ческие барьеры, которые преломляли свет, делая того, кто за ними, невидимым. Вот она. Идея.
Этот месяц слился для меня в один бесконечный цикл из трех фаз: деконструкция, проектирование и испытание.
Проект первый: «Призматический Барьер».
Я решил полностью отказаться от идеи сплошной стены огня. Вместо этого, я спроектировал заклинание, создающее перед заклинателем не стену, а серию тонких, вращающихся линз из перегретого, уплотненного воздуха.«Деконструкция: — писал я. — Старая стена блокирует. Мои линзы будут преломлять. Они будут искажать свет, создавая эффект "миража" и делая меня трудноразличимой целью. Они будут фокусировать вражеские магические снаряды, рассеивая их энергию или даже отражая обратно. А для физических атак… любая стрела или болт, проходя через линзу, отклонится от курса».
На создание этого заклинания ушла неделя. В «Угольных Ямах» я раз за разом пытался стабилизировать эти вращающиеся линзы. Первые попытки были провальными — линзы коллапсировали или просто рассеивали тепло. Но в конце концов у меня получилось.
Проект второй: «Подземное Копье».
Следующим в гримуаре шло заклинание «Огненный Гейзер» — выброс пламени из-под земли под ногами врага. Снова мощно, но предсказуемо. Враг видел, как земля под ним начинает светиться, и успевал отскочить.«Атака должна быть внезапной, — размышлял я. — Не предупреждать, а убивать».
Моя идея была другой. Вместо того чтобы создавать гейзер, я спроектировал заклинание, которое незримо накапливало и концентрировало тепло глубоко под землей, а затем высвобождало всю энергию в одной точке, в одном мгновенном выбросе. Не столбе пламени, а тонком, как игла, копье из раскаленной добела плазмы и расплавленного камня, которое пробивало землю и врага насквозь.
Это было сложнее. Мне пришлось изучить несколько трактатов по геомантии, чтобы понять, как проводить магию сквозь толщу земли. Но результат превзошел все ожидания.
Проект третий: «Осколочная Бомба Хаоса».
Это был мой шедевр. В гримуаре было заклинание «Малый Метеор» — простой огненный шар, падающий на врага. Я решил объединить его с моим собственным, уже отточенным «Роем Углей». Я создал небольшую, плотную сферу из моей очищенной маны. Но внутри, в самом ее сердце, я запечатал каплю своего нестабильного, яростного Хаоса. Сфера была стабильна и могла быть брошена, как обычный камень. Но по моей ментальной команде или при контакте с целью, внешняя оболочка разрушалась.
Это высвобождало заключенный внутри Хаос. И он не просто взрывался. Он распадался на десятки самонаводящихся, горящих чистой ненавистью «Углей», которые атаковали всех врагов в радиусе нескольких метров.
Это была идеальная комбинация Порядка и Хаоса. Контейнер, созданный по законам структуры, и начинка из чистого безумия.
За этот месяц я почти не спал и не ел. Я был одержим. Я был творцом, инженером, архитектором разрушения. Моя тетрадь, мой личный гримуар, заполнялась страницами формул и диаграмм, которые заставили бы любого преподавателя Академии поседеть от ужаса и восторга.
В последний день месяца я стоял перед Ворном в его мастерской. Мой вид был ужасен — я похудел, под глазами залегли тени. Но мои глаза горели огнем.
Я молча протянул ему свою тетрадь.
Он долго, внимательно листал ее. Его лицо было непроницаемо. Он изучал мои схемы, мои расчеты, мои комментарии. Затем он закрыл тетрадь и посмотрел на меня.
— Ты не просто переписал заклинания, Кайл, — тихо сказал он. — Ты провел полную ревизию боевой пиромантии. Ты создал три заклинания, которые по своей эффективности и тактической гибкости на голову превосходят оригиналы седьмого ранга. Ты… превзошел все мои самые смелые ожидания.
Я впервые услышал от него прямую, безоговорочную похвалу.
— Твое личное обучение окончено, — продолжил Ворн. — Ты взял все, что я мог дать тебе в теории. Возможно, даже больше. Но знание без практики — мертво. А твоя практика до сих пор была в вакууме — в подземельях и в твоем разуме. Этого недостаточно.
Он подошел к окну и посмотрел вниз, на дворы Академии, где тренировались студенты.
— Ты возвращаешься в Багряный Корпус, — сказал он. — К своим однокурсникам. К тренировкам инструктора Мариуса. Я удивленно поднял на него глаза.
— Я хочу посмотреть, — его взгляд был острым, как скальпель, — как твой… неортодоксальный подход будет работать в реальных условиях. В спаррингах с другими магами. Я хочу видеть, как ты адаптируешься. И как они будут адаптироваться к тебе. Считай это следующим этапом твоего обучения. Полевым исследованием. Ты должен научиться побеждать не только силой и умом, но и в рамках установленных правил. Или научиться их обходить так, чтобы никто не заметил.
Он вернулся к своему столу, давая понять, что аудиенция окончена. — Твой второй месяц подошел к концу. Иди. Завтра утром ты должен быть в строю в Зале Пепла. Не разочаруй меня.
Я вышел из башни, сжимая в руках свой новый гримуар. Чувства были смешанными. Я ожидал нового, еще более сложного задания. А вместо этого меня возвращали в «детский сад».
