Наконец наступила ночь, я дождался, когда совсем стемнеет, и, подняв челнок в воздух, повел его вдоль нитки железной дороги в сторону передовой. Войск тут хватало, оборудование высвечивало людей, но которые из них мои, попробуй найди. Прикинув, как бы я сам поступил, решил, что разгрузку лучше провести на одной из близких к передовой станции. Самая близкая была уничтожена, а вот та, что была за ней, в двадцати километрах от передовой, несмотря на явные следы бомбежек, еще функционировала, а заметив самодельные съезды и даже следы от гусениц, я понял, что нашел. Дальше я двигался по следам. Челнок висел на километровой высоте и слегка свистел двигателями. Не ревел, так что уши можно в коробочку складывать, и не привлекал к себе внимания. Разведывательное оборудование позволяло мне видеть ночью как днем, так что следов танков я не терял. Их пытались замаскировать, похоже, к последнему привязали срубленное дерево. Немецких пилотов, может, это и обманет, но мне ничто не помешало найти небольшой лес, где те встали на опушке, кстати, неплохо замаскированные. Кто-то из танкистов в этом толк понимал.
Убедившись, что на другой стороне леса никого нет, в стороне только часть на сотню людей стояла, судя по технике, с транспортом связанная, я совершил посадку, подломив пару деревьев у основания, и заглушил двигатели. Тут до опушки метров триста, сверху я прикрыт. Ремонтный дроид, что я взял с собой, поднял сломанное дерево и листвой накрыл челнок, потом со вторым то же самое проделал. Все, от обнаружения с воздуха замаскирован, теперь до танков осталось добежать. Надев бронекостюм, я вооружился и, оставив челнок под охраной специализированных дронов, побежал к танкистам. Нужно поторопиться. Летняя ночь коротка, а я и так много времени потратил на то, чтобы их найти. До рассвета всего два часа осталось.
Через пару минут я уже был где надо. Вот дальше встала проблема, как среди почти трех сотен людей найти нужного. Часовых я обошел, после чего стал банально подходить к каждому из спавших и проверять их на установленную сеть. Тех, кто просыпался, усыплял станером, поставленным не на оглушение, а на недолгий сон. Там была возможность менять тип излучения, полицейская машинка все же. Однако сколько я фонариком ни освещал людей, нужного лейтенанта все не было. Я проверил всех, кого мог, даже в технику начал заглядывать, пока в одном танке на месте наводчика не нашел того, кого нужно. Он сразу проснулся и дернулся, когда я, осветив фонариком, определил, что это моя цель. Я сразу же нанес удар пальцами, вырубая его, не встретив при этом никакого противодействия. По идее с боевыми базами даже сонным можно отбиваться от нападения на вбитых рефлексах, а тот этого не сделал. Или он не понял, что на него напали, или боевых баз не имел. Предположу, что второе вернее, необученный какой-то владелец сети. Плохо. Надежды на него начали сыпаться.
Вытащив его тело из боевого отсека танка, кстати, Т-26, я закинул его на плечо и побежал в глубь леса. Вот-вот рассветет, а мне еще с ним пообщаться нужно. Пока нес его, тот шлемофон по пути потерял, оставшись в комбинезоне. Бросил я его на листву метрах в трехстах от секретов и быстро обыскал. На поясе у него была кобура с наганом, за голенищем сапога нашлась классическая финка, у меня такая была, досталась трофеем от блатных. Документы, найденные в нагрудном кармане гимнастерки – пришлось комбез расстегнуть, чтобы до них добраться, – были оформлены на командира танкового взвода лейтенанта Семенова Алексея Всеволодовича, восемнадцатого года рождения, комсомольца. Помимо документов тут была пачка писем от родных и недописанное письмо в ответ.
– Так ты местный, – пробормотал я. – Откуда сеть тогда?
Уже совсем рассвело, так что можно было работать и без фонарика. Быстро пролистав документы, я задумался. Что-то не сходится. Сеть есть, пилотский разъем на затылке тоже, я уже проверил, не обознался, почему он тогда тут?
Достав медицинский планшет – сканер нужной специализации я не нашел – и подключив его к разъему на руке, стал проверять, что за сеть установлена.
– Не понял, она же отключена, – удивился я, после чего посмотрел на лейтенанта и пробормотал: – А ведь похоже, ты не знаешь, что у тебя сеть стоит. Не пилотская, правда, штурмовика третьего поколения, но стоит. Причем с усиливающим имплантом. Одним, но зато на силу. Сейчас они отключены.
Сев на корточки рядом с телом лейтенанта, я продолжал размышлять. Что тот мне не поможет и я зря его искал, уже стало ясно как день. Можно уходить, выстрел холостой получился, но я решил узнать, как Семенов обзавелся сетью. Нажав на пару точек на его шее, я заставил того очнуться. Он застонал, ухватившись за шею и голову. Открыв глаза, он почти сразу расширил их, увидев меня, и, работая руками-ногами, стал отползать, пока не уперся спиной о ствол дерева.
– Ты кто? – немного жалобно спросил он.
– Можно считать, что я друг, – так же по-русски ответил я и тут же спросил на общем: – Ты меня понимаешь?
– Что? Вы немец? Я не знаю этого языка.
