И я выпустил ее.
На седьмой день я стоял перед Ворном. На постаменте лежал голубой кристалл. Мой экзамен.
— Время вышло, Кайл, — сказал Архимагистр. — Покажи мне свой прогресс. Или свое поражение.
Я не стал принимать сложных поз. Я не стал выкрикивать длинных формул. Я просто поднял руку, направив указательный палец на кристалл. Я сконцентрировался на своей новой, идеальной конструкции. На своем шедевре.
И прошептал одно-единственное, созданное мной слово активации. — Игла.
Тишина. Почти полная бесшумность. Лишь легкий, едва уловимый свист, похожий на звук разрезаемого шелка.
От моего пальца к кристаллу метнулась почти невидимая, тончайшая белая нить перегретого света. Она не летела. Она пронзала пространство.
КРАК!
Звук был резким, сухим, как удар хлыста. Белая нить ударила точно в центр кристалла. На мгновение ничего не произошло. Голубой кристалл просто висел в воздухе.
А потом… по всей его поверхности, исходя из одной-единственной точки, пошла сеть тончайших, как паутина, белых трещин.
ДЗИНЬ!
С этим последним, мелодичным, похоронным звуком кристалл, способный выдержать удар осадного орудия, просто рассыпался. Превратился в облако мельчайшей, светящейся голубой пыли, которая медленно и грациозно осела на черный обсидиан постамента.
Ворн молчал. Он медленно подошел к постаменту. Взял щепотку голубой пыли, растер ее между пальцами. Затем он посмотрел на меня. Его лицо было непроницаемо, но его глаза… его глаза горели.
— Ты не просто "улучшил" его, Кайл, — его голос был тихим, почти гипнотическим. — Ты выбросил чертеж телеги и с нуля изобрел арбалетный болт. Ты изменил саму парадигму, доказав, что дело не в количестве маны, а в эффективности ее применения. В интеллекте, стоящем за ней.
Он выпрямился. — Второй месяц обучения начинается сегодня. Твой урок по контролю окончен.
Он жестом указал на секцию с гримуарами в железных переплетах. — Теперь мы будем учиться эффективности. Твое домашнее задание на сегодня. Выбери любое боевое заклинание пятого ранга из этой секции. И перепиши его. Сделай его в три раза мощнее без увеличения затрат маны.
Я смотрел на хранилище разрушительной силы, и мое сердце билось ровно и спокойно. Я больше не был учеником, повторяющим чужие уроки.
Я стал изобретателем. И я собирался создать оружие, достойное моей мести.
Глава 28 Вес Титана
Возвращение в свою комнату было похоже на возвращение полководца в штаб после судьбоносного приказа. В моих руках был не просто учебник. Это был «Кодекс Разлома» — гримуар легендарного мага Валеруса Опаленного. Книга была тяжелой, переплетенной в черную, как смоль, кожу, которая казалась теплой на ощупь, словно внутри нее все еще тлели угли великих битв. От нее исходила аура силы — не злой, но древней, могущественной и абсолютно безразличной к судьбам смертных.
Лиам, сидевший на своей кровати, оторвался от полировки своего загадочного амулета. Его глаза расширились, когда он увидел том в моих руках. Его обычная веселая маска слетела, уступив место благоговейному шоку.
— Это… это же… «Кодекс Разлома»! — прошептал он. — Оригинал. Я видел его изображение в «Хрониках Великих Магов». Говорят, его хранят в самом защищенном секторе библиотеки. Как?..
— Домашнее задание, — коротко ответил я, кладя книгу на свой стол. Лиам присвистнул.
— Домашнее задание… Кайл, что бы ни задумал Архимагистр, он либо решил сделать из тебя бога, либо пытается тебя убить. Третьего не дано.
Я не ответил. Я был полностью поглощен своей задачей. Переписать заклинание седьмого ранга. Сделать его в три раза эффективнее. За неделю. Эта задача была настолько абсурдной, настолько невыполнимой, что вызывала у меня не страх, а холодный, злой азарт. Ворн не просто проверял мои знания. Он бросал мне вызов. Он хотел увидеть, сломаюсь ли я.
Я открыл книгу. Страницы были сделаны не из пергамента, а из какого-то тонкого, эластичного материала, похожего на выделанную кожу саламандры. Они были испещрены сложнейшими, многослойными диаграммами. Я нашел нужное мне заклинание — «Огненная Буря».
То, что я увидел, заставило меня затаить дыхание. Это была не схема. Это была живая, дышащая, пульсирующая вселенная разрушения. Тысячи рун, сотни потоков маны, десятки вспомогательных подпрограмм. Это была не просто формула. Это была симфония огня, написанная гением.
Моя самоуверенность, рожденная победой в турнире, начала давать трещину.
Первые несколько дней я посвятил чистому анализу. Я не пытался ничего менять. Я просто пытался понять. Я сидел в кабинете Ворна, на своем привычном месте, и часами смотрел на эту диаграмму, активировав «Понимание Структуры». Я пытался разложить эту симфонию на отдельные ноты.
Мой навык, который так легко справился с барьером пятого ранга, здесь пасовал. Это было все равно что пытаться прочитать сложнейший философский трактат, зная лишь алфавит. Я видел отдельные «слова» — знакомые руны конвекции, вектора, стабилизации. Но я не мог уловить «грамматику», не мог понять, как они сплетаются в это чудовищное по своей сложности предложение.
