Ага, а еще этот доктор связан с Обществом Изучения Нагов. Но друзьям об этом знать необязательно – пока что. А то начнутся расспросы, откуда я знаю об этом Обществе и докторе, почему я интересовалась всем этим… Нет, не сейчас. Расскажу им всем: Лизе, Рику и Оливеру.
– Вот! Вот это нормально! – Рик выпрямился на стуле, оживился и забыл о том, что хотел сказать Лизе. Он в предвкушении потер ладони друг о друга. – Готов поспорить: это что-то незаконное!
– Ты этому рад? – тоскливо спросила Лиза.
У меня засветился телефон. Я взяла его со стола и увидела сообщение. Писал Лас. У меня подпрыгнуло сердце. «Лия очнулась!».
Через полчаса мы уже были в больнице. Сначала мы прошли по тому коридору, в котором находилась палата Оливера, спросили у медсестры, не просыпался ли он и как он себя чувствует. Медсестра сказала, что Оливер пару раз открывал глаза, но был ли он в сознании, определить трудно. Мы поблагодарили ее и пошли дальше.
В конце коридора я увидела бирюзовую куртку Ласа. Он покупал кофе в автомате, и на его лице блуждала улыбка облегчения. Под глазами пролегли темные тени, он был весь какой-то помятый, но очень довольный.
– О, Элира! Лиза, Рик, вы пришли! – он улыбнулся нам и пожал ладонь Рика. – Все хорошо, Лия очнулась, она в порядке.
– А мы… можем войти? – осторожно спросила Лиза. Я понимала ее сомнения: Лия была довольно замкнутым человеком, и мы с ней не так хорошо общались. Совсем другое дело – Лас.
– Да, конечно, – Лас отпил кофе. – Мои ребята только что уехали. Думаю, она будет рада новым гостям. Пойдемте.
Лас толкнул дверь в палату. Мы гуськом вошли, и я вновь ощутила сладкий цветочный запах, среди которых выделялся аромат яблок. Я нашла на подоконнике зеленые ромашки и лишь нахмурилась при виде них: сразу вспомнились доктор, Генри и Общество Изучения Нагов.
Лия сидела на кровати, оперившись спиной о подушки. Ее мышиные волосы снова были заплетены в две коротенькие косички. Она застенчиво нам улыбнулась, а Лиза протянула ей коробку шоколадных конфет, которые мы купили по дороге. Лас говорил, Лия любит шоколад.
Последовали обычные любезности: каждый из нас сказал, что он рад видеть Лию в здравии, спросил, как она себя чувствует сейчас. Лия заверила, что у нее все хорошо, что она быстро идет на поправку и что через неделю ее выпишут. А потом Рик спросил:
– Слушай, а ты не помнишь, кто тебя…
– Рик! – ахнула Лиза и наступила ему на ногу. Рик сдавленно выругался и отвернулся, а Лиза широко улыбнулась растерянной Лие. – Не обращай на него внимания, Лия. Он не отличается тактичностью.
Лас покачал головой и заметил:
– Да уж, Рик, ты мог бы…
– Черт! – от души выдал Рик, поворачиваясь к нам. Лицо у него было красное от боли. – Лиза, у тебя каблуки из железа, да?
– Хочешь узнать, кто ударил меня ножом? – вдруг спросила Лия звонким голосом.
Мы взглянули на нее. Она смотрела на Рика прямо, ее лицо было решительным и спокойным. Лас сел на стул возле кровати и мягко сказал:
– Лия, ты можешь не отвечать, если…
– Нет, Лас, – сказала Лия. Такой решительной я ее никогда не видела. – Я скажу. Я давно должна была сказать…
Я осознала вдруг, что сжимаю кулаки, и ногти больно впиваются в ладони. Рик и Лиза застыли посреди палаты, как два столба. А Лия села прямее и посмотрела на Ласа. Ее худенький подбородок дрогнул. Лас сцепил руки.
– Это был Генри, правда? – помог Лас, поскольку Лия медлила.
– Генри? – изумилась Лия, словно впервые услышала это имя. Нахмурила брови. – Нет, это был не Генри. Это сделала я.
Повисла тишина. У меня пересохло в горле.
– Я нашла нож, который кто-то выбросил на берегу. Я подняла его, а потом…
– Подожди, – Лас коснулся ее запястья. – Тебя нашли на берегу Генри. И ты… ты хотела покончить с собой? – Его голос дрогнул.
– Нет, не хотела. – Лия прикусила губу, в ее глазах застыли слезы. – Сознательно я не хотела убивать себя. Также я не хотела выходить из дома в такую жуткую погоду. Но вышла. И вонзила в себя нож. – Она глубоко вдохнула-выдохнула воздух и затараторила. – Я была не в себе, Лас. Все было как в тумане. У меня кружилась голова… – Она посмотрела на нас, вымученно улыбнулась. – Ребята, спасибо, что беспокоились обо мне. Что пытались помочь, выследить нападавшего… но это я себя ударила. То же самое я скажу полиции, которая вот-вот будет здесь. Это все я… простите меня за беспокойство.
Я сама не заметила, как попятилась. Вот, я стояла возле Лизы, а вот – уже на несколько шагов позади. Головокружение, несостоявшееся самоубийство. Почему?
– У тебя кружилась голова? – зачем-то переспросила я, хотя итак знала, что услышала правильно. – И ты вдруг решила ударить себя ножом?
– Нет. Я подобрала нож, чтобы кто-нибудь не поранился. А потом ноги понесли меня в море, а там я ощутила головокружение, посмотрела на этот нож и… в общем, потом меня, видимо, вынесло на берег Генри.
