– Ладно. Принято. С этим все ясно. Действительно очень просто.
– С тем, что кто-то из родителей болеет, еще проще. У вашей супруги из кармана сумочки торчал самый краешек рекламного проспекта дорогой клиники, специализирующейся исключительно на медицинских услугах для пожилых людей. Я просто знаю, как выглядит эта брошюра, и прикинул, что сами вы себя точно не относите к таковой возрастной категории, а вот для родителей это может быть актуально. И третье – секреты.
Я заинтересованно приподнимаю бровь. Потому что от его ответа многое зависит в моем дальнейшем поведении.
– Ваше лицо в тот момент, когда я упомянул о консервативных взглядах на семью и брак и о влиянии внешнего окружения на вас. Вы в этот момент отвели глаза, словно испытали чувство вины. Консервативность в отношении семьи подразумевает верность клятве данной у алтаря. И именно за нарушение этой клятвы вы чувствуете свою вину перед женой. Я прав?
Бинго.
Есть.
Рыбка заглотила наживку.
И при этом думает, что клюнувшая рыбка это я.
Я сокрушенно качаю головой.
– Что ж. Похоже, жена права. Вы действительно профессионал, которому можно довериться. С чего мы сегодня начнем?
– Раз уж проблема, с которой вы ко мне пришли, касается вашего брака, то начну с прямого вопроса, от искренности ответа на который зависит успех нашего дела. Вы изменяли своей жене?
В принципе, мне не надо особо сильно напрягаться, чтобы обмануть почти любого психолога. Любого, кто не знает мой крохотный секрет, который я тщательно скрываю от всех. Я – урожденный левша. Но в свое время научился действовать правой рукой так же ловко, как и левой. И в обыденной жизни мне это ничуть не мешает. Мешает таким вот “психологам”, которые, учась по модным учебникам, забывают сделать поправку на совершенно противоположные знаки, подаваемые моим телом.
Правда, здорово?
В покере есть такой термин. Игрок “рыба”. То есть простак, за счет которого можно поживиться. А сидящий напротив меня, если использовать те же покерные термины – самый настоящий “охотник за лохами”, что играет лишь против самых слабых участников. Ну что ж. Пусть именно так все и выглядит.
Продолжай гнуть свою линию, профессиона-а-ал.
А мы посмотрим, насколько ты будешь хорош против такого “камнелома”, как я (еще один покерный термин, описывающий самого опытного и опасного игрока – прим. Автора).
Бродячий пес
Я держу руль вспотевшими ладошками и молюсь только об одном – дотянуть хоть до какой-нибудь парковки, желательно, с крохотным магазинчиком, где смогу купить воды и постараться выяснить, как вызвать этот гадский “сервисио”, чтобы специально обученный человек приехал и посмотрел, что за чертовщина творится с этой машиной.
Я, конечно, когда-то давным-давно училась на механике, но это было столько лет назад, что руки-ноги напрочь отказываются выполнять положенные операции. По большому счету, бедная машинка не виновата, что у меня не хватило денег на нормальный автомобиль. Вернее, их бы хватило. Но только на автомобиль. В котором мне пришлось бы спать все следующие дни отпуска. А еще вернее… я просто не хочу светить карту, на которой денег вполне достаточно, чтобы снять на несколько дней не только нормальный автомобиль и приличный коттедж, но и местного гида-водителя. Но я предпочитаю играть роль шпионки в тылу врага и расплачиваюсь только наличкой. А вот ее как раз совсем немного.
Понятное дело, что если произойдет какая-то экстраординарная ситуация, я буду вынуждена раскрыть свое условное инкогнито. Но до тех пор, пока есть возможность притвориться простой смертной с ограниченным запасом денег, собранных на маленькие каникулы тайком от мужа и семьи, я буду вести себя в соответствии с выбранной ролью одинокой женщины, наслаждающейся редким отпуском.
Хренов отпуск.
Хренова поездка.
И вообще… Все хреново.
Не надо было идти на поводу у собственной обиды и лететь черт знает куда одной. Захотелось мне, видишь ли, побыть немного наедине со своими мыслями.
Ну вот и будь теперь наедине со своими проблемами – в незнакомой стране, на незнакомой трассе, за рулем незнакомой и совершенно не приспособленной к такому горе-водителю машине.
Дергаясь и кашляя, как астматик во время приступа, мой хромой на все четыре колеса конь заползает наконец на благословенную парковку. Спасибо господи. Добралась. Тут не так страшно, как на скоростном шоссе с тремя полосами в каждую сторону. А мне еще предстоит преодолеть горный серпантин, чтобы добраться до места моего уединенного обитания.
Я неловко притыкаюсь на крохотном пятачке под раскидистым деревом. Отпускаю сцепление, от выжимания которого у меня уже трясется левая нога, и автомобиль, резко дернувшись вперед, тут же обиженно глохнет.
Ну, блин! Опять забыла вернуть ручку на нейтралку. Ненавижу механику! Какой садист вообще придумал эту головоломку для всех конечностей? Чувствую себя, как на каком-то космическом тренажере для координации движений: выжать левой ногой, передвинуть рычаг, плавно отпустить левую, плавно нажать правой, снова выжать левой, переключить скорость, отпустить, правой на газ. И так до бесконечности перед и после каждого поворота, торможения, попытки вписаться в поворот. Что я, матушка моя родная, буду делать в горах? Одна, за рулем этой колымаги?
