Но чем глубже я погружался в трактаты по артефакторике, тем яснее понимал, насколько монументальна эта задача. Это была не просто ковка. Это было искусство на грани божественного.
«Пацификация… Усмирение, — думал я, зарисовывая в своей тетради структуру кристалла. — Я не могу просто расплавить его и влить в сталь. Я должен сначала "убедить" его отдать свою силу. С помощью алхимии, в которой я почти ничего не понимаю».
Книги, которые дал мне лорд Арион, содержали лишь основы. Они были как букварь для того, кто собирается читать труды великих философов. Мне нужно было больше.
В один из вечеров я подловил Лиама, когда он возвращался из отцовского крыла. — Твой отец упоминал гномью коллекцию по металлургии, — как бы невзначай сказал я. — Мне кажется, базовых книг мне уже недостаточно для моих… теоретических изысканий. Лиам хитро улыбнулся. — Мой отец ценит амбиции, Кайл. Но самые ценные книги в той коллекции защищены не только замками. Говорят, они сами решают, кто достоин их прочесть. Но я посмотрю, что можно сделать.
На следующий день на моем столе лежали два новых, тонких свитка. Они не были похожи на книги. Это были личные дневники. — Нашел в дальнем углу, — подмигнул Лиам. — Кажется, это записи одного из наших предков, который стажировался у гномов-кузнецов. Возможно, найдешь там что-то полезное для своего «кругозора».
Это был бесценный дар. В этих свитках не было готовых формул. В них был опыт. Описание сотен неудачных сплавов, заметки о поведении редких металлов, наброски рунических матриц для стабилизации.
Вооружившись этими новыми знаниями, я приступил к проектированию. Я решил не пытаться воссоздать старый короткий меч. Мой стиль боя изменился. Мне нужно было оружие, подходящее и для одноручного, и для двуручного хвата. Полуторный меч. Бастард. Длинный, узкий клинок для быстрых уколов, но с достаточным весом для мощного рубящего удара, усиленного навыком, который я получил в подземелье.
Я рисовал его часами. Продумывал каждую деталь: изгиб гарды, форму навершия для баланса, долы для облегчения клинка. И главное — руническую матрицу. Она должна была не просто усиливать клинок, а служить «сосудом», системой каналов, по которым энергия из «Сердца Короля» будет течь, не разрушая сам металл.
Спустя месяц проектирования, я был готов начать. Я отправился в кузницу. Мой первый шаг — создание самого клинка, идеального «сосуда» для будущей мощи.
Мой план был в том, чтобы создать уникальный сплав. Соединить очищенную гоблинскую сталь с перемолотыми в пыль когтями пещерного медведя. Сталь давала основу. Когти, как я узнал из дневников предка Лиама, должны были придать сплаву невероятную прочность и свойство «рвать» магическую защиту.
Я разжег горн. Жар был адским. Я расплавил свои запасы гоблинской стали, тщательно очищая ее. Затем наступил самый сложный момент. Я начал медленно добавлять в расплав порошок из медвежьих когтей.
Металл в тигле зашипел, как разъяренная змея. Цвет расплава стал неоднородным, он пошел темными, маслянистыми пятнами.«Несовместимость, — понял я. — Их "песни" конфликтуют. Сталь — это Порядок. Когти — это дикая, природная магия. Их нельзя просто смешать».
Я вспомнил совет Ариона о гармонии. И дневники предка Лиама. Там говорилось о «флюсах» — специальных алхимических добавках, которые служат «переводчиками» между несовместимыми материалами. У меня не было нужных флюсов. Но у меня был свой собственный, уникальный инструмент.
Я сосредоточился. Я влил в расплав тончайшую нить своей очищенной, оранжевой маны. Но не для того, чтобы изменить его. А для того, чтобы услышать. Используя «Понимание Структуры», я слушал диссонанс их «песен». Я нащупывал тот момент, ту температуру, ту пропорцию, где их вибрации могли бы войти в резонанс.
Это была пытка. Я стоял у раскаленного горна несколько часов, балансируя на грани, вливая ману, слушая, корректируя. Моя роба промокла от пота, голова гудела от напряжения.
И в какой-то момент я нашел его. Крошечное окно. Одну-единственную ноту, на которой их песни могли слиться в унисон. — Сейчас! Я вылил расплав в форму. Металл застывал, и я видел, как его кристаллическая решетка формируется, но уже иначе. Она была темной, как у обсидиана, но с тонкими, серебристыми прожилками.
Я выковал из этого слитка клинок. Он был идеален. Легче, чем обычная сталь, но гораздо прочнее. Он звенел, как колокольчик. «Сосуд» был готов.
Теперь предстояла самая опасная часть. Инфузия «Сердца Короля Гоблинов».
Вернувшись в свою комнату, я понял, что не могу провести этот ритуал в кузнице. Он требовал не жара, а абсолютного контроля и тишины. Я дождался ночи.
Я сел посреди комнаты. Положил перед собой готовый, но еще не зачарованный клинок. А рядом — пульсирующий багровым светом камень.
Я начал долгий, изнурительный алхимический ритуал, описанный в другом, более сложном трактате, который я «одолжил» из библиотеки. Это была «пацификация», усмирение. Я не использовал физические реагенты. Я использовал свою ману.
