— Конечно, хранитель, — отозвался хриплый мужской голос.
Поднять голову и взглянуть на говорившего я не могла. Да и не хотела. Сейчас все мое внимание было приковано к полу и собственным ногам. Последним, казалось, только дай повод, и они подогнутся, как надломленные.
— Вам повезло: наверху свободны две угловые комнаты с видом на сад. Я сейчас же…
— Нет, — сухо оборвал его Каперс. — Нас устроит только первый этаж.
Я мысленно зааплодировала, оценив здравость замечания. В нынешнем состоянии что лестница, что Эверест — все едино.
— Э-э… конечно, — растерянно отозвался мужчина. — Если вы уверены, то прошу следовать за мной.
Он чем-то шкрябнул, дзынькнул — поди, ключи достал откуда-нибудь — и зашагал по оцененному мной полу. Быстро зашагал, уверенно.
Ха! Наивный! Еще не понял, что перед ним не чемпионы по бегу на короткие дистанции?
А нет, понял. Остановился, ждет.
Неспешным гуськом мы добрались сначала до незнакомца, а потом и до двух дверей, расположенных друг напротив друга.
— Вот, располагайтесь. — Мужчина открыл обе комнаты и посторонился.
— Обед подайте как можно скорее, — распорядился Каперс и толкнул меня в правый дверной проем.
Не ожидавшая такой подставы, я вякнула и упала.
— Как изволите, — отозвался провожатый и оставил нас.
Едва звук удаляющихся шагов стих, у меня над ухом рявкнуло:
— Арина, вставай!
— Не-е-ет, — совсем по-детски протянула я.
Вот пусть на мне хоть пляшет — не встану! Сил нет!
— Арина…
— Я устала и хочу спа-а-ать!
— Знаю, — согласился Каперс. — Но если ты сейчас уснешь, то не факт, что сможешь проснуться…
Оп-па, вот это поворот!
Новость огорошила настолько, что я сразу разлепила уже почти сомкнувшиеся веки и села, опираясь на сбитые ладони.
— Умница, — одобрительно кивнул он. — Осталось только дождаться еды и поесть. Потом сможешь поспать.
— Но ты же сказал…
— Не, — мотнул головой хранитель. — После еды можно будет спать без опасений. Сейчас твой организм продолжает терять жизненные силы, а еда — простейший способ их восполнить. К тому же этот постоялый двор окружен защитным куполом наподобие тех, что ставят над кардарвами. Не такой сильный, конечно, но он заблокирует отток жизненных сил к Райгеновским горам.
— Ненавижу ваши горы, — буркнула я, изо всех сил борясь с зевотой и сонливостью. — И бога вашего горного тоже.
— Не переживай, — дружелюбно фыркнул Каперс, — я его тоже не переношу.
— Сла-а-а-вно, — не сдержавшись, я все-таки зевнула.
В коридоре раздались торопливые шаги, а потом девичье:
— Ой, а что же вы на полу у входа-то сидите?
Я устало подняла голову и без особого интереса мазнула взглядом по румяной девушке-пышке лет восемнадцати. Вроде миленькая: две густые черные косы, челка до бровей, красная повязка на голове. Полноватое тело упаковано в длинное клетчатое платье, на талии светло-серый передник.
В руках Пышка держала огромный деревянный поднос.
— Ставь рядом, — распорядился Каперс.
— Так, может, это… на стол лучше? С полу-то как-то того… не по-людски.
— Ставь рядом, — с нажимом повторил он.
— Ну, как знаете, — Пышка пожала плечами и опустила поднос передо мной. — А ваш обед-то куда подать?
— Ко мне в комнату.
— Тоже на пол?
Я мысленно хмыкнула, а Каперс недовольно дернул ухом.
— Нет, поставь на стол. Иди, — приказал он, видя, что девушка собирается сказать что-то еще.
Едва она вышла в коридор и звук ее шагов начал отдаляться, хранитель повернулся ко мне.
— Ешь, — потребовал он не терпящим возражения тоном.
Я вздохнула и посмотрела на расставленные на подносе тарелки. С одной стороны, есть действительно хочется. С другой, удержать в ослабевшей руке ложку — задачка та еще!
— Арина, не тяни. Я тоже устал и проголодался.
