Рана была глубокой, а по краям я заметила зеленоватый оттенок. Яд нагов. Плохи дела. Черт возьми, дела – хуже некуда! Я положила ладонь на шею Оливера и посчитала пульс. Сильный. Даже очень. Я вытащила зелье Ронди и отвинтила крышку.
– Будет больно, – предупредила я и плеснула янтарную жидкость на рану.
Зелье Ронди – это чудодейственное варево. Оно делает сразу три вещи: очищает рану, останавливает кровь и борется с ядом нагов. Оно входит в обязательный комплект защитников, и считается нарушением идти на бой без него.
Оливер зашипел, когда зелье Ронди попало на рану. Он вцепился пальцами в мою руку чуть выше локтя. Даже сквозь ткань ветровки и футболки я почувствовала жар его ладони. Плохо дело.
– Терпи, Оливер, – попросила я, осторожно разжала его пальцы и быстро перебинтовала рану, пока кровь не прилила снова.
Когда дело было сделано, я обернулась через плечо. Рик и Лиза отступали спиной к нам и одновременно отстреливались.
– Я вызвала Чрезвычайный Отряд! – крикнула Лиза. – Они будут здесь с минуты на минуту!
Глава 22. Больница
Когда кто-нибудь из защитников вызывает на берег Чрезвычайный Отряд, значит, дела хуже некуда.
Чрезвычайный Отряд – это специальная организация, входящая в Чрезвычайный Отдел. Они держат талантливых и быстрых защитников, владеющих суперсовременными приборами и устройствами, какие нам и не снились. Когда обычные защитники не могут справиться с нашествием нагов и ситуация выходит из-под контроля, тогда-то и зовут этих умельцев. Их больше, чем в обычной команде – человек десять, – и они традиционно избираются из лучших защитников.
– Тащим его! – сказал Рик, схватив Оливера подмышки.
– Осторожнее! – воскликнула я, увидев, что Рик схватил его чуть ли не за рану.
– Надо скорее убираться! – отрезал Рик. Оливер потерял сознание.
– Я вас прикрою! – я вскочила на ноги. – У меня остались патроны.
Лиза взяла Оливера за ноги, и они потащили его к забору. А я повернулась к нагам и приготовила свою винтовку…
Наги ползли быстро, воинственно потрясая оружием, а я стреляла и отступала, отступала и стреляла… Было страшно, но я не позволяла ужасу полностью овладеть собой. Получалось плохо.
А потом прибыл Чрезвычайный Отряд.
Прибыл красиво – на двух больших вертолетах. Из них тут же повыскакивали бравые ребята в черном и построились в ровную шеренгу. И вскинули винтовки, каких я никогда в жизни своей не видела. Они начали стрелять, и все пули до единой пронзали сердца нагов, и враги падали замертво. Затем шеренга распалась на отдельные пары, и они стали теснить нагов к морю.
Я побежала к железному забору, через который друзья как раз переносили Оливера.
– Что с ним теперь? – спросил Рик.
– Нужен покой, – сказала я. – И периодическое промывание зельем Ронди. И в больницу.
– Донесите его, – сказал Рик. – А я вернусь к Отряду и дам показания.
Не перестаю удивляться, когда успевает наш бесшабашный драчун Рик превращаться в серьезного и рассудительного парня. Не зря Оливер всегда оставляет его за главного.
Я осторожно приняла у него Оливера и закусила губу: у меня сердце кровью обливалось, что мне приходится тащить его за больную руку. К счастью, дом находился недалеко, и мы быстро дошли до него. Мы с Лизой положили Оливера на диван в гостиной, и она потрогала его лоб.
– Совсем горячий! – воскликнула она. – Это яд?
Я кивнула:
– Надеюсь, его «детский» иммунитет справиться. Больше я ничего не смогу сделать.
– А больница?
– Сейчас позвоню, – я уже хватала телефон со столика и набирала номер.
Потом мы уселись возле дивана и принялись ждать. Рик появился только тогда, когда мы промывали повязку зельем пятый раз. Вид у него был несчастный и изможденный.
– Как он? – спросил Рик.
– Пока в сознание не приходил, – отозвалась я. – Отряд справился?
– Да, – хмуро кивнул он. – Наверное, наги продолжали бы лезть без счета, если бы Отряд вдруг не обнаружил храм.
Сердце у меня упало.
– Ч-что? – переспросила я. – Еще один?
– Да.
– Простите… – только и пискнула я.
– Эл, тебя винить не в чем, – оборвал меня Рик. – Сколько храмов ты уничтожила за сегодня?
– Три.
Повисла тишина. Я до боли сжала кулаки. Четыре храма за один бой – это было ненормально. Никогда и нигде не случалось такого – по крайней мере, я не слышала об этом.
Рик поскреб подбородок, сказал:
– Не похоже на наших обычных тупых нагов. Они остались по-прежнему тупыми, но были… очень целеустремленными. Как будто их кто-то направлял. Кто-то разумный.
– Ты прав, – согласилась Лиза. – Они и храмы строили в разных частях берега.
Я же задумалась о другом. О том, что мне ни с того ни с сего стало плохо и что я упала перед нагом. Если бы хотел – он успел бы не только раскромсать меня свои хлыстом, но и спокойно подползти и свернуть шею. Но нет. Он этого не сделал. И еще… мне хотелось – просто до ужаса хотелось добраться до моря, броситься в него и плыть, плыть, плыть… Это самоубийственное желание, учитывая, что моря кишат нагами.
