДАЮСЬ!
Я щелкнул пальцами. Угольки и цепи беззвучно погасли.
Я стоял над поверженным гигантом. На этот раз в зале не было ни смеха, ни шепота. Была лишь гробовая, почтительная тишина. Шок. Удивление. Неверие.
Я поднял глаза на ложу. Мариус был бледен. А Архимагистр Ворн больше не сидел в кресле. Он стоял у самого края балкона, подавшись вперед. Его лицо было непроницаемо, но я видел, как его глаза горят холодным, исследовательским огнем.
«Какая многоступенчатая тактика, — билась мысль в его мозгу. — Подготовка поля боя с помощью скрытых ловушек. Принуждение к ошибке через психологическое давление. Ограничение подвижности с помощью контролирующего заклинания. И завершающий удар не по телу, а по нервам, по воле к сопротивлению. Он не просто использует заклинания, он дирижирует ими в смертельной симфонии. Его разум — вот истинная аномалия».
Я развернулся и покинул круг. Я не чувствовал триумфа. Лишь холодное удовлетворение от идеально исполненного плана. Я доказал им всем, что молот можно победить. Если у тебя есть наковальня и достаточно хитрости, чтобы заставить молот ударить по ней самому.
Никто не смеялся. Никто не аплодировал. Студенты смотрели на меня с новым, сложным чувством. Это был уже не просто шок. Это была переоценка. Я видел, как в их глазах рушится привычная картина мира, где сила измерялась размером огненного шара или прочностью каменной брони. Я показал им, что самое опасное оружие — это не мускулы и не мана, а холодный, безжалостный разум.
Инструктор Мариус, бледный и хмурый, объявил результаты первого круга. Четверо адептов вышли в полуфинал, не потерпев ни одного поражения. — Давиан Малкор. Серафина Весс. Лиам из дома Вал'Терон. И... Кайл.
Имя Лиама вызвало удивленный шепот. Мой сосед, со своей вечной улыбкой и репутацией веселого разгильдяя, прошел через своих противников с такой легкой, издевательской грацией, что никто даже не понял, как именно он победил. Он не использовал ни одного мощного заклинания. Его противники просто падали, запутавшись в собственных ногах, или сдавались, атаковав призрачные иллюзии. Он был темной лошадкой, энигмой.
Мариус взмахнул рукой, и в воздухе над ареной вспыхнули пары полуфиналистов.
«Давиан Малкор против Серафины Весс»
«Кайл против Лиама из дома Вал'Терон»
Зал замер в предвкушении. Это были столкновения титанов. Лучший аристократ против лучшей простолюдинки. И два самых странных, непредсказуемых адепта — друг против друга.
— Первая пара. На арену! — скомандовал Мариус.
Это был бой, который войдет в анналы Академии. Танец шторма и урагана.
Давиан Малкор был воплощением высокомерия и силы. Он стоял в центре круга, и вокруг его тела уже потрескивали синие разряды. Он не собирался играть в тактику. Его цель — быстрое, унизительное уничтожение соперницы.
— Ты хорошо сражалась, простолюдинка, — его голос был полон ледяного презрения. — Но твой путь окончен. Fulgur Tempestas! (Буря Молний!)
Он не стал мелочиться. Он ударил сразу своим сильнейшим заклинанием. Небо в зале, имитируемое магическим потолком, потемнело. Сверху, на Серафину, обрушился настоящий ливень из десятков тонких, пронзительных молний.
Но Серафина была готова. Она не ставила щит. Она начала свой танец.
— Ventus Dominatus! (Доминион Ветра!) Вокруг нее закрутился мощный, восходящий поток воздуха. Это был не просто вихрь. Это была зона аномального давления. Воздух вокруг нее стал плотным, как вода. И молнии Давиана, входя в эту зону, замедлялись, искажались, теряли свою силу и бесследно растворялись, не долетая до цели.
— Что?! — лицо Давиана впервые исказилось от удивления. — Ты бьешь по мне, аристократ, — голос Серафины звучал спокойно и чисто, перекрывая рев бури. — А нужно бить по воздуху, по которому движется твоя молния. Но для этого нужно думать.
Ее тактика была гениальна в своей простоте. Она не пыталась блокировать его мощь. Она меняла сами законы поля боя, делая его магию бесполезной.
Разъяренный Давиан перешел к прямым атакам. — Fulgur Hasta! (Копье Молнии!) Мощный, сфокусированный разряд полетел в Серафину. Но она, используя короткие импульсы ветра под ногами, скользила по арене с невероятной скоростью, уходя от атак. А в ответ, на бегу, посылала в него свои «Лезвия Ветра». Они не могли пробить его пассивные магические щиты, но они отвлекали, сбивали концентрацию.
Это продолжалось несколько минут. Давиан, багровый от ярости, тратил огромные запасы маны на мощные, но бесплодные атаки. Серафина же, экономно расходуя силы, изматывала его, как опытный рыбак изматывает огромную рыбу.
Наконец, Давиан решился на последний, отчаянный шаг. Он начал концентрировать всю свою оставшуюся ману для одного, финального удара. Вокруг его рук начал формироваться ослепительный, пульсирующий шар чистой энергии.
Серафина видела это. И она улыбнулась. — Ты проиграл, Давиан. Вместо того чтобы готовиться к защите, она сделала нечто иное. Она начала собирать ветер со всей арены. Но не вокруг себя. А вокруг него. — Silentium Caelus, — прошептала она. (Безмолвное Небо.)
Внезапно, в радиусе нескольких метров вокруг Давиана, воздух стал абсолютно неподвижным. Он стал плотным, вязким, как смола. Он создал зону вакуума.
Давиан закончил свое заклинание и попытался метнуть его. Но его молнии, его энергии, нужен был проводник. Нужен был воздух. В вакууме его заклинание, лишенное среды для распространения, не полетело вперед. Оно взорвалось. Прямо в его руках.
Раздался оглушительный хлопок. Давиана Малкора, гордость аристократии, подбросило в воздух и швырнуло на пол. Он лежал без сознания, его дорогая мантия дымилась, а волосы стояли дыбом.
Победила Серафина Весс. Победил интеллект.
Я смотрел на нее, и впервые за долгое время мой холодный расчет дал сбой. Я был восхищен.
— Кайл против Лиама из дома Вал'Терон!
Настала моя очередь. Я вышел на арену. Напротив меня стоял мой сосед. Его лицо больше не озаряла беззаботная улыбка. Он смотрел на меня серьезно, почти с сочувствием.
— Прости, сосед, — сказал он. — Но урок с Архимагистром — слишком большой куш, чтобы поддаваться.
— Я и не ждал этого, — ответил я.
— Начали!
Я приготовился к его иллюзиям, к его трюкам. Но Лиам сделал то, чего я никак не мог ожидать. Он просто поднял руку. —