Я сплел вокруг Сердца сложную клетку из нитей моей очищенной маны. Это была руническая матрица Порядка. Камень забился в ней, как пойманный зверь. Я почувствовал, как он сопротивляется, как его дикая энергия Хаоса пытается прорвать мою защиту.
Мой лоб покрылся холодным потом. Если матрица рухнет, эта комната, а может, и все крыло поместья, просто перестанет существовать.
Я сделал то, на что не решился бы никто другой. Я перестал бороться с его Хаосом. Я открыл ему свой собственный. Я направил в матрицу не только оранжевую ману Порядка, но и тонкую струйку своей родной, темно-красной энергии.
«Я не тюремщик, — послал я мысленный образ камню. — Я — такой же, как ты. Я не хочу тебя сломать. Я хочу дать тебе идеальную форму. Стань моим. И я дам тебе то, чего ты жаждешь. Битву. Кровь. Месть».
Произошло невероятное. Пульсация камня замедлилась. Его яростная энергия перестала биться о стенки моей клетки и начала… входить в резонанс с моей. Он принял меня.
Я был полностью истощен, но я сделал это.
Я взял клинок и усмиренное Сердце. Теперь — инфузия. Я приложил камень к основанию клинка и начал вливать в него ману, заставляя металл и кристалл срастаться на молекулярном уровне.
Процесс был долгим и болезненным. Но к рассвету все было кончено.
Передо мной лежал мой новый меч. Он был черен, как сама ночь. По его лезвию пробегали тусклые багровые всполохи, а в основании, там, где было вплавлено Сердце, тускло пульсировал темно-красный огонек
— безымянный, «голый» клинок. Идеальная форма, выкованная из невозможного сплава Сумеречной Стали. Он был черен, как сама ночь, и в его матовой поверхности, казалось, тонули отблески огня из остывающего горна. Сосуд был готов. Теперь нужно было наполнить его душой. Душой монстра.
Я достал из инвентаря два главных компонента. Пульсирующее багровым светом «Сердце Короля Гоблинов» и свою тетрадь, мой личный гримуар, на страницах которого была вычерчена сложнейшая руническая матрица — плод месяца моих бессонных ночей и гениальных подсказок из дневников предка Лиама.
Задача казалась невыполнимой. Мне нужно было не просто вплавить Сердце в металл. Мне нужно было вплести его энергию в саму структуру клинка, создав единый, живой организм. И одновременно с этим — нанести на лезвие руны, которые будут не просто усиливать меч, а служить каналами и ограничителями для этой дикой, хаотичной мощи.
Я выпил одно из больших зелий маны, чувствуя, как сила наполняет мое уставшее тело.
Я был готов. Ритуал начинался.
Первый этап — инфузия. Это была самая опасная часть. Я снова разжег горн, но на этот раз мне нужен был не просто жар, а точная, выверенная температура. Я нагрел клинок до того момента, когда сталь стала податливой, но еще не начала плавиться.
Затем я взял усмиренное алхимией, но все еще пульсирующее Сердце. В основании клинка, у самой гарды, я заранее оставил небольшое углубление. С помощью специальных щипцов я поместил камень в это ложе. Он лег идеально.
Теперь — самое сложное. Нужно было заставить металл и кристалл стать единым целым.
Я положил клинок на наковальню. Я не бил по нему молотом. Это бы разрушило хрупкий баланс. Я использовал свою уникальную технику. Я закрыл глаза и активировал «Понимание Структуры». Я видел кристаллическую решетку стали и пульсирующую энергетическую матрицу Сердца. Они были чужеродны друг другу.
Я начал свой танец. Моя правая рука держала молот, которым я наносил легкие, ритмичные, почти музыкальные удары по клинку, задавая вибрацию. А левой рукой я касался рукояти, вливая в меч свою ману. Но не простую. Я использовал свою самую суть.
Я начал процесс «Закалки Хаоса» не внутри себя, а снаружи. Я пропускал свою дикую, багровую энергию через руническую матрицу своего нового навыка, очищая ее, но не до конца. Я оставлял в ней нотки ярости и ненависти — те самые «ноты», которые были понятны Сердцу Короля Гоблинов.
Я заставил свою ману говорить с энергией камня на одном языке.
Меч на наковальне загудел. Я почувствовал, как Сердце сопротивляется, как его дикая энергия пытается вырваться. Но моя воля, закаленная болью и ненавистью, была крепче. Я сжал его, подчинил, заставил влиться в сталь.
Я видел это своим внутренним зрением. Я видел, как черная решетка Сумеречной Стали и багровая матрица Сердца начинают сплетаться, проникать друг в друга, создавая новый, единый, чудовищный узор.
Этот процесс длился несколько часов. Когда я открыл глаза, я был полностью выжат. Пот заливал мое лицо, руки дрожали. Но на наковальне лежал уже не просто клинок с камнем. Это был монолит. Черная сталь и багровое, пульсирующее сердце в ее основании стали одним целым.
Второй этап — зачарование. Клинок был готов, но он был «немым». Нужно было дать ему голос — нанести руны.
Я взял рунический резец и свою алхимическую тушь — смесь серебряной пыли и капли моей собственной крови, которая должна была обеспечить идеальную связь с моей маной.