друга. И те, кто сейчас злится на эти слова, называя меня дураком, просто врет себе и не хочет задуматься.
Все наши беды не от плохой власти или врагов каких-то, а от нас самих. Мы сами уничтожаем себя хлеще всяких врагов. Ну не может быть никакой демократии, особенно в нашей стране. Не такой у нас народ. Да и где по большому счету она есть? В любимой многими Америке? Я вас умоляю. Даже те наши, кто свалил туда и попердывает из-за океана, делают это от злости. Ведь счастливый человек не будет злиться на других людей, а захочет, чтобы все стали счастливыми. А таковых-то и нет. Вот и идет кругом срач, благо наличие интернета позволяет многое. Глядишь, без связи-то и затухло бы когда-нибудь, но теперь это невозможно. Одному Богу известно, чем все это кончится.
А насчет власти, думаю, Сократ был прав. Какой народ, такой и правитель. Часто слышу от коллег по работе, что власть говно, что дороги не делают, потому что власть говно, дорого все – опять власть. А сам этот коллега на своем рабочем месте ни хрена толком не делает. Вот и выходит, что друг друга ругаем, а сами за собой не видим. Пока каждый сам себя не одернет, ничего в нашей стране не изменится, аксиома. Ну или тупо ждать пару поколений, когда молодняк вырастет, тот, что рос в интернете, а не в реальности, и тупо продадут за пару сникерсов всю страну с потрохами. Попомните, так и будет. И к сожалению, я скорее поверю во второй вариант, ибо никто не хочет признавать свои ошибки.
Депутат слушал меня, перебивал, ага, осмелел чуток, задавал неудобные вопросы. Всю информацию я вывалил на него напрямую. Так и сказал, что я – видел это самое будущее! Даже жил в нем. Рассказал, как кончат самые активные сторонники свержения власти. Родзянко очень впечатлился вестью о том, что, благодаря в том числе и его стараниям, будет зверски убита вся царская семья. Ну ладно царь, хрен с ним, можете и немку туда же, хотя и это не по-людски. Но детей-то за что? За то, что в будущем власть захотят получить? Смешно. Миша охреневал, он ведь сразу понял, что я не буду его убивать, хоть и стою с пистолетом. А я просто немного страховался, а то мало ли, он все же бывший офицер, да и здоров как бык, так что я опустил ствол только тогда, когда закончил.
Наклонившись над трупом со свернутой шеей, охренел еще больше, чем до этого. То-то мне лицо показалось знакомым. Смутно, как и все ныне здравствующие исторические личности, словно видел его на фотографиях. Приглядевшись, не удержался и полез в карман искать документы. Точно. Александр, свет Федорович. Господин Керенский, бывший адвокат, ныне депутат, в будущем уже точно не станет главой Временного правительства. Ибо нет его больше в этом мире. Вот уж о ком плакать не стану, это верняк. Только труп бросать как-то не с руки. Хоть и знает обо мне минимум один человек, но и я о нем много чего знаю, причем это даже записано на бумаге. Подстраховался я или нет, пофиг, увидев меня с открытым лицом и в форме, думаю, Родзянко меня не узнает, лишь голос может выдать. Писать он согласился сам, я лишь намекнул. Прямо тут, в подворотне, на своем портфеле из красивой кожи, депутат Родзянко выводил сагу о своих прегрешениях, связях и задумках. Я сразу предупредил его, что это не страховка и что бумаги обязательно попадут в руки того, кого я посчитаю честным человеком. Михаил повздыхал, предчувствуя беду, но написал о себе и друзьях очень много. Эти люди любят жизнь, как бы ни бросались словами. Они могут жертвовать чужими жизнями, но не своими.
Подворотня была темной, не проезжей, разглядев поблизости нишу подвала, тупо скинул труп туда, пускай ищут убийцу. Мне тут, я думаю, недолго осталось кантоваться, после награждения отчалю, и поминай как звали.
