член по всей его восхитительной, горячей, бархатистой длине.
– Нет, нет, мой диковатый птенчик. Кончать я тебе не разрешаю. Я только начала один интересный рассказ про СВОЮ любимую игрушку.
Я беру со стола ведерко с подтаявшим льдом, в котором охлаждалось любимое шампанское, и бросаю на мелко подрагивающий в преддверии оргазма живот горсть льда.
– Жаль, что у тебя занят рот. Я бы предложила тебе выпить чудесного холодного шампанского, которое приготовила в честь нашей встречи.
С легким хлопком пробка вылетает из бутылки, и я наливаю себе полный бокал. Делаю пару глотков ледяного напитка. Превосходно. Потом отпиваю еще один и втягиваю в рот слегка обмякший член. Сочетание ледяной пузырящейся жидкости и горячего языка одновременно… м-м-м. А если пару раз нажать при этом кнопку?
– Хорошего понемногу, малыш. А то еще привыкнешь, – ласково шепчу я и слегка подтягиваю цепочку.
Я вижу, что он сдерживает себя из последних сил. И мне это нравится. Мальчик быстро учится. Очень перспективный. Ну очень.
– Так вот, о моей любимой игрушке. Надеюсь, ты не очень расстроишься, если я скажу тебе, что она включена с самого начала? Я успела с разных ракурсов снять твою шикарную попку и все процедуры, которые проделала с ней, пока ты был в отключке. Кстати, я там оставила несколько отметин. Уж прости, не удержалась, уж больно она у тебя аппетитная. Так бы и съела. Но не съела, только надкусила. И конечно же, камеры с разных ракурсов работают и сейчас. Люблю, знаешь ли, тихими зимними вечерами пересматривать своих любимых сладких мальчиков. Кстати. Я не жадная. И с удовольствием перешлю прекрасно смонтированный полнометражный фильм твоей жене. Твоей милой глупышке-жене, которая сейчас наверняка в растерянности бродит где-то там по улицам, безуспешно пытаясь понять, куда делся ее ветренный муженек.
Ага. Все-таки проняло.
Он с утроенной силой начинает биться в захвате наручников и что-то нечленораздельное рычать сквозь кляп. Однако игрушки держит крепко.
Но я лишь увеличиваю громкость в его наушниках.
– А хочешь сделку?
Он последний раз дергается, и даже сквозь надетое приспособление я слышу правильный вопрос. Почти правильный. И нежно мурлыкаю:
– Какую?.. а дальше?
Он умудряется промычать нечто похожее на “госпожа-сука-Пилар”.
Ладно, сделаю вид, что не услышала того, что посередине.
– Знаешь, все эти приспособления мне немного наскучили. Холодные, пластмассовые, ненастоящие какие-то. Механизмы, одним словом. Нет в них огонька, хотя есть электричество. Нет задора. В общем, нет души. Нет шелковистого огня настоящего мужского виртуозного языка, который лучше любого вибратора может доставить настоящее наслаждение настоящей женщине, согласен?
Он явно напряженно вслушивается в каждое мое слово.
– В чем суть сделки? Все очень просто. У меня уже лет двадцать, наверное, не было действительно хорошего орального удовольствия. И это так грустно, мой юный друг. Знаешь, я ведь могу и не спрашивать тебя, а просто оседлать твое лицо прямо сейчас и сделать все сама, благо, твой милый кляп здорово облегчит работу моему стареющему телу. И тогда одна наивная, хоть и достаточно взрослая девушка увидит, как ты трахаешь дряхлую вагину резиновым членом, зажатым во рту, пока я буду долбить твою нежную попку длинным и толстым дилдо. Думаю, она возбудится от такого зрелища, хотя будет кричать вслух о том, что это грязно и противно и вообще унизительно. И, поверь моему опыту, ее трусики наверняка станут мокрыми во время просмотра этого поучительного видео. Но я, так и быть, пойду на уступку твоей мужской верности. Ведь ты так не хочешь расстраивать свою любимую глупышку жену. Я сниму с тебя эту штуку и выключу камеры. А ты сделаешь мне самый лучший в твоей жизни кунилингус. И если я кончу на твоем языке, то, так и быть, твоя жена останется в неведении о твоем милом маленьком приключении с одной богатой капризной старухой.
Он что-то мычит и трясет головой.
– Единственный шанс, малыш. Я снимаю кляп, и ты даешь мне свой ответ. Да, госпожа Пилар. Или нет, госпожа Пилар. Три слова, мальчик. Всего три слова.
Снять перчатки, которые мне больше не нужны, глотнуть ледяного шампанского, и я снова нажимаю заветную кнопку, медленно процарапывая ноготками десять ровных розовых полосок от бедер по косым мышцам, через подмышки к наручникам и обратно по плечам. Спускаюсь к соскам, одновременно снимаю оба зажима и тут же по очереди целую набухшие натруженные горошинки холодными губами. Пожалуй, кляп можно снять.
Сперва я слышу долгий гортанный мужской стон. И на выдохе:
– Да, госпожа Пилар.
Что и требовалось доказать.
– Я рада, малыш. Честное слово. Правда-правда. Я очень рада за тебя и за твой крепкий прочный брак, который ты так хочешь сохранить. Ведь ты этого хочешь, мальчик Поль? Да или нет?
– Да… госпожа Пилар.
Я радостно хлопаю в ладоши, хоть и знаю, что он не услышит.