Но потом я понял его замысел. Ворн не просто возвращал меня в класс. Он выпускал волка обратно в овчарню. Чтобы посмотреть, что из этого выйдет.
Я шел по коридорам Академии. Моя изоляция была окончена. Завтра я снова встречусь с ненавистью Давиана, с тупой яростью Борга, с расчетливым любопытством Серафины.
Но теперь я был другим. Я возвращался не просто учеником. Я возвращался с арсеналом, способным ввергнуть их всех в ужас.
Я усмехнулся. «Полевое исследование, говорите, Архимагистр? Что ж. Посмотрим, как им понравится вкус моих исследований».
Глава 30 Неожиданное приглашение
Пробуждение в то утро было иным. Гулкий, медный удар академического колокола прозвучал не как призыв к очередной муштре, а как гонг, объявляющий конец раунда. В воздухе самой нашей комнаты висело что-то новое. Предвкушение.
— Ну что, сосед, последний рывок, — пробормотал Лиам, вылезая из-под одеяла. Его обычная бравурная веселость была приглушена, сменившись нетерпеливым ожиданием. — Сегодня или пан, или пропал. Или нас отпустят на каникулы, или Мариус загоняет нас до смерти в качестве прощального подарка.
Я молча встал и начал свою рутину. Холодная вода, приведшая мысли в порядок. Привычная тяжесть скрытого кинжала на поясе. Серо-красная роба адепта. Я был спокоен. Мой внутренний мир, после месяцев медитаций и тренировок, превратился в хорошо организованную крепость. Но за стенами этой крепости мир продолжал жить своей жизнью.
Путь в Зал Пепла был не похож на обычный. Коридоры гудели. Студенты не шли, а почти бежали, сбиваясь в группы, возбужденно перешептываясь. Смех, споры, планы — все это смешивалось в единый, радостный гул. Они не думали о предстоящем уроке. Они думали о доме.
Я шел сквозь эту толпу, как призрак. Их эмоции были для меня как текст на незнакомом языке. Я мог его проанализировать, понять его структуру, но не мог прочувствовать его суть. Мой статус «Одинокого Волка» был как звуконепроницаемое стекло, отделяющее меня от них. Я видел их радость, но не мог ее разделить.
— Смотри, даже Малкор почти улыбается, — толкнул меня в бок Лиам, кивая на группу аристократов.
И действительно, Давиан стоял в окружении своей свиты, и на его лице было не обычное презрение, а нетерпеливое высокомерие. Он ждал момента, чтобы покинуть эти стены, где какой-то деревенщина посмел поставить под сомнение его превосходство.
Мы вошли в Зал Пепла. Студенты уже стояли в строю, но строй был неровным, все переговаривались вполголоса. Атмосфера была не боевой, а вокзальной. Борг и его приятели о чем-то громко спорили. Серафина стояла в стороне, как всегда, одна, но даже ее обычная сосредоточенность сменилась легкой задумчивостью. Она смотрела в пустоту, явно прокручивая в голове не магические формулы, а что-то иное.
Ровно в семь утра двери распахнулись. Вошел инструктор Мариус. Зал мгновенно затих.
Он обвел нас своим тяжелым взглядом. — Я вижу, ваши мысли уже далеко отсюда, — его голос был сух, как пустынный ветер. — В теплых постелях, за столами с домашней едой, в объятиях ваших семей. Что ж, я вас не разочарую.
Он сделал паузу. — Архимагистр Ворн повелел объявить вам о начале летних каникул. Два месяца. Вы свободны.
Зал взорвался. Это был не просто гул. Это был рев облегчения и восторга. Кто-то подпрыгнул, кто-то обнял соседа. Даже Давиан позволил себе снисходительную улыбку. — ТИХО! — рявкнул Мариус, и его голос, усиленный магией, заставил стены содрогнуться.
Все мгновенно замолчали. — Вы свободны, но вы не разжалованы, — продолжил он, чеканя каждое слово. — Вы все еще адепты Королевской Академии. Любой ваш проступок в миру бросит тень на имя этого заведения и на честь Архимагистра. Запрещено несанкционированное использование боевой магии в пределах городов. Запрещены дуэли. Запрещено вмешиваться в политические интриги. Любая жалоба, дошедшая до нас, будет означать для вас немедленное и позорное отчисление.
Его взгляд на мгновение задержался на мне. — Это касается всех. Особенно тех, чей дар велик, а самоконтроль вызывает сомнения. Теперь — свободны. По-настоящему.
И хаос вернулся. Студенты, больше не сдерживаемые дисциплиной, бросились к выходу, смеясь и толкаясь.
Общежитие превратилось в растревоженный муравейник. Следующие несколько часов были наполнены суетой. Скрип открываемых сундуков, смех, прощальные шутки. Я сидел на своей кровати, наблюдая за этим со стороны.
А потом начался исход. Главный двор Академии заполнился каретами. Одна роскошнее другой. Я смотрел из нашего окна, как дворецкий в ливрее открывает дверцу кареты с гербом дома Малкор. Из нее вышел высокий, суровый мужчина — лорд Малкор. Он не обнял сына. Лишь коротко кивнул и что-то властно ему сказал. Давиан покорно склонил голову.
Я видел, как к Боргу подбежали его родители — простые, но зажиточные ремесленники, отец — такой же огромный, как и он сам. Он сгреб сына в охапку, чуть не сломав ему ребра, и громко хохотал.