Но тут же слово взял аналитик.«Но Лиам не видит того, что вижу я, — подумал он, глядя на проходящий мимо патруль. — За каждым прилавком — жадность. За каждым стражником — усталость. За каждым смехом — беспечность. Эта "жизнь" — и есть его главная уязвимость. Они живут, а не выживают. Они не готовы к приходу волков».
Я посмотрел на свои руки. Я вспомнил вкус пирожка. И холод рукояти моего меча.
«Я готов, — закончил я свой внутренний диалог. *— И я использую их мирную, беспечную жизнь как щит. Я спрячусь в этой толпе. Я буду вдыхать их воздух и есть их еду. И буду становиться сильнее. Чтобы однажды защитить их право на этот смех. Или чтобы отомстить за тех, чей смех оборвался навсе
Глава 33 Три пути на одной улице
Мы покинули шумный и хаотичный Торговый квартал, где воздух был густым от запахов еды и сотен человеческих тел. Лиам, со знанием дела, повел меня в другую часть города. С каждым шагом гомон толпы стихал, сменяясь почтительной, ученой тишиной. Архитектура менялась. Грубые, практичные здания уступали место строгим, элегантным строениям из серого камня и темного дерева, с высокими стрельчатыми окнами и медными вывесками. Мы вошли в Квартал Мудрецов — средоточие ума, знаний и тайных искусств столицы.
Воздух здесь был иным, он пах не потом и жареным мясом, а совершенно иначе. От древних библиотек, чьи дубовые двери были всегда приоткрыты, исходил сладковатый, пыльный аромат старого пергамента и выцветших чернил. Из приоткрытых окон алхимических лабораторий тянуло озоном и запахом редких, диковинных реагентов — смесью серы, ртути и чего-то неуловимо-цветочного. Улицы были почти пусты, лишь изредка проходили молчаливые адепты в робах разных факультетов, сжимая в руках тяжелые фолианты, или седобородые магистры, погруженные в свои мысли. Тишину нарушал лишь тихий, мелодичный перезвон зачарованных амулетов-оберегов, висевших над дверями лавок и отгонявших духов невежества.
Я шел, и мой разум жадно впитывал информацию. Это место было для меня гораздо интереснее, чем рынок. Там продавали вещи для тела. Здесь — для разума и силы. Витрины магазинов были строгими и сдержанными. В одной, за толстым, зачарованным стеклом, на бархатной подушке лежал идеально ограненный кристалл, внутри которого, казалось, была заключена миниатюрная, застывшая во времени гроза. Слабые разряды молний беззвучно пробегали по его граням. Я мог часами стоять и изучать ее структуру. В другой, с вывеской «Слово и Свиток», на пюпитрах были выставлены древние фолианты в кожаных переплетах. Названия были написаны на древнем руническом: «Теория метамагических потоков», «О природе элементалей», «Деконструкция заклинаний седьмого ранга». У меня перехватило дыхание. Это была пища для моего голодного интеллекта.
Мы проходили мимо двух преподавателей в мантиях факультета Иллюзий. — ...его теория о семантическом якоре для иллюзий пятого порядка гениальна, но абсолютно непрактична! — горячо доказывал один. — Требуется ментальная концентрация, сравнимая с боевым трансом!
— Ты мыслишь как тактик, Игнус, — отвечал другой. — А нужно мыслить как поэт. Дело не в концентрации, а в чистоте образа...
Их спор был для меня ценнее любого учебника. Он показывал разные подходы, разные школы мысли.
— Ого. Какая встреча! — вдруг прошептал Лиам, останавливаясь и кивая вперед. — Кажется, не мы одни решили сбежать от академической пыли в поисках истинных знаний.
Я проследил за его взглядом. Впереди, у витрины магазина с вывеской «Эхо Вечности. Редкие кристаллы и минералы», стояла она. Серафина Весс.
Она была не в серо-красной робе адепта. На ней было простое, но элегантное платье из плотного темно-синего сукна, которое выгодно подчеркивало ее стройную фигуру и бледную кожу. Ее волосы, обычно собранные в строгий хвост, сегодня были распущены и свободно падали на плечи, и легкий ветерок, гулявший по улочке, играл с их прядями. Она была полностью поглощена созерцанием огромного, необработанного аквамарина, лежавшего на витрине. Ее поза была расслаблена, но взгляд — предельно сконцентрирован. Она не просто смотрела. Она изучала.
— Пойдем поздороваемся! — Лиам, не дожидаясь моего ответа, потащил меня вперед.
— Серафина! Какими судьбами вдали от книг и тренировочных залов? — весело крикнул Лиам.
Девушка обернулась. Увидев нас, она на мгновение удивилась, но тут же взяла себя в руки. Ее лицо снова стало спокойным и непроницаемым.
Мысли Серафины
Надо же, Кайл... И Лиам. Что они здесь делают? В этой простой, темной одежде Кайл выглядит совсем иначе. Не как ходячая катастрофа из Зала Пепла, от которой веет опасностью. Плечи кажутся шире... он стал... взрослее? И этот его спокойный, пустой взгляд... почему он так действует на нервы? Заставляет сердце биться быстрее. Стоп. О чем я вообще думаю? Глупости. Это просто Кайл. Самая раздражающая аномалия на нашем курсе.
— Какая редкая встреча, — ее голос был спокоен, но в нем слышались нотки удивления и легкой иронии. — Наследник дома Вал'Терон и личный проект Архимагистра. Я была уверена, что ты, Лиам, уже наслаждаешься каникулами в своем поместье, а ты, Кайл… — она сделала паузу, внимательно изучая меня, — …я полагала, ты вообще не покидаешь пределов Академии.
