Пятью выстрелами я положил четверых. Одного не снял, так как опоздал. Пока целился, кто-то из моих снял того немца, что был в моем секторе. Нарушают, засранцы, но одобряю. Правильно говорил один из наших писателей, Михал Михалыч Зощенко. Действовать нужно по правилам, но ум не отключать. Верно.
Вообще, с окопов, что находились у нас за спиной, давно срисовали немецкую атаку и начали стрелять. Под эту общую какофонию сотен выстрелов одну, да даже целых шесть винтовок, никогда не вычленят. Нас могут обнаружить только визуально, вспышки-то никто не отменял. Но для этого немцам нужно было посадить специальных солдат-наблюдателей, вряд ли они это сделали.
Немцы умирали. Немцы умирали прямо передо мной, густо удобряя землю своей кровушкой, а мы все стреляли и стреляли. Считать я не стал, точнее, сбился нафиг. От четырех десятков патронов, кои брал с собой и я, и каждый мой снайпер, не осталось почти ничего. Мазать я, конечно, мазал, но если хотя бы половина пуль легла в цель… Да еще и из шести винтовок… Думаю, раз стрелки, как и я сам, не останавливались, значит, цели были. Сколько там немцев шло в атаку, не известно пока, но то, что как минимум роты у немцев не стало, факт. Это ж даже не тир, а истребление какое-то, промахивался я только при внезапных падениях врагов, а так цели просто детские. Тут и не только мы, вполне возможно, кто-то из окопов так же попадал, но редко. Тут и дальность, и видимость вообще, мы-то вон, рядом совсем. Причем я еще и не дал шанса раненым, пока шла пальба, утихомирил и тех, кто шевелился.
Не знаю, как мои парни, а я не испытывал угрызений совести. Врач сказал в морг, значит, в морг, нечего тут лечить.
Окончив стрельбу, достал планшет и быстро зарисовал схему вражеских позиций, тех, которые видел, конечно. Проставив примерные расстояния, убрал бумагу и карандаш обратно. Да, где там в будущем такой объем для снайпера найдешь? А тут он вот, перед нами. Как и результат. По наступающему во весь рост противнику даже один снайпер – сила, а тут… Как и говорил, это тир, вот что это такое. Угрызения совести? Вы о чем? Они далеко не первые, да и не последние. В такой ситуации, как эта, волнует только одно, перезарядка. Противник близко, едва не бежит в твою сторону, а ты патроны пихаешь в свою «плетку». В этом плане СВД была бы более предпочтительна, там и патронов в магазине больше, да и менять его куда как быстрее.
Каково же было мое удивление, когда, дождавшись сумерек и начав отход, увидел Старого и связанного немца. Даже застыл от удивления. Мало того что повязал, так еще и сохранил пленного. Старый вояка еще нам всем фору даст.
– Ну ты и выдал! – только и смог, что развести руками я, когда все собрались в безопасном месте.
– Ой, командир, не мельтеши, – попростому буркнул Старый. Наверное, с точки зрения здешних командиров, это слишком фамильярно, но такова ситуация. Ничего подобного в расположении, вне боя, никто из ребят себе не позволял. Обращаются исключительно на вы. – Приползли они, значит, аппарат свой крутят, этот вот, с биноклем пристроился под деревом, и ни черта не видят и не слышат. Я кружным зашел, боялся только, чтобы не увидели из окопов. Первым попался тот, с аппаратом, положил я его, рисковать не хотелось. А уж этот, как услышал возню… В общем, штаны у него мокрые.
Все рассмеялись. Мы победили в первом же бою. Да еще как! Если от командира полка был выставлен наблюдатель, то нас просто обязаны ждать плюшки. Сколько там немцев убили солдаты из окопов, находясь чуть не в полукилометре? Да если хоть десяток зацепили – и то хлеб. А вот мои парни и я с ними дали джазу. Интересно, немчура поняла вообще, что сейчас было? Да, первенство в применении снайперов принадлежит не нам, а вот так? Массовый отстрел несколькими стрелками наступающего врага? Ха! Либо немцы быстро нас раскусят (могут, сопоставив расстояние и точность огня), либо решат, что нас тут так много, и что лучше атаки здесь больше не проводить, чревато. Риск и для нас, конечно, существовал. Нажми немцы чуть сильнее, вернее чуть большим числом, либо активизировав всю артиллерию, нам вряд ли удалось бы остаться целыми. Но противник решил лишь огрызнуться напоследок, ударив пушками по нашим траншеям. Мы в это время были в пути, снаряды вновь нас миновали. В следующий раз так близко не пойдем, повторяться не стоит. Это сейчас нам повезло убрать наблюдателей, а враг не удосужился выслать новых, начав атаку, вот и нарвался. В следующий раз наблюдателей может быть больше, и мы не сможем нейтрализовать их всех. Да и прикрытие враг своим наблюдателям не обеспечил. Если бы наш огонь был замечен, артиллерия просто смешала бы нас с землей. И в то же время именно близкое расстояние до атакующих солдат противника, возможно, и сыграло нам на руку. Умирающие немцы тупо закрывали вспышки от наших выстрелов собой от своих наблюдательных постов, повторюсь, слишком близко мы были.
– Ваше превосходительство, разрешите доложить? – козырнул я и вытянулся. Доклад непосредственно командиру полка вещь серьезная.
