Пока я возился с перезарядкой, а планшет компоновал базы, Лидия с помощью дроидов успела изучить все вокруг. Я наблюдал, как ефрейтор, зайдя за здание, где его никто не видел, сидел и плакал, его била крупная дрожь, как уезжала машина с ранеными, а лейтенант бегал по площади и хватал всех, кто попадется, за руки, видимо искал, кого временно назначить в расчеты, и… как шестеро красноармейцев при одном командире, сняв ножом полуоглушенного часового у грузового состава с явно военным имуществом, двигаются как раз в мою сторону. Причем нагло идут, в шеренгу по одному, но поглядывая по сторонам.
С перезарядкой я не закончил, более того, я только в один пулемет снарядил припасенную ленту и, подняв затвор, принялся за второй. Тут пискнул планшет, сообщая, что базы с усредненными установками готовы. То есть усредненные установки относились к тому, что в одной базе могут быть знания от другой. То есть небольшая мешанина, но суть по названию базы неизменна. Проверив снаряженный «максим» и выпустив очередь в небо, я продолжил заряжать остальные, приглядывая за составом. Неизвестная группа двигалась с другой стороны, и визуально, без помощи дроидов, я видел только их сапоги, мелькающие между колесными парами вагонов.
– Ты чего стрелял?! – почти сразу прибежал лейтенант.
Я за ним так же приглядывал и видел, что он общался с двумя командирами, видимо из его части, а услышав очередь, рванул ко мне. Было достаточно тихо, лишь шум огня и редкие выстрелы рвущихся патронов в горящем пакгаузе нарушали тишину. Так что он меня мог расслышать.
Присев к борту, я негромко сказал:
– Бегал до ветру, вон туда, не хотел у тела убитого своими делами заниматься, как увидел, что неизвестная группа из шести красноармейцев и одного командира ножом сняли часового и двинули сюда. Вот они за составом идут. Уже второго часового сняли. Немецкие диверсанты, к бабке не ходи. Я про такие случаи слышал на финской, финны переодевались в нашу форму и целые штабы вырезали. В общем, я успел один пулемет зарядить и проверил. Сейчас выйдут, ну я их и положу. Будут еще нашу землю топтать, мрази.
– Понял, но за пулемет я сам встану, – прищурившись, лейтенант посмотрел на мелькавшие ноги и одним прыжком взлетел в кузов «полуторки», вставая к установке. А я взял прислоненный к борту карабин «Мосина» и проверил патрон в патроннике.
– Вы сразу на них не направляйте оружие, чтобы не заподозрили чего. Сейчас, как из-за паровоза выйдут, отойдут подальше, чтобы за него в укрытие не убежали, тогда можно. Если что, я подстрахую, самых резвых сниму.
Лейтенант, надо отдать ему должное, сыграл как нужно, стоял и поглядывал в разные стороны, и состав ему как будто был неинтересен. Не знаю, почему, но он мне поверил и сейчас лично собрался помножить на ноль немцев. Когда группа вышла на открытую местность и двинула по путям в сторону вокзала, один из диверсантов окликнул командира и указал в нашу сторону. Чуть помедлив, тот кивнул, и они свернули к нам. Правда, пройти успели не много, лейтенант уже действовал. Он достаточно быстро повернул установку и открыл огонь. Быстро, но не мгновенно. Диверсанты все поняли, все же шли настороже, и прыснули в разные стороны, так что очередь сбила с ног всего двоих, да и командир их, бежавший отдельно, упал, это уже был мой выстрел. Пока я перезаряжал карабин, дергая неудобный рычаг затвора, все было кончено, выпустив пол-ленты, пулемет замолчал.
– Проверю их, может, недобитки имеются. Прикрой, ладно? – попросил я.
– Давай, – кивнул лейтенант.
Спрыгнув с кузова и на ходу надевая на ствол штык, подошел к ближайшему диверсанту и без затей и сомнений просто воткнул ему штык в спину, достав до сердца. Лейтенант за спиной ощутимо слышно крякнул, но промолчал. Так шагая от тела к телу, я вбивал штык то в грудь, то в спину, смотря как лежали диверсанты. У двоих были автоматы с круглыми дисками, вроде ППШ назывались, поэтому подобрав их и не забыв запасные диски в чехлах на поясах, вместе с чехлами вернулся к «полуторке».
– Вот трофеи. Приберите. Один себе заберите, негоже командиру с одним пистолетом бегать, а это хоть какой аргумент. Чехол с запасным диском на пояс, а то, вон, бегут помощники, быстро отберут, знаю я их. С финской такое встречал: что ни добудь, обязательно начальству понравится, и будь добр отдай. Второй водителю отдадим. Мне не положено, я гражданский пока.
– Понял, – кивнул тот и без особых сомнений, присев, расстегнул пряжку ремня, чтобы надеть петли чехла с запасным диском, так что, когда он встал, тот у него был на поясе, а за спиной стволом вниз висел ППШ. Кстати, он его как ППД опознал, хотя разницы я никакой не заметил. Второй автомат, у которого пулей был немного отщеплен приклад, я убрал в кабину вместе с чехлом запасного диска.
