– Простите, а что такое топос?
– А еще до пятницы вы должны прочитать какое-нибудь стихотворение. И сходить в театр. Я спрошу.
Тут, увидев обескураженные лица студентов, он проснулся в испуге. Осознав, что это не сон, а воспоминание о последней лекции, он готов был расплакаться. И в это мгновение понял, что очнулся от кошмара, потому что звонил телефон. Вечно этот проклятый телефон.
На столе в его кабинете – работающий компьютер. Он никогда не поверил бы, что такое возможно. Лица Адриа и Льуренса казались бледными из-за света от экрана, в который оба внимательно глядели.
– Видишь? – Льуренс двигал мышкой, и курсор бегал по экрану. – Теперь давай ты.
Адриа, высунув кончик языка, передвигал курсор.
– Ты что, левша?
– Да.
– Подожди, я переложу мышь на твою сторону.
– Слушай, мне не хватает коврика, он слишком маленький.
Льуренс засмеялся про себя, но Адриа уловил его смех:
– Не хихикай: это правда, он мне мал.
Когда Адриа натренировался немного в работе с мышкой, он был посвящен в тайны создания текстового файла, который, как оказалось, напоминал какой-то бесконечный необыкновенный, волшебный свиток.
– Нет, понятно, что…
– Что «что»?
– Что это очень удобно… Но мне лень.
– А потом тебе надо будет освоить электронную почту.
– Ой нет. Нет-нет… У меня много работы.
– Это очень просто. А электронная почта – основа основ.
– Я умею писать письма. А внизу есть почтовый ящик. В конце концов, существует телефон.
– Отец сказал, что ты не хочешь мобильник. – Льуренс помолчал вопросительно. – Это так?
Телефон, уставший звонить безрезультатно, замолк.
– Мне он не нужен. У меня дома есть чудесный телефон.
– К которому ты не подходишь!
– Нет! – отрезал Адриа. – Напрасно теряешь время. Покажешь мне, как писать на этой штуковине и… Сколько тебе лет?
– Двадцать. – Показывая на одну из иконок: – Сюда ты должен нажимать, чтобы не потерялся текст, который ты написал.
– Это меня ужасно пугает… Вот видишь? Бумага не может потеряться.
– Еще как может! А еще может сгореть.
– Знаешь, а я помню тебя, когда тебе было всего два дня. В роддоме.
– Да?
– Твой отец с ума сходил от счастья! Он был невыносим.
– И теперь тоже.
– Ну, я хотел сказать…
– Вот, видишь? Так ты сохраняешь документ.
– Я не видел, как ты это делал.
– Вот так, видишь?
– Ты слишком быстро это делаешь.
– Смотри: берешь мышь…
Адриа взял мышь со страхом, как будто она могла его укусить.
– Возьми как следует. Вот так. Подведи курсор туда, где написано «сохранить».
– Почему ты говоришь, что он невыносим?
– Кто?
– Твой отец?
– Уф… Ну… – Льуренс остановил руку Адриа. – Нет-нет, левее.
– Она не хочет туда двигаться.
– Повози ее по коврику.
– Черт, это не так легко, как кажется.
– Ерунда. Пара минут тренировки. Теперь кликай.
– Что значит «кликай»?
– Нажми на кнопку мыши. Вот так!
– Фу ты! Как я это сделал? Ой, все исчезло!!!
– Так… Давай сначала.
– Почему твой отец невыносим? – Адриа замолчал, с трудом двигая курсор. – Слышишь, Льуренс?
– Ну… потому что…
– Заставляет тебя заниматься скрипкой против твоего желания?
– Нет, не поэтому.
– Не поэтому?
– Ну, немного поэтому.
– Тебе не нравится играть на скрипке?
– Да нет, нравится.
– Ты в каком классе по скрипке?
– По старой программе был бы в седьмом.
– Ничего себе.
– По мнению папы, я бы уже должен стать виртуозом.
– У каждого свой ритм.
– По мнению папы, я не слишком стараюсь.
– Он прав?
– Почему?.. Нет, конечно. Он хотел бы… Давай займемся компьютером.
– Чего бы он хотел, Бернат?
– Чтобы я стал вторым Перлманом.
– А ты кто?
– Льуренс Пленса. А отец, судя по всему, никак не может этого понять.
– А мама?
– Она-то понимает.
– Твой отец очень хороший человек.
– Да, я знаю. Вы друзья.
– И, несмотря на это, он хороший человек.
– Но он жуткий зануда.
– Чем ты занимаешься? Только скрипкой?
– Да нет! Я поступил в архитектурный.
– Интересно?
– Нет.
– А зачем тогда ты изучаешь архитектуру?
– Я же не говорю, что ее изучаю. Я сказал, что поступил.
– А почему ты ее не изучаешь?
– Это было папино условие. – И он добавил, подражая Бернату: – Чтобы завтра я мог заработать себе на хлеб.
– А тебе что хотелось бы изучать вместо архитектуры?
– Я бы хотел быть школьным учителем.
– Здорово, слушай!
– Да? Вот и скажи это отцу.
– А он против?
– Это недостойно его сына. Он хотел бы, чтобы я был лучшим скрипачом в мире, лучшим архитектором, кем-нибудь еще лучшим в мире. А это невыносимо!
Они замолчали. Адриа сильно сжимал мышь, благо та не могла пищать. Заметив это, он отпустил ее. И глубоко вдохнул, чтобы успокоиться.