– Докладывай, Воронцов, докладывай! – подзадоривал меня Марков.
– На участке фронта, где предположительно работали вражеские наблюдатели, противник, после артподготовки, предпринял атаку. Численность пехоты атакующих – до роты. Снайперским огнем отделения стрелков уничтожено две трети атакующих. Так же одним из стрелков захвачен наблюдатель и телефонный аппарат. Потерь нет, раненых нет. В строю шесть бойцов. Если позволите – вот раппорт, – с этими словами я подал бумаги командиру полка. Там было описание боя, представления к наградам, а также описание и чертеж немецких позиций.
– Вот это загнул ваш унтер, ваше превосходительство, – вдруг рассмеялся незнакомый мне офицер. Вроде капитан.
– В чем именно загнул? – без эмоций произнес генерал.
– Роту они вшестером положили, ха, смех, да и только. Сидели там, в ямы спрятавшись, а докладывают…
– Извините, ваше благородие, вы понимаете, что говорите? – вскипел мгновенно я.
– Чего? – Этот хрен нам кровушки еще попьет.
– Тихо! – прервал нашу размолвку генерал. – Капитан Катков, у меня нет оснований не доверять унтер-офицеру Воронцову, но все же, Николай, откуда такая уверенность, что именно вы и ваши люди положили роту солдат противника? А как же солдаты, стрелявшие со своих позиций?
– А вы, ваше превосходительство, постройте ту роту, что участвовала в отражении атаки, да прикажите выстрелить на полверсты, а мы посмотрим, сколько из них и куда попадут, – просто съязвил я. – Можете даже его благородие господина капитана попросить, вдруг он им поможет.
– Вы хотите сказать, что наши солдаты не умеют стрелять? – жестко, но без вызова в голосе произнес генерал.
– Нет, конечно. Но уметь стрелять не значит попадать, по крайней мере, каждым выстрелом. Я говорю, что мои стрелки были в двухстах метрах от врага, а в некоторые моменты и ближе, как вы думаете, кто лучше будет стрелять, они или пехотинцы? Не забудьте о расстоянии. В окопе пехота дает результат только вблизи, в этом вся суть. Я же вам объяснял, что даже один снайпер, в подходящих условиях, способен очень на многое, а нас, как видите – шестеро.
– Ты еще скажи, что сам десяток солдат убил! – опять вставил свои дурные «пять копеек» неизвестный мне капитан Катков.
– Думаю, – даже чуть задумался я, – даже поболее. – Видя, как капитан вновь собирается что-то ляпнуть, я продолжил: – У меня от боезапаса из сорока патронов осталось четыре штуки. Промахиваюсь я крайне редко, тем более с такого расстояния. Если просто предположить, что я промазал половиной… Нет, извините, мне такое не представить. – Про себя я дико ржал, видя вытянувшееся от моей наглости лицо капитана, но держал на лице маску хладнокровия.
– Нахал, – протяжно произнес капитан.
– А я предлагаю вам пари, – вдруг влез в разговор начштаба полка. – Унтер-офицер покажет всем нам, как он стреляет, а после мы сделаем выводы. Как, согласны?
– Сделайте милость, унтер-офицер, – хитро посмотрел на меня комполка.
– Да не вопрос, легко! Только как-то странно это, война идет, люди выполняют задание, а им не верят.
– Ну, ты сам посуди, унтер. Приходит боец и говорит, что он роту солдат противника уничтожил, ты бы сам поверил? – вновь капитан.
– Если бы знал, как стреляет унтер-офицер и его солдаты? Да.
На стрельбище прибыли с рассветом. После боя, даже несмотря на такие споры с командованием, способные вывести из равновесия любого человека, все спали как убитые. Последние мысли перед тем, как отключиться: «Интересно, удастся заткнуть этих “драконов” или нет? За ребят-то я не боялся, отстреляемся как надо, а вот признают ли результат?»
– Так, ребятки, только без суеты, идет? – Все кивнули. – Нам вообще насрать на их доверие, дело свое мы знаем, так что просто заткните им рты и все.
– Да все будет, как надо, командир! – Старый редко меня так зовет.
Служащие стрельбища приготовили нам мишени, мы об этом не знали. Мишени в половину роста человека. То есть палка, а на ней каска и китель, нарисованный на куске какой-то фанеры.
– Ну, как вам? – спросил меня один из офицеров штаба, когда я прибыл доложить.
– Честно? – Мне кивнули. – Смешно.
– Как это понимать? – Недовольство нарастало.
– Разрешите изменить мишени?
– А чем эти не нравятся?
– А где вы видели противника, стоящего во весь рост и ожидающего, что его убьют? – Видя, что вчерашний скандал грозит вылиться во что-то большее, я поспешил продолжить: – Предлагаю так. Сначала мы покажем, что могут подготовленные стрелки, если враг находится в окопах. Затем… А затем, господа, мы вам сделаем сюрприз. Думаю, его сложность вы оцените.
Я вернулся к своим бойцам и приказал:
– Шесты в локоть, поставить на максимальную дистанцию с разным возвышением, кочек тут хватает. Исполнять!
Бойцы побежали выполнять приказ, а я ожидал, давая одновременно задание обслуге стрельбища. Сначала они испугались, конечно, я предлагал им залечь возле мишеней. А потом сам передумал. Сделаю по-другому и сам. Пускай охренеет начальство.