– Мне сложно ответить на этот вопрос, так как в моих венах течет и немецкая кровь и русская. Как это ни забавно звучит, но оба моих деда воевали в эту войну. Причем с разных сторон. Один лейтенант вермахта, сапер, другой закончил войну старшиной на батарее, командиром гаубицы, в Берлине.
– Мы победим?
– Если ты имеешь в виду русских, то да, мы победим. Хотя победу у нас потом украдут. Но это уже не важно.
– Вы из будущего?
– А ты умен. Молодец, догадался, – я активировал открытие, и шлем сполз за спину, что позволило нам оказаться лицом к лицу.
– Вы нам поможете победить немцев?
– Зачем? – прямо спросил я.
– Ну, они враги… – неуверенно ответил тот. – Они напали.
– Смотри, видишь, ползет эта букашка? Теперь я веточкой меняю ей путь, и она ползет в другую сторону. А если вернуться назад и не мешать ей, она поползет, куда ей нужно, и судьба, что ее ждет, нам известна.
– Вмешательство – это плохо?
– Я же говорю, ты умен, не зря тебя выбрали. Наверняка высокий интеллект. Да, если произойдет вмешательство, то никого не будет. Ни моих родителей, ни меня, ни сестер. Будущее изменится, и для меня там места уже не будет.
– Я вам зачем? Зачем мы встретились?
– Ты не перестаешь меня поражать, видишь самую суть дела. Дело в том, что я потерпел аварию и был достаточно серьезно ранен. Я потерял сеть и не могу вернуться домой. Заметив, что у тебя такая стоит, я подумал, что ты сможешь мне помочь, но ошибся, она у тебя даже включена не была.
– Вы об этой штуке на затылке и точках на руках?
– Да, это выходы разъемов для подключения. Меня интересует, откуда она у тебя. Ты об этом знаешь?
– Нет, – медленно покачал тот головой. – Два года назад, когда я учился в танковом училище в Орле, пропало трое наших. Я тоже. Меня потом нашли с этим украшением в лесу рядом с ближайшим городом, а парней нет. Врачи изучали, рентген делали, даже думали вырезать, но еще хуже сделать боялись. Не тронули. Так и живу. Привык уже, не мешает.
– Там заглушка должна стоять, она с кожей сливается, и разъем не видно, – задумчиво пробормотал я. – Вот что, мне тебя в капсуле проверить надо. Есть одно подозрение.
– Что за капсула, далеко? Меня ведь хватиться могут. Мы тут до вечера стоять точно будем, так что искать начнут.
– Да, действительно, – очнулся я от раздумий. – Вот что, сбегай, предупреди, что уйдешь… М-м-м, к разведчикам. Они тебе дадут перерисовать карту позиций немцев на этом участке. А чтобы одного отпустили, скажи, друга детства встретил, тебя одного приглашал.
– Хорошая идея. А у тебя есть такая карта?
– Да, я сюда на аппарате из будущего прилетел. Снял позиции, дам перерисовать. Это не сильно повлияет на вмешательство, хотя и может. Предупреди, что часа четыре, а то и пять тебя не будет. Главное, запомни: обо мне никому, это тайна. Расскажешь, сорвешь все.
– Хорошо. А куда?..
– Туда, – указал я направление в сторону части и остался сидеть, а лейтенант быстро скрылся между деревьев. Бежал он как ветер.
То, что он меня может сдать, я предполагал, а чтобы это прошло для меня без неожиданных сюрпризов, нацепил на него не только маяк, но и микрофон, и сейчас слушал через планшет, как тот тяжело дыша бежал, прорываясь через ветки кустарника. По пути он ойкнул, и по бормотанию я понял, что тот нашел свой шлемофон. Потом был оклик часового, отзыв и радостный доклад, что его уже искать собирались.
На опушке расположились части танкового отдельного батальона, причем даже не кадрового, а собранного за считанные недели на базе Казанского танкового училища. Танки также большая часть из училищ, с полигонов или пособий по обучению. Изношенность зашкаливала. Их пытались довести до ума, все же заезженные до предела с расстрелянными пушками, но особо не преуспели, да и запчастей не хватало. Часть командиров тоже прибыли из разных мест и частей. Экипажи сформированы из курсантов, некоторые командиры уже успели повоевать в начале войны и прибыли из госпиталей. В общем, собранный с бору по сосенке танковый батальон, в котором было всего двадцать две машины разных образцов и изношенности, как боевая единица доверия у меня не вызывал. Да, люди что та сталь, но техника уж слишком заезженная. Тяжелых танков не было, ни одного, лишь легкие, от БТ и Т-26 до плавающих.
Все это я узнал благодаря направленному микрофону бронекостюма. А что, пока лейтенант бегает, я слушал издалека переговоры танкистов. Фильтр убирал шелест листвы и другие посторонние шумы. Уловить суть было совсем не трудно. Даже узнал данные командира, еще раньше, чем Семенов добрался до импровизированного штаба и договорился о длительном отсутствии. Ему сначала втык дали, куда, мол, пропал, особист батальона чуть крупномасштабные поиски не начал, а узнав, что есть шанс достать нормальную карту со всеми позициями, да еще товарищ детства пригласил, все же отпустили. Но времени дали всего два часа. Конечно, они тут весь световой день будут стоять, доводя технику до ума, но мало ли срочный приказ придет.