– Тогда дай мне пару минут. Я должна подготовиться. Ну, зубы вставные снять, парик опять же. Так голова под ним зудит, просто ужас какой-то.
Я усмехаюсь, наблюдая за гримасой отвращения, мелькнувшей на его лице.
Легко вскакиваю с кровати, срываю с головы гарнитуру и вынимаю из его ушей наушники. Повязку он не снимет до тех пор, пока я не решу обратное. Я скидываю туфли на шпильках и становлюсь на кровать во весь рост, одной ступней мягко нажимая на мужской живот. Нежно ласкаю ногой яички и немного спускаюсь ниже по промежности, заставляя его развести ноги максимально широко.
Я настолько возбуждена этой игрой, что еле держусь сама на ногах. И поэтому решаю… присесть ненадолго. Я же сказала, что хочу кончить на его языке, ну так я и не собираюсь делать это на его члене.
Я насаживаю себя на него глубоко-глубоко. Так, как я люблю. Одним движением. И замираю, слыша его прерывистый полустон-полувсхлип. Не ожидал такого от старухи? Начинаю медленно, плавно раскачиваться, приподнимаясь до самого верха головки, и резко насаживаясь обратно.
– Госпожа Пилар…
Надо срочно заткнуть ему рот. И я даже знаю чем. Моя грудь уже давно ноет от желания оказаться в его изумительном горячем захвате. Обе.
И я подставляю по очереди обе груди, замечая, с какой жадностью он принимается облизывать и покусывать каждую.
– Пилар, это все-таки ты?
Ох, урок не пошел впрок.
Я ставлю вибратор на рандомный режим и скачу на нем, как умалишенная. Какой же он восхитительно большой, нежный, скользкий, как изумительно он растягивает меня – до предела, до упора, затрагивая, казалось не только соскучившиеся по мужскому теплу стенки, но и само сердце, ноющее в разлуке с любимым… занятием.
И когда я чувствую, что еще несколько секунд и он изольется, я резко приподнимаюсь и зажимаю основание члена, одновременно выключая игрушку.
– Разве я разрешала тебе кончить, мальчик Поль?
– Госпожа Пилар, позволь мне…
– Позволить что?
– Позволь мне сделать тебе самый лучший в моей жизни кунилингус, моя госпожа. Пожалуйста.
М-м-м, разве можно отказать мужчине, когда он умоляет о такой малости?
Я разворачиваюсь спиной к его голове и очень-очень медленно, потираясь истекающей соками промежностью по груди, приближаюсь к его лицу, наблюдая через плечо, с какой жадностью он облизывает и прикусывает губы и как трепещут его ноздри от моего аромата.
Я тебя еще немного подразню, мой сладкий.
Сперва его язык дотягивается только до тугого колечка ануса. Изысканная ласка. Люблю ее и до, и после, и иногда даже вместо.
Я немного приподнимаю попку и нежно потираюсь ею о слегка колючий уже мужской подбородок.
– Еще, госпожа, еще, пожалуйста.
Ему сложно и не очень удобно держать голову в таком положении, но он дорывается до желаемого и проникает языком внутрь.
– А-а-ах…
Черт. Случайно вырвалось. Нельзя так поощрять его.
Или уже можно?
С каждой секундой мне все сложнее и сложнее становится контролировать собственную игру. Возможно, глупую, но такую будоражащую, такую возбуждающую и интригующую.
– Какая ты сладкая, госпожа моя. Умоляю, дай мне напиться.
И я со стоном наслаждения и облегчения сажусь на такой долгожданный язык. Пора и мне отведать припасенный на закуску десерт.
Я беру в рот одно яичко, второе, тщательно вылизывая каждое и ощущая, что его язык практически повторяет движения моего. Умопомрачительная игра, в которую можно играть долго, очень долго, держа партнера на самой грани, доводя почти до пика, почти до вершины, почти до победного конца, и отпуская, позволяя скатиться вниз, на плато тихого, томного наслаждения. А затем вновь возносить и нежно планировать вниз-вниз. И снова в небеса, туда, где сияют сотни маленьких и огромных солнц.
Оргазм накатывает на меня сокрушительной океанской волной, заставляя кричать и почти рыдать в попытке не отпустить этот ошеломительный миг, не позволить ему утихнуть, раствориться, растворив в себе меня саму.
Я оседаю на его лице, не в силах контролировать тело, а он продолжает нежно ласкать и посасывать, ловя губами затихающие волны пережитого экстаза.
– Госпожа моя Пилар, моя прекрасная госпожа, позволь и мне, умоляю. Я умру, если ты не разрешишь мне кончить, госпожа.
Я смотрю на раздувшуюся головку, рыдающую мутной слезой. Какой же он у меня…
– Кончай немедленно, сладкий мальчик Поль. Я приказываю.
И подставляю лицо и шею под тугую струю, фонтаном изливающуюся после моих слов. Собираю губами драгоценные капли, а потом, развернувшись, делюсь с ним его терпким, пряным вкусом. Он это заслужил. Хороший малыш.
– Ты вкуснее, госпожа моя. Намного. Самая вкусная из всего, что я пробовал в своей жизни, – шепчет он между поцелуями.
Я отпиваю глоток из предусмотрительно подготовленного второго бокала и пою своего птенчика из собственных губ, которые он со звериной жадностью вылизывает и тянется, насколько позволяют наручники, чтобы уловить еще хоть каплю. А мне и не жалко.