В гостиницу я вернулся спустя два часа, на всякий случай ходил кругами, заодно проследив, куда направится депутат. Поскакал он сразу домой, в свой огромный особняк. Задерживаться и я не стал, собрал вещи, получив от портье сдачу за ранний отъезд, и ушел. Направлялся я ведомственную гостиницу, куда и должен был явиться по прибытии. Мне указали еще в части, куда и когда я должен прибыть, но вот задержался, решив устроить заварушку, да и одумался по итогу.
Знаете, как вышел на улицу, вдохнув свежий, морозный питерский воздух, еще не отравленный бензином, так и улыбнулся мыслям. Все я сделал верно, просто чувствую это. И то, что все же не удержался и совершил преступление, и то, что отказался продолжать. Хотя лукавлю, конечно, если только подвернется случай, как минимум пару человек я бы еще прибрал…
Решив, что дожидаться каких-либо указаний о награждении это не по мне, захотят, оставят распоряжение портье, сам я просто начал гулять. Мне было так интересно, ведь это же моя страна столетней давности. Еще не уничтоженная революцией и Отечественной войной. Довольно чистая, а центральные улицы так и вовсе, красивая, столько дворцов я и не видел никогда, столица меня вдохновляла. Конечно, отъедешь на пару километров от города и окунешься в совсем другую страну, но что-то мне говорит, что это ненадолго. Война войной, а строительство новой страны будет все равно, история неизменяема. Убирая одиозных личностей этого времени, я скорее действую из интереса. А кто придет вместо них? Такое действие, как революция, не может зависеть от пары человек. Вот было бы интересно убрать лысого! Реально, а кто тогда возьмет власть, да и успеет ли, как Ильич, вот вопрос из вопросов. И я ведь абсолютно серьезен. Если убрать тех, кто толкал процесс в нужную им сторону, что будет? Англичанам придется прикармливать новых? Пусть попробуют, именно поэтому я и убрал Бьюкенена, может, задумаются?
А свершения и изменения будут, я абсолютно в этом уверен. Сейчас мне двадцать лет, если не буду делать резких движений и правильно выберу сторону, то целая жизнь еще впереди. Хотя, конечно, просто жить и наслаждаться жизнью не выйдет. Даже если вообще ничего не произойдет, то я все-таки военнослужащий, а случиться на фронте может все что угодно. А уж если все пойдет, как и было в известной мне истории, то впереди революция, гражданская война и великая стройка. Строительство новой страны. Возможности, конечно, огромные. Сколько людей поднялось буквально за пару лет из ниоткуда до самых вершин, обалдеть. С моими знаниями и умениями, думаю, пропасть я не должен. К началу Отечественной мне будет чутка за сорок, где я ее встречу? Конечно, вопрос из вопросов, тем более за почти двадцать пять лет многое может измениться, нужно еще репрессии пережить, это похлеще боев на передовой, грохнуть могут просто так, по доносу. Мне-то, если честно, ничего особого и не нужно в жизни. Управлять ни страной, ни армией, ни даже каким-то подразделением я и вовсе не хочу. Ведь служу-то давно, думаете, мне нравится убивать? Просто я очень хорошо умею это делать, но отнюдь не только это. Но сейчас война, у меня уже свой отряд, и я поведу его туда, куда направят, но вот дальше… Что ж, поживем – увидим.
На пятый день пребывания в столице за мной пришли. Мне был забронирован номер в простенькой, но не самой дешевой гостинице. Здесь я должен был ожидать высочайшего приглашения ко двору. Как уже говорил, я не сидел тупо в гостинице, а активно обходил Питер, очень, знаете ли, люблю это дело, просто гулять. Тем более, что там, что здесь, у меня вокруг одна война. Оружие, подготовка и война, а тут, блин… да как же хорошо-то тут! Я часами пропадал на набережных то Невы, то Мойки, просто вдыхая чистый воздух. Гулял, даже прокатился немного за город, побывал возле Шлиссельбурга и с берега поглазел на Ладогу. Застывшая буйная древняя Ладога нравилась мне своей бескрайностью. Чистота и белый цвет ей идут больше, чем весной или осенью устрашающий черный цвет беснующихся волн.
