Белорусских деревень, где каратели убивали людей, – 4885. По далеко не полным подсчётам более трёхсот тысяч мирных жителей было сожжено живьём, убито, замучено в тех деревнях.
И почти столько же населённых пунктов – 4315 – «просто сгорели». Также от рук гитлеровцев, но жителей там не убили.
Когда побываешь, как мы, в большинстве районов, во многих деревнях, записывая их военную, огненную память, и после читаешь отчёты карателей, документы, вдруг возникает и такое отличие: «просто сгорели». Потому что в Хатынях фашисты ещё и «работали», более того – «экспериментировали».
Белорусские Хатыни – это подготовка к реализации планов и целей, которые касались не только нас, не только советского народа. И даже не одних только славян.
Вырабатывались методы, готовились специалисты для «окончательного урегулирования» – уничтожения целых народов в Восточной и Западной Европе и на других континентах.
Конечно, после разгрома главных противников фашистской Германии.
«Когда война будет выиграна, тогда, я вам уже говорил об этом, начнётся наша работа, – зловеще напоминал своим подручным Гиммлер в октябре 1943 года на совещании группенфюреров СС в Познани. – …Если СС совместно с крестьянами и мы совместно с нашим другом Бакке (возглавлял полицейские силы. – Авторы.) начнём заниматься заселением Востока, великодушно, без всяких ограничений, не спрашивая ни о чём, с размахом и революционным напором, то в течение 20 лет мы продвинем границу нации на пятьсот километров на Восток…
…Мы будем диктовать Востоку наши законы. Мы будем пробиваться вперёд и постепенно подойдём к Уралу»[107].
Вот такие масштабы имелись в виду – «после победы». Однако и они – только первый шаг к всемирному господству «арийской расы».
Восточная политика геноцида была сформулирована Гитлером ещё в 1932 году:
«Восточные территории станут большим экспериментальным полем по установлению нового общественного строя в Европе, и в этом состоит большое значение нашей восточной политики»[108].
«Экспериментальным полем» избрана была прежде всего Белоруссия. Потому, в частности, что в хозяйственных отношениях этот край лесов и болот, с точки зрения нацистов, – не самый «ценный». Значит, как раз его превратить в огромный «загон», куда будут перегоняться целые народы на «карантин», «особую обработку»…
Вот выдержки из рапорта одной из команд, занятых делом приёмки эшелонов и «размещения», «устройства» еврейского населения, присланного из Западной Европы. (Согласно плану Гитлера таким же путём затем должны были пойти, «переселиться в Белоруссию» и «за Урал» голландцы, бельгийцы, англичане и другие европейские народы, чьи земли собирались заселить немецкими колонистами.)
«Группа СС «Арльт»
Минск, 3 августа 1942 года
РАПОРТ
Работа части людей здесь в Минске по-прежнему та же самая. Транспорты евреев через довольно равномерные промежутки времени прибывают в Минск и передаются нам. Так что уже 18 и 19.6.42 мы снова занимались рытьём ям…
26.6 – прибыл ожидаемый транспорт из рейха.
27.6 – мы снова вернулись в Минск. Следующие дни были заняты чисткой оружия, приведением в порядок амуниции.
10.7 – была брошена против партизан латышская команда в лес под Койданово. При этом был обнаружен склад боеприпасов. И вдруг нас с тыла обстреляли из автоматов. Один латышский сослуживец был при этом убит. Преследуя банду, расстреляли четырёх человек.
17.7 – прибыл транспорт евреев, отправлен в имение.
21, 22 и 23.7 – рыли новые ямы.
24.7 – снова транспорт евреев (1000 человек) из рейха.
С 25.7 по 27.7 – рыли новые ямы.
28.7 – большая акция в минском гетто. 6000 евреев доставлены к ямам.
29.7 – 3000 немецких евреев доставлены к ямам.
Следующие дни снова заняты чисткой оружия, подгонкой амуниции.
Позже моя группа несёт дневную службу по охране здания тюрьмы…
Поведение людей здоровое, в неслужебное время хорошее и не даёт повода к осуждению.
Унтершарфюрер СС»[109]
Эшелоны с Востока шли, оккупированную Белоруссию всё более превращали в район «особой обработки» миллионов людей. Привезённых. А вместе с тем и местного населения. Планировалось «по-особому обработать» не менее трёх четвертей самих белорусов. Заодно и поучиться, лучше овладеть «техникой обезлюживания», подготовить «кадры». Имело значение в этих расчётах и то, что в представлении гиммлеров и розенбергов «белорусы являются наиболее безобидным и поэтому самым безопасным для нас народом из всех народов восточных областей»[110]. Расчёт на это, на покорность, «кротость» белорусов очень скоро фашистам пришлось перечеркнуть – и с какой ещё паникой в их штабах. Сотни тысяч белорусских партизан, целые районы, недоступные для оккупантов, армия «Центр» почти всё время оставалась на голодном пайке, потому что железнодорожное движение без конца прерывается, а затем – в 1943 и 1944 годах – невиданные в истории войн одновременные партизанские удары по всем коммуникациям – «рельсовая война».