Она посмотрела на Ласа, и в ее глазах вспыхнули решительные огоньки. Лия сказала:
– Это не в первый раз, Лас. Ты знаешь, у меня и раньше были головокружения. Но это перешло все границы. Я становлюсь обузой… ты рискуешь работой из-за меня…
– Ерунда, – перебил Лас. – К концу недели меня не будет на берегу. И это не из-за тебя, а из-за того злополучного храма.
– Нет, послушай, – гнула свое Лия. – Я больше не буду защитницей. Найду другую работу. Может, поступлю в университет. И буду лечиться, разумеется. А ты, Лас, ни в чем не виноват. Это все я.
Когда мы вышли из палаты, ее голос по-прежнему звучал у меня в ушах. «Это все я». Лия действовала бессознательно: выскочила из дома в шторм, подобрала нож на берегу, вошла в море и ударила себя. Что за чертовщина? Почему у меня все внутри переворачивается, стоит представить эту картину?
– Ну что… пошлите к Оливеру, – неловко предложил Рик.
Друзья выглядели ошарашено. Лиза кусала губу, Рик скользил взглядом по стенам. Потом он вдруг выдал:
– Жаль, конечно, что не Генри…
– Рик! – Лиза покачала головой. – Идем к Оливеру.
Мы зашагали по коридору. Я зачем-то обернулась и увидела, как к двери палаты Лии подошел худой мужчина в сером пиджаке. Меня передернуло: это был тот доктор, который приходил к Генри! Значит, из дома Генри он поехал сюда? Но кто ему сообщил, что Лия очнулась?
Лия и Общество Изучения Нагов все-таки связаны. И я должна узнать об этом, потому что я такая же, как она.
Я сказала ребятам, что мне надо в туалет, а сама зашагала обратно к палате Лии. Я остановилась перед дверью и посмотрела туда-сюда: коридор был пуст, откуда-то издали доносились шаги, мерцали на потолке белые лампы. Только я собралась приложить к двери ухо, как услышала близкие шаги и отскочила назад.
Передо мной возник худой доктор. Серебряное колечко в его ухе сверкнуло. Я во все глаза уставилась на него, пробормотала, что кое-что оставила в палате Лии. А он уставился на меня. Глаза у него были насыщенно-серого цвета, как мокрый асфальт.
И вдруг он спросил:
– Как тебя зовут?
Я отступила еще на пару шагов назад. Зачем он спросил про имя? И почему смотрит на меня так, словно мы знакомы?
– Прости, – доктор улыбнулся. Зубы у него были очень белые и ровные и блестели, словно ненастоящие. – Кажется, мы с тобой знакомы.
Он тоже путает меня с Алирой? Наверное, стоит соврать, назвать другое имя…
У меня не получилось – я никогда не была вруньей. Я сказала:
– Элира. Но не думаю, что мы знакомы, извините.
Его глаза загорелись, словно он вдруг нашел сокровище. Я отступила еще немного. Следующая его фраза заставила меня опешить:
– Элира Маро?
Я застыла у стенки. Я уже давно не слышала этой фамилии – своей фамилии. В защитниках фамилия не нужна: ее нигде не проговаривают, потому что большинство защитников – это подростки из детдомов, и у них нет фамилий.
Он снова улыбнулся и сделал движение вперед, будто собрался заключить меня в объятия. Я отошла в сторону.
– Прости… – доктор остановился. – Я знал твоих родителей, Элира. Очень хорошо знал. И видел тебя маленькую. И… я думал, ты погибла вместе с ними…
Вместе с ними. Я застыла, руки и ноги у меня окоченели. Да, это казалось разумным – то, что родители умерли, я имею в виду. Но услышать это от другого человека, да еще и который говорит таким уверенным тоном, оказалось делом ужасающим. И еще – этот человек знал моих родителей.
В голове у меня образовалась пустота. Мне хотелось удивиться, что-то спросить у него про родителей, сказать… но мозг выключился.
– Чего это я такой невежливый… – смутился доктор. – Я доктор Син, Элира. Рад нашему знакомству.
Я же была не уверена, что рада знакомству. Я только и смогла, что пробормотать:
– Извините, я пойду…
– Это ты извини, Элира, – он полез за пазуху и протянул мне визитку. – Вот, позвони и напиши мне. Если, конечно, захочешь. Я хотел бы поговорить с тобой.
Я взяла визиту и кивнула. А доктор Син, улыбнувшись мне напоследок, пошел прочь по коридору. Я отмерла только тогда, когда он скрылся за поворотом. И медленно побрела в другую сторону, в палату Оливера.
Глава 28. Возвращение Оливера
При нас Оливер так и не очнулся. Сидя рядом с ним, Рик даже рассердился:
– Ну ты даешь, босс… Приходишь в себя только рядом с чужаками, а на нас – ноль внимания.
Было уже поздно, и мы поехали домой. Мы поужинали (у меня кусок в горло не лез), затем я поднялась к себе и наконец-то встретила свои мысли лицом к лицу. Я разделась и легла на кровать.
Доктор Син. Тот самый, которого я видела в Обществе Изучения Нагов. Тот самый, который приходил к Генри. И тот самый, с которым я столкнулась в больнице и который сказал, что знал моих родителей. Слишком много встреч за один день.
Я повертела в пальцах его визитку и прислушалась к голосам внизу. Рик и Лиза опять о чем-то спорили: наверное, чья очередь мыть посуду. Я не сказала им. Снова. Для начала мне хотелось обдумать все самой…