– А почему ты ему не скажешь, что хочешь быть учителем?
– Я уже ему говорил.
– И что?
– Учителем? Школьным учителем – ты?! Мой сын – учитель?!
– А что тут такого? Что ты имеешь против учителей?
– Ничего. Почему я должен иметь что-то против? Но почему тебе не стать инженером? Или еще кем-нибудь…
– Я хочу учить детей читать и писать. И считать. Это здорово.
– Я одобряю, – сказала Текла, чтобы подразнить мужа.
– А я – нет, – заявил Бернат, прикладывая салфетку к губам. Потом он положил салфетку на стол и, глядя в пустую тарелку, сказал: – Жизнь учителя тяжела и полна неприятностей. И зарабатывает он мало. – И покачал головой. – Нет, это неудачная идея.
– Но мне это нравится.
– А мне – нет.
– Слушай, учиться Льуренсу, а не тебе. Ведь так?
– Ладно-ладно. Делайте что хотите. Вы всегда в конце концов делаете по-своему…
– Что значит – делаете по-своему? А? – вспыхнула Текла.
– Да ничего…
– Нет уж! Говори! Что же это мы всегда делаем не по-твоему?
В этот момент Льуренс вставал из-за стола, относил пустую тарелку в кухню и отправлялся в свою комнату, где сидел закрывшись, покуда Бернат и Текла выясняли, почему ты сказал, что я всегда делаю по-своему, – это неправда! Сущая неправда! Я – никогда!
– Но ты все-таки пошел на архитектурный? – заметил Адриа.
– Давай сменим тему.
– Ты прав. Ну, что еще я могу сделать на этом компьютере?
– Хочешь попробовать написать текст?
– Нет. Мне кажется, что на сегодня…
– Напиши какую-нибудь фразу, и мы ее сохраним как ценный документ.
– Ладно. Знаешь, из тебя бы вышел хороший учитель.
– Скажи это моему отцу.
Бернат написал: Льуренс Пленса учит меня, как со всем этим обращаться. У кого раньше кончится терпение? У него или у меня? А может быть, у компьютера?
– Ой, слушай, ну прямо роман! Сейчас увидишь, как мы это сохраним, чтобы ты мог снова открыть, когда захочешь.
Адриа, ведомый своим терпеливым Вергилием, шаг за шагом осваивал, как сохранять документы и закрывать папки, чтобы все привести в порядок и выключить компьютер, и тут Льуренс сказал: мне кажется, я уйду из дома.
– Да… Но это такая вещь…
– Ты только не говори отцу, ладно?
– Нет, конечно. Но сначала надо найти куда.
– Будем снимать квартиру.
– Это не так просто, наверно. А как быть со скрипкой, если будешь жить с кем-то?
– А что тут такого?
– Ты ведь будешь им мешать.
– Оставлю ее дома.
– Правда, если ты будешь жить с девушкой…
– У меня нет девушки.
– Ну, это я так…
Льуренс встал, слегка раздраженный. Адриа постарался сгладить свою неловкость:
– Прости. Не мое это дело, есть у тебя девушка или нет.
– Я сказал, что у меня нет девушки.
– Да, да, я понял.
– У меня есть парень.
Адриа помолчал, обескураженный. Его замешательство длилось чуть дольше, чем надо.
– Очень хорошо. А отец знает?
– Еще бы! В этом тоже проблема. Если ты скажешь отцу, что мы с тобой об этом говорили… Он тебя просто убьет.
– Не переживай. И живи так, как ты хочешь. Поверь мне.
Когда Льуренс завершил первый урок компьютерной грамоты с непослушным и малоспособным учеником и стал спускаться по лестнице, Адриа подумал: как легко давать советы чужим детям. И мне безумно захотелось, чтобы у нас был сын, с которым я бы говорил о жизни, как только что с Льуренсом. Что же это мы с Бернатом так мало разговариваем, что я до сих пор ничего не знал о Льуренсе?
Они сидели в столовой, и телефон звонил не переставая. Адриа не сжал от этого надоевшего трезвона голову руками, потому что сидевший перед ним Бернат излагал свои идеи. Чтобы не слышать звонка, Адриа открыл балкон, и в комнату ворвались шум машин, крики детей и бормотание грязных голубей, распускавших перья на балконе этажом выше. Адриа вышел на балкон, Бернат – следом за ним. В столовой, почти в полумраке, на колокольню Санта-Мария де Жерри падали лучи солнца, садившегося за Треспуй.
– Не стоит тебе это устраивать! Ты уже больше десяти лет как состоявшийся музыкант.
– Мне пятьдесят три года. Так что невелика заслуга.
– Но ты играешь в БСО[401].
– Что?
– Ты играешь в БСО, – произнес громче Адриа.
– И что?
– И играешь в квартете Кома, черт возьми!
– Вторую скрипку.
– Вечно ты себя с кем-то сравниваешь.
– Что?
– Вечно ты…
– Давай пойдем в комнату.
Адриа вернулся в столовую, Бернат – следом за ним. Телефон все еще звонил. Они закрыли балконную дверь, и уличная какофония стала едва различима.
– Что ты сказал? – спросил Бернат, несколько обеспокоенный, потому что слышал телефонный звонок.
Адриа подумал: сейчас ты скажешь ему, чтобы он по-другому общался с Льуренсом. Страдает он, страдаете вы все, ведь так?
– Ничего, просто ты всегда себя с кем-то сравниваешь.
– Я так не думаю. Но даже если и сравниваю, что такого?