Ловко. Хитро. Умно. И очень жестоко.
И, что самое отвратительное, уже не единожды успешно провернул этот фокус.
Зачем он это делал?
Да все просто.
Он успешно использовал принцип “Разделяй и властвуй” с целью личного обогащения. И если черный рейдерский захват требует силового участия, то в его схеме дезориентированные, морально уничтоженные распадом семьи люди сами преподносили ему свой бизнес на блюдечке с голубой каемочкой. А он в их глазах еще и умудрялся выглядеть эдаким благодетелем, спасшим от полного краха и банкротства. Лично я раскопал уже шесть успешно проведенных им операций. Сколько их было на самом деле и все ли его проекты “выстрелили”, я точно не знал. Но становиться седьмой галочкой в его списке точно не хотел.
Жена слушала молча. Сидела на диванчике, поджав под себя ноги и обхватив руками, будто ей холодно.
– Ты замерзла, солнце? – я подсел и приобнял ее, а она привычно откинулась на мое плечо и вздохнула.
– Меня аж колотит от желания расцарапать его холеную рожу. И я, с одной стороны, понимаю, что если бы в тех семьях действительно верили друг другу, а не наветам всяких посторонних, то такого не случилось бы. Но все равно… – она покачала головой, – это как-то слишком уж подло и… цинично что ли?
– Ты права, Лана. Я думаю, он вообще не заморачивается на эту тему и считает, что в бизнесе каждый сам за себя. А он просто нашел умный способ нажиться за счет лохов. Вот и все.
– Что ты планируешь делать? – нахмурив лоб, спросила Лана. – Таким нельзя давать возможность уйти безнаказанно. Мы уже пострадали от его действий. Пусть он не рассорил нас с тобой…
– Пока не рассорил. Потому что еще не брался за нас в полном объеме.
Она снова упрямо покачала головой.
– С нами у него этот фокус не пройдет.
– Потому что мы вовремя поняли, с чем имеем дело. А если бы не поняли?
– Думаешь, и с нами все получилось бы?
– Милая, я не мастак придумывать, что было бы, если бы не… Многое уже случилось. Ты ведь теперь понимаешь, что Людмила Осиповна не просто так обиделась на тебя и на меня, и что Петрович поссорился с отцом из-за тех саженцев тоже не просто так. И вспомни, что это именно Виталий порекомендовал нам то новое бюро по найму, откуда к нам пришли новые работники, помогающие тебе вести дом. И просто как-нибудь задумайся, что именно и как они тебе преподносят: на что обращают твое внимание, к чему советуют присмотреться. Может, к следам губной помады на моих рубашках?
Я, конечно, стебался, потому что никакой губной помады на моей одежды и быть не может, но Лана уставилась на меня, широко открыв глаза. И я возмутился.
– Черт! Что, серьезно? Поверить не могу, что он так быстро перешел к этому этапу, – сердито выдохнул и потер переносицу. – И что? Ты купилась? Поэтому приехала сегодня сюда, ко мне? Поговорить начистоту без свидетелей?
– Никита, буквально сегодня утром наша горничная спросила, когда я решила поменять свой парфюм. И на мой ответ, что я ничего не меняла, лишь слишком быстро и виновато отвела взгляд. Это она так пыталась намекнуть, что от твоей одежды пахнет типа другой женщиной? И ведь я не удержалась и пошла нюхать. Терпеть не могу такие приторные сладкие духи. Значит, вот как это работает? И ты сам говоришь, что мы далеко не первые?
– Детка, я хотел отправить тебя с детьми и родителями куда-то подальше от места событий. Не хочу впутывать вас всех. Мы бы с пацанами сами разобрались, не привлекая семью. К тому же, полагаю, этот гад уже поднаторел в своих пакостях. Это может быть опасно.
– Не опаснее, чем все те трудности, которые мы одолели вместе.
– Опаснее, милая.
– Я никуда не уеду и не брошу тебя один на один с ним. Даже если ты будешь со своими друзьями. Согласна по поводу родителей и детей. Им знать об этом не стоит. Но я с тобой, – сказала, как припечатала.
Моя любимая только кажется милой, скромной домашней кошечкой. Нет, она не бросает стокилограмовую тушу через плечо и не стреляет с обеих рук, как каскадеры из блокбастеров. Но ее терпению, выдержке и настойчивости может позавидовать любой снайпер.
– Лан, на этой неделе он начал устанавливать камеры в нашем доме. Ты уверена, что сможешь вести себя естественно, зная, что практически за каждым твоим шагом наблюдает какой-то извращенец?
– И где они уже стоят?
– Пока мы вычислили только первые три штуки: в гостиной над камином, в моем кабинете и…
– В спальне? – охнула она, невольно покраснев.
А мне пришлось лишь молча кивнуть.
– Ты поэтому последние дни так поздно ложился? Чтобы не…
– Вот именно. И боюсь, что долго я не продержусь.
Она тепло улыбнулась, обняла меня и, потершись носом о щеку, прошептала в самое ухо:
– Этот хитровымудренный подлец решил, что он самый умный, да? Что может безнаказанно разрушить то, что дорого нам? И не только нам? Что настолько крутой, что может обидеть чью-то любовь, верность, преданность и доверие? Давайте обыграем этого гада?
Моя девочка.