— Даже гениям и их подопытным кроликам иногда нужен свежий воздух, — хохотнул Лиам. — Мы как раз выполняли поручение отца и теперь просто гуляем. Не составишь нам компанию? Втроем веселее.
Серафина смерила меня долгим, изучающим взглядом. Она, очевидно, взвешивала все «за» и «против». — Почему бы и нет, — наконец сказала она. — Я как раз направлялась в сторону набережной.
Мы пошли по улице втроем. Атмосфера была странной. Лиам, как всегда, взял на себя роль буфера, болтая без умолку. Он рассказывал о разных лавках, о знаменитых мастерах-артефакторах, которые держали здесь свои мастерские. Я же больше молчал, слушая и наблюдая. Серафина тоже была немногословна, но вскоре Лиам сумел втянуть ее в их излюбленный спор.
— …но интуиция нестабильна! — горячо доказывала Серафина, жестикулируя. — Она зависит от эмоций, от состояния. Магия, основанная на чувствах, — это магия дикаря. Только четкая, выверенная руническая формула, заученная до автоматизма, дает стопроцентную повторяемость результата и безопасность! Вспомни наш экзамен. Я победила Грека, потому что моя «Темница Ветра» — это выверенная формула, а не потому что у меня было «вдохновение»!
— Скучно! — парировал Лиам. — И предсказуемо! Ты победила, потому что Грек — тупой камень. А что бы ты делала против того, кто знает твою формулу? Кто знает, как ее обойти? Руны — это костыли для тех, кто не чувствует магию! Это ремесло, а не искусство! Настоящий мастер творит, а не вычисляет по учебнику! Он говорит с магией на ее языке, а не зачитывает ей приказы с бумажки!
— Искусство непредсказуемо и опасно! — не сдавалась она. — А магия — это прежде всего ответственность! Представь, что хирург будет оперировать по «вдохновению»! Ты бы лег под такой нож? Руны — это гарантия. Это порядок. И порядок всегда побеждает хаос.
Они оба посмотрели на меня, ожидая моего мнения. — Любой инструмент хорош в руках мастера, — уклончиво ответил я. — И рунический каркас, и интуитивное плетение — лишь разные методы для достижения цели. Глупо ограничивать себя одним. Сила — в синтезе. В умении использовать жесткую структуру рун для контроля над дикой, интуитивной мощью. Создать клетку из Порядка, чтобы удержать и направить зверя Хаоса.
Они замолчали, обдумывая мои слова. Серафина посмотрела на меня с новым интересом, а Лиам хитро улыбнулся.
Наш философский спор привел нас к самой необычной лавке, что я видел. Она была похожа на маленький островок эльфийского леса, перенесенный в самое сердце каменного города. Фасад был полностью покрыт живым, светящимся мхом, а из открытой двери доносилась тихая, переливчатая музыка, похожая на звон ручья. Над дверью висела вывеска из цельного куска дерева: «Живые Цветы Элении».
Мы остановились у входа, завороженные. — Кажется, здесь наш спор может перейти из теоретической плоскости в практическую, — с усмешкой сказал Лиам.
Он шагнул внутрь. Я и Серафина, поколебавшись секунду, последовали за ним. Внутри нас ждало еще большее удивление.
Мы шагнули внутрь лавки «Элении», и мир за нашими спинами исчез. Снаружи был камень и строгая архитектура Квартала Мудрецов. Внутри — живой, дышащий лес в миниатюре. Воздух был влажным, густым и наполненным тысячей ароматов: запахом влажной земли, сладкой пыльцы, прелых листьев и чего-то еще, неуловимого — чистой, природной магии. С потолка, увитого мхом, свисали лианы, на кончиках которых светились капельки росы, освещая помещение мягким, зеленоватым светом.
Девушка-эльфийка, которую, как я позже узнал, звали Лираэль, грациозно поднялась нам навстречу. — Добро пожаловать в мой маленький сад, — ее голос был похож на шелест листвы. — Что ищет ваша душа?
Лиам, как ребенок в кондитерской лавке, тут же бросился разглядывать диковинки. Я же медленно пошел вдоль полок, анализируя. Это были не просто растения. Это были артефакты, созданные самой природой.
Вот в горшочке из пористого камня рос «Безмолвный мох». Его аура была странной, она не излучала, а, наоборот, впитывала энергию, в том числе и звуковые вибрации. Рядом с ним стоял «Солнечный подснежник» — его лепестки были закрыты, но я чувствовал, как внутри него концентрируется накопленный за день свет, готовый вспыхнуть с наступлением темноты. А на отдельной полке, в горшке с черной землей, лежал «Камень-Лжец» — растение, которое так идеально мимикрировало под обычный гранит, что даже моя система не сразу распознала в нем живой организм.
— А это? — спросил Лиам, указывая на самый красивый цветок. На изящную белую лилию с полупрозрачными, будто из лунного камня, лепестками.
— О, это Лунная Лилия, — улыбнулась эльфийка. — Самый честный и самый сложный цветок на свете. Она не может лгать. Ее лепестки меняют свой цвет в зависимости от истинных, даже скрытых чувств того, кто ее держит. Гнев делает ее алой, печаль — синей, радость — золотой. Но самые сложные чувства рождают самые красивые и непредсказуемые узоры. Это зеркало души.