Я игнорировал предупреждения. Упрямство, помноженное на гордыню, было плохим советчиком. Я думал, что смогу пробиться сквозь эту стену грубой силой концентрации. Я решил, что если не могу понять все заклинание целиком, то смогу проанализировать хотя бы его «сердце» — центральное ядро плетения, отвечающее за высвобождение энергии.
Я направил всю свою ментальную мощь в одну точку. Я попытался взломать код.
И код ответил.
В тот момент, когда я коснулся ядра заклинания, я почувствовал ответный удар. Это не была физическая атака. Это был информационный шторм. В мой разум хлынул поток данных такой плотности и сложности, что мое сознание просто не выдержало. Я увидел не просто руны. Я увидел стоящие за ними математические законы, почувствовал их вес, их температуру, их «вкус». Я увидел, как тысячи переменных сходятся в одной точке, рождая пламя.
Это было все равно что пытаться выпить океан одним глотком.
Мир перед глазами взорвался ослепительно-белым светом. Я почувствовал острую, невыносимую боль в голове, будто в мой мозг вонзили раскаленный добела гвоздь. Я закричал. Беззвучно.
Последнее, что я увидел перед тем, как потерять сознание, было системное уведомление, написанное ярко-красными, паническими буквами.
Я рухнул на пол кабинета Архимагистра, как сломанная марионетка. Я проиграл. Не противнику из плоти и крови. А своему собственному высокомерию.
Я очнулся в своей кровати. Голова раскалывалась. Во рту был привкус металла. Я попытался потянуться к своей мане, но наткнулся на глухую, вязкую стену. Мое «озеро» было на месте, но я не мог зачерпнуть из него ни капли. Навык «Закалка Хаоса» был серым, неактивным. Я был пуст. Я был бессилен. Впервые за долгое время я почувствовал отголосок того самого парализующего ужаса из прошлой жизни.
— Очнулся, наконец, — раздался тихий голос Лиама. Он сидел на стуле у моей кровати. Его лицо было непривычно серьезным. — Ты пролежал почти сутки. Ворн принес тебя вчера вечером. Сказал, ты «переусердствовал с учебой».
Он протянул мне стакан с водой. Мои руки дрожали. — Что ж, по крайней мере, теперь мы знаем, что бывает, когда пытаешься съесть больше, чем можешь проглотить, — сказал он, пытаясь разрядить обстановку, но в его голосе не было насмешки. Было беспокойство.
Три дня прошли как в тумане. Три дня унизительной, абсолютной беспомощности. Я не мог даже зажечь «Светлячка», чтобы почитать ночью. Я не ходил на занятия. Я просто лежал, глядя в потолок, и ждал. Ждал, когда схлынет этот внутренний паралич. Лиам заботился обо мне. Приносил еду из столовой, молча сидел рядом, играл на своей лютне тихие, успокаивающие мелодии. Он не задавал вопросов. И за это я был ему безмерно благодарен.
На четвертый день я почувствовал, как оковы спадают. Я смог дотянуться до своей маны. Она была слабой, но она была моей. Эффект «выгорания» прошел.
Я пришел в кабинет Ворна. Он сидел за своим столом, как ни в чем не бывало. — Я вижу, ты восстановился, — сказал он, не поднимая глаз от бумаг. — Надеюсь, урок усвоен. — Да, Архимагистр, — тихо ответил я. — Хорошо. Тогда ты должен был понять свою ошибку.
Он наконец посмотрел на меня. В его глазах не было ни злости, ни разочарования. Лишь холодный интерес ученого. — Ты подошел к горе и, вместо того чтобы искать тропу, попытался пробить ее головой. Ты увидел мощь заклинания, но не увидел тот вес, который за ним стоит. Великие заклинания, Кайл, — это не просто формулы. У них есть собственная… гравитация. Собственное эхо, оставленное их создателем. Ты попытался объять гений Валеруса своим слабым, нетренированным разумом, и он тебя сломал.
Он встал и подвел меня к гримуару. — Ты не можешь съесть быка целиком. Но ты можешь съесть его по кусочку. Не пытайся понять всю бурю. Пойми одну-единственную каплю дождя. Найди в этой диаграмме простейший элемент. Одну руну. И изучай только ее. Пока не поймешь ее до последней черточки. А затем — следующую. И так далее. Это займет не неделю. Возможно, месяцы. Но это единственный путь.
Я смотрел на сложнейшую диаграмму «Огненной Бури». Она все еще казалась мне немыслимой. Но теперь я видел не стену. Я видел мозаику, состоящую из тысяч маленьких кусочков. И мне нужно было просто подобрать первый из них.
Я нашел его. В самом углу заклинания. Маленькая, почти незаметная руна «Тепла». Базовая. Та, с которой начинался мой собственный путь.
Я сел на пол и снова погрузился в работу. Но на этот раз во мне не было ни гордыни, ни спешки. Лишь тихое, упрямое терпение камня, который точит вода. Урок был усвоен. И он был болезненным. Это была война. Война моего разума против непостижимой сложности магии, война моей воли против собственного отчаяния. После катастрофического провала, когда я попытался штурмом взять знание о заклинании «Огненная Буря», я усвоил главный урок: гору не сдвинуть, навалившись на нее плечом. На нее нужно карабкаться. Медленно. Уступ за уступом.