За пару дней до описываемых событий
– Так мы договорились?
Бледный парень, отключив камеру и закрыв крышку своего ноута, поднимает на меня испуганный взгляд.
– О чем? – удивленно вздергиваю брови, нежно поглаживая вороненую сталь глушителя. Паника в его глазах служит небольшим утешением за те месяцы сомнительного удовольствия проживания в собственном доме, нашпигованном камерами. Слава богу, что этот дебил не стал прятать следилки в комнатах детей. Потому что этого я бы не смог допустить. И тогда весь план полетел бы к псу под хвост.
– Вы сказали, что отпустите меня.
– Мы тебя разумеется отпустим, мальчик Сережа. И, возможно даже, почти целым и невредимым. Но не раньше того момента, когда соберем всех остальных твоих товарищей в одном месте, – жена поправляет дужку очков и кладет электрошокер в чехол. А чехол в аккуратную дамскую сумочку. Только что купленную в дорогом бутике в связи с тем, что у предыдущей, такой же дорогущей и любимой, с которой жена обычно из дома не выходила и в подкладку которой был зашит следящий жучок, совершенно случайно оторвалась ручка. И теперь эта бесполезная вещица лежит в примерочной одного модного шоурума. А поскольку расплатилась она там наличкой, найти покупательницу растеряху и вернуть ей забытое не представляется возможным. Упс.
– Но я должен встретиться со всеми в аэропорту, потому что…
– Ты болеешь, мальчик. Ты так сильно болеешь, что тебе пришлось обратиться к врачу. И тебя уложили в больницу с подозрением на воспаление легких. Но ты обязательно прилетишь. На следующий день. Или через день. Как доктор выпишет. Потому что ты ни за что не можешь подвести своих товарищей, – ласково отвечает ему Лана, вставая за его спиной. Она кладет ему руки на плечи, слегка массируя их, медленно наклоняется и яростно шипит разъяренной змеюкой в самое ухо . – А чччтобы ты как можжжно быстрее выздоровел, мы пригласили к тебе сссиделку. Очень квалифицированную. Я бы даже сказала, специально обученную ухаживать за беспокойными пациентами. И очень сссильную.
Я бы восхищенно прицокнул языком, одобрив ее тон, но не хочу смазать впечатление от сцены. Ох и хороша, чертовски хороша моя детка! Я даже не подозревал в ней таких убедительных актерских талантов, привык к тому, что лицедействовать приходится в основном мне. Но Лана обиделась, когда я в самом начале нашей совместной операции, которую она, истерично хихикая, назвала “Обмани обманщика”, усомнился в том, что ей будет под силу все эти недели жить под недремлющими глазкАми шпионских камер и не выдать себя ни единым словом или жестом.
– Никита, предупрежден, значит, вооружен. Я не буду избегать оборудованных камерами мест и вещей, чтобы они ничего не заподозрили, но постараюсь заранее планировать все свои действия в этих комнатах. Доверься мне, как я доверяюсь тебе. Ты просто даже представить не можешь, на что готова даже самая обыкновенная женщина, семье которой угрожают подобные ублюдки. Я буду так играть, что даже ты поверишь.
И я поверил буквально в тот же день.
Лана умудрилась закатить самый что ни на есть классический скандал на тему чужого парфюма, которым пропах мой костюм. Тот самый, в котором я летал в последнюю командировку.
Суки, а я его так любил. Теперь придется выбросить.
Она швыряла мне в лицо тряпки и некрасиво рыдала, размазывая тушь и помаду по лицу. Припоминала мне поздние возвращения с работы, длительные деловые поездки, довела до того, что я тоже стал огрызаться, припоминая ее посиделки “с девочками” за пределами дома и траты на дорогое шмотье. В общем, поорали друг на друга всласть. Потом я попытался “подкатить” к ней уже в кровати, мол соскучился, милая, прости, мы ведь все выяснили, ничего у меня не было ни с кем, просто в самолете рядом тетка сидела, которая на себя в дьютифри наверняка пару литров пробников на себя вылила. Но надувшаяся жена сослалась на головную боль и, закутавшись в одеяло чуть не с головой, отвернулась ко мне спиной. И мелко подрагивала от тщательно подавляемых “рыданий”.
С тех пор мы регулярно собачились перед камерами, а она еще и периодически звонила кому-то из своих подружаек и принималась жаловаться, что я изменился в последние месяцы, совсем не обращаю на нее внимания, слишком часто задерживаюсь на работе допоздна, мало уделяю времени детям и семье. И постоянно спрашивала у них, не знают ли они приличного семейного психолога и на всякий случай хорошего юриста по бракоразводным процессам.
А я в это же время начал захаживать в один стриптиз-бар после работы, бездумно пялясь на извивающиеся на сцене тела. Именно в одном из таких баров на меня в один прекрасный вечер “случайно” наткнулся Веталь.
– Ого, какие люди, – громко восхитился он в своей неподражаемой манере такого же как я простого рубахи парня. – Ты че тут, скучаешь?
– Нет, бля, – огрызнулся я, поманив пальчиком намеченную оголенную девицу, – веселюсь. Не видно?
– Оу, красавчик, ты снова здесь? – игриво колыхнула та верхними девяносто, едва прикрытыми намеком на кружевное белье. – Хочешь повторить приват, м-м-м?