Но я заслужила короткую передышку.
Звонок телефона заставляет меня вздрогнуть, как от мелкого разряда тока.
– Милая, привет. Как у вас дела? Я уже чертовски соскучился по всем вам.
Его голос звучит привычно бодро. Он у нас молодец. Образец настоящего семьянина и признанный глава нашей, как он любит называть “банды”. Как бы не уставал, какие бы неприятности и проблемы не валились на его широкие плечи на работе, с нами, своей семьей, он всегда неизменно ласков и внимателен.
– Привет, любимый. Мы… спасибо, хорошо, да.
– Где там мелкие? Не хотят с папой поговорить?
– Мелкие? Эм-м-м… да они сегодня на речке с самого утра накупались, назагорались, а после обеда их прям разморило. Не хочу будить, если честно.
– Не, ну не надо, разумеется. Но жаль. Хочется услышать их голоса.
– А Зае ты не звонил?
– Мы с ней в Вотсапе переписывались все утро. Кучу фоток из Артека прислала. Довольна как слон, ну, ты и сама в курсе.
– Да, в курсе. Хорошо, что хоть в этом лагере ей нравится. Куча знакомых с прошлых потоков, кто-то из вожатых, кого она помнит. Так что ей там прекрасно. А ты как? Скоро домой?
– Да планировал уже через пару дней, но тут такое дело… – Он на мгновение запинается, а я устало прикрываю глаза. – Боюсь, как бы не пришлось задержаться немного. Но я буду всеми силами стараться поскорее вырваться домой. Ты же знаешь, мне без вас так тоскливо.
Ну… да, знаю. Разумеется.
– Прости, я тут целую охапку дров на весу держу, решили баньку затопить. Руки просто обрываются. Давай чуть позже тебя наберу?
– Нет-нет, я как раз вечером занят буду, ужин с партнерами. Так что до завтра, солнышко. Люблю Целую.
– И я тебя. Да.
Тоскует он. По солнышку своему. Сто процентов. Наверняка рядом с другим светилом – более молодым, более ярким, более раскрепощенным, более раскованным и смелым в исполнении тайных мужских фантазий.
Злые слезы, вдруг накатив, не желают смаргиваться и текут не то что дорожками, а широкими полноводными реками по щекам.
Божечки, ну какая же я ду-у-ура.
Намочив платок остатками теплой воды и протерев красное не столько от жары, сколько от недавнего напряга и мимолетного психа лицо, беру с переднего сидения дрожащей рукой рюкзачок и вываливаюсь в жаркий июльский полдень.
Только обойдя машину, замечаю, что с другой стороны того же самого дерева сидит какой-то бомж. Наверняка их называют здесь, в Европе, как-то по-другому. Но мне привычнее именно это слово для описания того лохматого, потрепанного нечто неопределенного возраста и пола, что свернулось калачиком в тени, как бродячий пес.
Еще раз проверив от греха подальше, что я включила сигнализацию, захожу в крохотный магазинчик – почти киоск, где с трудом поместятся два, максимум три покупателя – и тыкаю пальцами в запотевшие бутылки с водой, стоящие в холодильничке с прозрачными дверцами. Смуглая продавщица понятливо кивает, приветливо улыбнувшись, и набирает нужную сумму на калькуляторе.
– Уж не настолько я тупая, цифры-то понимаю, – буркаю я и отстегиваю нужную сумму.
Только вот теперь передо мной стоит задача посерьезнее – надо каким-то образом пальцами и гримасами объяснить, что мне надо позвонить в этот чертов “сервисио”. А еще умудриться поговорить с ними. Господи, милостивый, сделай так, чтобы трубку сняла та девушка, которая впихнула мне этот автомобиль. Она та еще сучка, и я ей это обязательно скажу, но она хотя бы говорит по-русски!
– Те-ле-фон, – по слогам произношу я в надежде на то, что это слово практически интернациональное и его поймут почти везде. Как “водка” и “спутник”, вместе с гребаной “перестройкой”.
После пяти минут несуразной пантомимы добиваюсь наконец разрешения позвонить со стационарного, хотя при этом приходится дополнительно выложить еще пять евро за услугу. Да уж. Так себе экономия на хорошем автомобиле. Чтобы я еще раз… хоть когда-нибудь… Лучше ночевать в хостелах и жрать фаст-фуд, ей богу.
Но и эти траты впустую. На том конце провода несколько человек по очереди что-то жизнерадостно лопочут по-испански, передавая друг другу трубки. И самое знакомое слово в этой трескотне – “трансмисьон” (коробка передач – прим. Автора). Да я не дура! Только что мне теперь делать с этим хреновым трансмисьоном?
С трудом сдерживая очередной приступ паники, бреду к ненавистому носителю проблемы и от злости пинаю колесо.
И в этот момент куча тряпья в тени вдруг начинает ворочаться.
Я поворачиваю голову на движение и уже в истерике ломлюсь в закрытую машину. Потому что бродяга встает во весь рост и идет прямо ко мне!
– Но абло эспаньол! Но! (Я не говорю по-испански, – прим. Автора) – лепечу я в ответ на какую-то тираду и продолжаю безуспешно дергать дверцу ручки. – Энд