Мама моя, я как узнал, что за вызволение русского генерала меня хочет лично наградить император, даже икнул от удивления. Еще в полку меня тщательно проинструктировали, как себя вести при дворе. Что можно говорить, а что нельзя категорически. Тяжкое это дело, этикет. Конечно, кто-то сейчас подумает, что вот он, шанс рассказать все царю! Да хрень это все. Во-первых, он меня и слушать не станет, а во-вторых, никогда не поверит. Конечно, я лично не знаю Николая Второго, но судя по поступкам его, которые описывались в истории, слабоват царек-то. Да и повторюсь, кто я такой, чтобы давать советы? Каких-то доказательств – нет, а любые слова это всего лишь слова, даже написанные на бумаге самими предателями и заговорщиками. Вон, даже Родзянко, когда я ему сказал о революции, охренел. А уж когда я заявил, что это он ее и устроит, вообще шарахнулся от меня. Ну нельзя в такое поверить. Как человек, а тем более государь-император, сможет представить, что ему жить осталось без году неделя?
Пришли за мной, точнее, принесли приглашение, два гвардейских поручика. Все расшитые серебром, красивые, статные, одним словом – петухи придворные. Надлежало мне сегодня вечером, в восемнадцать нуль-нуль, прибыть в здание Главного штаба. Именно там, как ни странно, состоится вручение наград отличившимся на фронтах солдатам. Ожидание в несколько дней, что я провел в столице, обуславловалось тем, что Верховный главнокомандующий находился в Ставке, в Могилеве. А вот сегодня прибыл с утра и к вечеру решил награждать. Похвально, я бы, наверное, отоспался сначала. Но я слышал, царь очень любит семью и, скорее всего, день провел с ней, для этого и вырвался с фронта.
– Благодарю за верную службу, – скупо произнес Николай, вручая мне Георгиевский крест первой степени и пожав руку.
– Рад стараться, ваше императорское величество, – спокойно произнес я, изучая настоящего русского императора. Почему-то хотелось угадать, о чем он думает сейчас, да и вообще. Что в голове у человека, которому уготовано судьбой слететь с олимпа по щелчку пальцев? Жалко ли мне этого усталого человека? Пожалуй, скорее да, чем нет. А еще, повторюсь, очень жаль детей.
– Начальник вашей бригады отлично о вас отзывается, служите верно! – закончил Николай Второй.
А я лишь про себя горько ухмыльнулся. Верно служить? Как раз с моей стороны подляны не будет, государь, ты бы на своих дружков, армейских генералов, да на родню лучше внимание обратил, вот где мина замедленного действия. А самому мне стало не по себе. До этого еще было как-то плевать, все же царь для меня был кем-то далеким, человеком с картинки, скорее всего, а тут… Да, смотришь на него, весь в орденах, подтянутый такой, но это же обычный человек, как я сам. Этому человеку по воле судьбы довелось родиться в царской семье и взойти на трон. За подтянутой, а точнее, затянутой в форму стройной фигурой просматривалась простая человеческая усталость. Он, наверное, посидел бы лучше сейчас со своей любимой женой и детьми, чем благодарить тут своих вояк. Причем половину вояк на виселицу бы отправить, а не беседовать с ними. У, суки, чего вам, гадам, не хватало? Царь слабоват? А вы сами-то чем отличились? Что такого вы сделали, что ставите себя умнее царя? А дворяне всякие? Нет, я все понимаю, за какие-то подвиги, за заслуги на любом поприще для родной страны награждать нужно. Но вот всегда меня смущало одна хрень. Называется она потомственное дворянство. Заслужил какой-нибудь из предков признание, так при чем тут дети? Так ведь и появлялись всякие дармоеды, прожигающие деньги предков, а сами палец о палец не ударили. А ведь многие из тех, кто хотел свергнуть власть,