Когда командир зенитной батареи, а лейтенант именно им и был, как сообщил ефрейтор, сам летеха представиться забыл, встал с автоматом за спиной, то и помощники набежали. К счастью, им отвечал любитель пострелять по живым людям из пулемета, кивая на меня как на свидетеля. Я все подтверждал, так и было. Несколько бойцов и два милиционера побежали проверять часовых, остальные начали осматривать убитых. То, что это диверсанты, сразу стало ясно по нескольким комплектам документов и немецкой рации в вещмешке одного из убитых диверсантов. Да и то, что часовые были убиты холодным оружием, тоже подтвердилось. Лейтенант после этих сообщений заметно расслабился. Видимо, были у него сомнения.
– Товарищ лейтенант, разрешите до ветру сбегать, – попросил я его.
Тут не только роль свою дальнейшую играл, мне действительно хотелось по малому.
– Ты же ходил? – удивился тот.
– Да я как увидел, что часового режут, так сразу обратно. А сейчас совсем приперло.
– Давай. Только быстро. Я пока подежурю.
Посмотрев, как ефрейтор, вырулив из-за угла ближайшего здания, с натугой прет в нашу сторону два снятых колеса, я побежал к ближайшему пакгаузу, но не уходя из пределов видимости комбатра. Окропив стену, прибежал обратно, по пути догнав водилу. Так что помог ему с колесами. Дальше он сам менял пробитые скаты на новые, а мы с лейтенантом – он лично показывал, как проводить быструю перезарядку, – перезарядили все четыре пулемета. Урок был наглядным, и я все запомнил.
– Прохоров, долго возиться будешь? – перегнувшись через борт, спросил у водителя лейтенант, когда мы закончили с перезарядкой.
– Еще два колеса с разбитых машин сниму, поставлю, и можно выезжать, товарищ лейтенант.
– Поторопись, приказ из штаба батальона пришел одну установку передислоцировать к автомобильному мосту. Я вашу выбрал… Справишься? – повернулся он ко мне.
– Без проблем, – кивнул я.
– Там из бойцов охраны сформируют расчет, они уже предупреждены. Сопроводишь установку до места, передашь, и свободен. И спасибо за помощь.
– Да вроде не за что, одно дело делаем, Родину защищаем.
– Это точно… Сейчас приказ на смену боевой позиции напишу. Кстати, установка поступает в распоряжение старшего лейтенанта Игошина, начальника охраны моста.
Пока лейтенант, используя как стол один из ящиков с боеприпасами, писал приказ, я с помощью машинки набивал пустые ленты, чередуя обычные патроны с трассирующими. Ефрейтор уже поставил одно колесо и занимался вторым. Кстати, приказ вручили ему, а не мне, и это правильно. Второй автомат лейтенант не оставил, а с запасным магазином забрал с собой, убежав в сторону первой установки. Так что пока ефрейтор ходил за второй парой колес, я продолжал набивать ленты. Кстати, когда я остался один, то достал планшет и прокрутил запись со списком добытых у наводчика баз знаний. То, что вокруг мельтешили люди, занимающиеся диверсантами, мне не мешало, да и стало их куда меньше. Тела немцев куда-то в сторону вокзала относили. Насчет автоматов нас никто не спрашивал, может, не заметили, может, посчитали их нашим законным правом на трофеи.
Откинул более сотни мусорных баз – ну зачем мне умение кататься на велосипеде первого ранга, или особенности подледной ловли второго, видимо тут наводчик был профи. Вот армейские базы знаний меня изрядно разочаровали низкими рангами и небольшим количеством. А ведь боец второго года службы! Ну, ладно, строевая была второго ранга, военная политика аж третьего, но первый уровень по уставу, знанию своего оружия, да и всего остального? У них тут что, одна строевая и занятия боевой политической, что ли? Это что, бойцов с хорошим знанием своего оружия нет? М-да, надеюсь, это мне такой боец попался, который на учебу мало времени тратил. Хотя если учесть, что немцы до Москвы дошли, то боюсь, такие дела везде творятся. Бойцы и командиры чем угодно занимаются, но не боевой подготовкой.
Как бы то ни было, я залил на сеть пять баз. Первая база – «Обслуживание и использование зенитной пулеметной установки М-4 образца тысяча девятьсот тридцать первого года». Вторая – «Советский Союз. Обычаи, традиции». Третья – «Устав РККА с дополнениями и опытом применения». Четвертая – «Боец Красной армии» и пятая – «Оружие Красной армии, обслуживание ремонт и применение».
Как только все эти базы были залиты, две второго, три первого, я сразу же присел у борта, закрыв глаза, ушел в учебный транс и принялся за базу по зенитной установке. Первый ранг у меня фактически пролетел. Шесть минут, и все. Знания распаковались, и я стал увереннее снаряжать ленты, поглядывая вокруг. После этого я стал прибираться в кузове, укладывая ящики и сбрасывая пустые, ну и все оружие расчета прибрал, сложив отдельно вместе с поясами, где находился боезапас. Проверив, как двигается на треноге установка, я посмотрел на ефрейтора, что снова показался из-за угла, и стал наблюдать за небом. Помогать менять пробитые колеса я ему не стал, да он и не просил, было видно, что одному ему было работать сподручнее. Так что присел на один из ящиков и снова прикрыл глаза, продолжая учить базы. В этот раз выучил про устав РККА и оружие. Они были первого ранга, так что прошли быстро. Остались второго уровня, про бойца и Советский Союз.