Население фашисты продолжают уничтожать, теперь – под видом борьбы с партизанами и даже «самозащиты». Однако партизаны мешают ещё шире развернуть «работу», партизан столько, что на задуманное выполнение «плана» уже не хватает сил: приходится защищать от партизанских атак все дороги, города, важные объекты. Специальные группы-команды (под прикрытием и с участием армейских частей) с маниакальной настойчивостью продолжают «работу», хоть война уже явно проиграна. Они всё «обогащают» методы, готовят кадры, готовятся к чему-то ещё более бесчеловечному и зловещему, экспериментируют.
Слово это – «эксперимент» в наш век всё чаще вспыхивает зловещим смыслом. Хиросима, Нагасаки – это тоже «эксперимент».
Существуют документальные кинокадры о том, как избирались объекты первых атомных бомбёжек.
Местность, топография, желательно, чтоб была такая и такая…
Строения – такие…
Населения – столько…
«Этим требованиям соответствуют (рука с цветным карандашом ищет на карте) города… Хиросима (крест)… Нагасаки (крест)».
Нацисты не владели таким оружием. И в этом счастье человечества. Приходилось им рассчитывать на «обычное». Да на специальные команды: их требовалось для «плана» всё больше и больше, опытных, обученных на практике – потому что масштабы имелись в виду не меньшие, чем у атомных маньяков – десятки, сотни миллионов запланированных убийств.
И на жутком пути к этой цели «окончательного урегулирования в Европе» (а затем – и во всём мире) – трагедия белорусских Борок, Красницы, Брицалович, Княжеводцев, Студёнки, Парщахи, Хатыни…
Сотни и сотни Хатыней, отчётов, «экспериментов»: «операция Борки (Малоритские)», «операция Борки (Кировские)», «операция Красница», «операция Збышин»…
Экспедиции в целом назывались у них иначе, обычно не по названию отдельной деревни или местности, а вот так издевательски «поэтично»: «Фрюлингсфест» – Весенний праздник; «Зумпф-фибер» – Болотная лихорадка; «Зумпфблюте» – Болотный цветок; «Нордполь» – Северный полюс; «Эрнтефест» – Праздник урожая; «Штерненлауф» – Звёздный путь, «Шнеехазе» – Заяц-беляк; «Фён» – Альпийский ветер; «Винтерцаубер» – Зимние чары; «Вальдвинтер» – Лесная зима, «Кугельблитц» – Шаровая молния; «Цауберфлёте» – Волшебная флейта; «Майгевиттер» – Майская гроза; «Цыгойнербарон» – Цыганский барон; «Фрайшутц» – Вольный стрелок и т. д.
Однако убийство Красницы, или Борок, или Брицаловичей, как и каждой из Хатыней, было обычно отдельной операцией – с особенной задачей и отчётом о поведении жертв и самих палачей, о просчётах или «тактических находках», «открытиях».
В одной и той же местности специальные команды редко убивали деревни одинаково: если одних собирают, сгоняют в гумно или в сарай под видом «собрания», «проверки документов», то в соседних деревнях уже ходят из хаты в хату и убивают на месте. С учётом опыта, для обогащения опыта…
В границах общей «задачи» был полный простор для садистских импровизаций. Прикажут людям помолиться (Доры Воложинского района) и сожгут их. И ещё вот так наиздеваются…
Юлиан Рудович.
«…Сказали всем идти в церковь, помолиться Богу, и нас отпустят домой. В церкви немец подошёл ко мне:
– Отдай киндер матке, а сам – вэк!
Взял за воротник и выбросил во двор. И всех, кто не с детьми, – выходи! И кто оставит ребёнка, в церкви оставит – может выходить. Пущали, пущали, кто оставит… Но не каждая ж мать может так сделать. Ну, моя не оставила, не оставила… Не знаю… Но кто-то должен в живых остаться, если так, правда или нет? Если так, кто-то должен остаться! А моя не захотела, осталась с маленьким. Немцы церковь подожгли, мы все, которые во дворе, слышим, как люди там летают. Из пулемётов всех перерезали – огонь только…»
Или бросят старую, немощную женщину в колодец (Погулянка Речицкого района), а на неё – имущество домашнее, колёса, брёвна…
И снова пишут «отчёт» – победный, торжественный, с сознанием, что выполняют «миссию». А как же, они не просто убийцы, они служат идее, «великой Германии», «фюреру», рискуют получить пулю от партизан, сражаясь за «новый порядок».
А сверху идут поощрения, награды, одни палачи ставятся в пример другим.
Особенно прилежным, способным к такому занятию, оказался Оскар Дирлевангер – его Гитлер отметил чинами и всякими «крестами», какие только были: от «золотого» до «рыцарского».
Вот «вехи» его биографии, очень типичные: 1932 г. – вступает в нацистскую партию; 1934 г. – за преступления: «разврат с лицами моложе четырнадцати лет» – два года тюрьмы. После приобретения соответствующего карательского опыта в Испании и в Польше он появляется в Белоруссии с такой аттестацией: прошёл подготовку, которая перекрывает судимость за «браконьерство». Так именовали высшие чины, до самого Гиммлера включительно, с усмешкой взаимопонимания, эсэсовские забавы «с лицами моложе четырнадцати лет»… В приказе, с которым Дирлевангер приехал из Люблина в Белоруссию, сказано было, что он «равный среди нас». «Равный» сразу начинает расти, делать карьеру – уже на крови детей и женщин белорусских. Склонность к «браконьерству» остаётся. Кавалер золотого, рыцарского и пр. крестов любил поучать своих молодчиков: я, мол, не против того, чтобы вы спали с русскими девками, однак