Нет. Все это такой бред! Чушь! Не могу на этом сосредоточиться, когда рядом умирает Оливер!
Послышалась сирена скорой. В дом ворвались санитары в белых халатах. Я сбивчиво изложила, какую помощь оказала, и они погрузили Оливера на носилки. Глядя на каждого из нас, медсестра спросила:
– Кто будет его сопровождать?
– Я.
Я насквозь промокла, я чувствовала себя выжатой, как лимон, но встала и решительно тряхнула хвостом. После того утреннего разговора с Оливером я чувствовала связь между нами и была уверена, что имею большее право, чем кто-либо, ехать с ним. Даже Лиза и Рик, которых Оливер знал дольше.
– Конечно, поезжай, – согласился Рик.
– Будь на связи, пожалуйста, – прошептала Лиза.
Я стянула мокрую ветровку, накинула куртку для официальных выходов и зашагала следом за санитарами. Дождь все еще шел, но буря прекратилась и ушла куда-то в глубину острова. Я запрыгнула в медицинский фургон и села напротив носилок Оливера. Тот сильно побледнел, мне даже показалось, позеленел, но я отринула от себя эту мысль. Нет! Оливер не может умереть! Он справится с ядом!
Машина рванула с места. Оливер что-то пробормотал, шевельнул пальцами на правой руке. Я с болью в сердце посмотрела на него. Это я виновата! Уничтожь я четвертый храм, наг не был бы таким ловким и не ранил бы Оливера… Но нет: я, видите ли, валялась на песке из-за того, что у меня кружилась голова.
Я вздрогнула. Я вспомнила Алиру. Оливер сказал, у Алиры в тот роковой день закружилась голова, и она упала в обморок. Точь-в-точь как я! Разница лишь в том, что наг напал на нее, а на меня – нет. Поэтому я выжила. Или, может, потому что вовремя подоспел Оливер (на этот раз действительно вовремя) и убил нага?
Не знаю… Одно ясно точно: Оливер не хотел повторения такого же сценария, как с Алирой, и потому бросился мне на помощь. Я сжала зубы, они скрипнули. Что со мной происходит? Почему мою предшественницу звали так же, как меня? Оливер сказал, мы даже внешне были похожи…
И еще кое-что: мне надо подумать о смене работы. Да, вот так. Я не хочу на следующем бое с нагами свалиться в обморок и вынудить Оливера спасать меня. Нет, я не имею права рисковать их жизнями из-за странностей в своем здоровье! Но… не сейчас. Я не буду думать об этом сейчас – к тому же, может, это был единичный приступ.
Через полчаса мы уже были в больнице. Помню белые халаты, шорох тапок по гладкому полу, прохладную приемную. Кажется, мне дали чашку горячего чая. Потом я долго сидела перед дверью, в которую завезли Оливера, и пялилась в полоску под ней. Там то и дело мелькали тени, слышалась возня. Я сцепила руки в замок и до боли сжала зубы.
Затем в коридоре послышались тяжелые шаги, и я увидела знакомую долговязую фигуру куратора Миранда. Заметив меня, он встрепенулся и решительно зашагал ко мне. Привычный серый плащ эффектно развевается, ботинки сверкают, волосы аккуратно прилизаны гелем.
– Эм… Лиза, кажется? – обратился ко мне куратор Миранд.
– Вообще-то Элира, – ответила я.
Куратор был у каждой команды защитников. Больше всего с ними контактировали лидеры команд, поэтому куратор Миранд знал всех лидеров своих участков, но всегда путал имена рядовых сотрудников – таких, как я. Ему было под тридцать, он всегда носил аккуратные плащи, был гладко выбритым и напомаженным. И ужасно забывчивым. В подчинении у него находились берега с №9 по №16, в который, понятное дело, входили и мы.
– Ах да, Элира, прошу прощения, – куратор Миранд ткнул в сторону двери. – Как там Оливер?
– Пока неизвестно, – вздохнула я.
Чем занимались кураторы? Это были руководители лидеров, и они управляли нами. Кураторы считались официальными представителями Защитного департамента: они контролировали нашу работу, проводили аудиты, принимали у лидеров заказы на патроны и амуницию и занимались бесконечной бумажной волокитой. Не знаю, я не особо разбираюсь в их работе. Что могу сказать точно, так это то, что каждый куратор в прошлом был защитником и свое место заслужил по праву.
– Вот как, – пробормотал куратор Миранд и прошелся туда-сюда в своих сверкающих туфлях. – Ник рассказал мне вкратце о ситуации на берегу двенадцать. – Он присел рядом. – Пока мы ждем, расскажи мне поподробнее.
Под «Ником» он конечно имел в виду Рика, но я не стала его поправлять и принялась рассказывать. Я умолчала лишь о том, что мне стало плохо, и тут же внутренне себе оправдала: это единичный случай, нечего куратору Миранду знать ненужных подробностей, которые наверняка никогда не повторятся.
После того, как я закончила, куратор Миранд задумался, и между его бровей пролегла глубокая морщинка. Взгляд его застыл на двери напротив.
– Элира, ты что тут делаешь? О, здравствуйте, куратор Миранд…
Я подняла глаза и увидела Ласа. На нем были потертые джинсы и бирюзовая куртка с номером «14». Он, видимо, хотел стремительно пройти мимо нас по коридору, но заметил меня. Я вспомнила, что в этой же больнице лежит Лия.