— Так иди к себе. — Я слабо пожала плечом, не понимая, почему он вообще торчит у меня в комнате.
— Нет, — Каперс упрямо мотнул головой. — Сначала прослежу, чтобы ты поела, а не уснула рядом с подносом.
В словах Каперса была логика. Точнее, целая прорва логики. В голове действительно нет-нет да мелькала мысль прилечь на секундочку. Усталость туманила разум настолько, что притупляла чувство опасности и инстинкт самосохранения.
— Арина, ешь, пожалуйста, — гораздо мягче попросил Каперс.
Кивнув, я потянулась и взяла кусок хлеба. Наплевав на местный этикет и то, как это выглядит со стороны, принялась макать серый мякиш в густую подливку тушеного мяса. Вытаскивала потяжелевший ломоть, кусала размокший край и макала снова.
Умяв таким способом весь хлеб, я ощутила в себе силы взять в руки ложку — вилки почему-то не предлагалось — и доесть оставшееся мясо.
— Кап, иди к себе, — отставив пустую тарелку, настояла я. — Тебе тоже надо восстановить силы.
— Нет. Только после того, как ты все доешь, — упрямо возразил он.
— Я не лягу спать, обещаю. Хочешь, как доем, зайду к тебе?
Хранитель не спешил с ответом. Смерил меня тяжелым взглядом, мельком глянул на поднос с едой, вздохнул и наконец кивнул:
— Хорошо. Только заходить не обязательно. Просто стукни пару раз и скажи что-нибудь, чтобы я услышал твой голос. Хорошо?
Просьба показалась странной, но, рассудив, что у всех есть право на причуды, я согласилась. Выпроводила четвероногого хранителя и снова сконцентрировалась на подносе с едой. Так, что теперь на очереди? Ага, жареная курица! Поехали!
Раньше я не догадывалась, что могу столько съесть. И вот странность: чем больше еды исчезало у меня в желудке, тем сильнее разыгрывался аппетит. Если поначалу мне казалось, что умять даже треть из принесенного Пышкой невозможно, то под конец я начала всерьез опасаться, что еще чуть-чуть, — и я отправлюсь на поиски этой самой Пышки требовать добавки!
После жареной курицы настал черед отварного картофеля (точнее, его местного аналога оранжевого цвета). Следом я принялась за рыбу, запеченную в тесте, потом — за какие-то зеленые шарики, размером с теннисные, фаршированные мясом. Тушеные овощи, густой суп-пюре странного фиолетового оттенка, рагу из ребрышек, пироги (сладкие и соленые), плетенки с повидлом… Я съела все. До последней крошки.
Запивая теплым травяным отваром самый внушительный обед в своей жизни, я мысленно сравнивала себя с Робином Бобином Барабеком. Думаю, сегодня даже английский обжорка остался бы под впечатлением от вместительности моего желудка!
Составив пустую посуду на поднос — и как Пышка вообще доперла такую тяжесть? — я поднялась, сыто потянулась и пошла выполнять данное хранителю слово.
Дверь его комнаты оказалась плотно закрыта. Интересно, как Каперс это сделал? Головой, что ли, захлопнул?
— Кап, — позвала я, стукнув несколько раз по дереву, — как и обещала, докладываю: обед съеден, я не сплю. Правда, удивительно, что меня не разорвало на части от такого количества еды. — Я хмыкнула и снова постучала. — Ау-у, ты сам-то не спишь?
Ответа не было.
— Кап? Можно зайти?
Взявшись за круглую ручку, я неуверенно повернула ее вбок и замерла, покусывая нижнюю губу Каперс просил не соваться к нему… Но вдруг он уснул? Уснул, не поев! Беспокойство закопошилось под кожей, словно стайка крошечных мышей.
Нет, зайти все-таки стоит. Если он спит, то разбужу его! А если бодрствует… почему тогда не отвечает?!
Уверившись в правильности принятого решения, я толкнула дверь бедром. Правда, стоило ей открыться на пару сантиметров, как ее тут же с силой придавили с той стороны.
— Спасибо, что пришла, — голос Каперса прозвучал странно. — Я рад, что ты в порядке; а теперь, пожалуйста, иди спать. Утром я разбужу тебя.
— Утром?!
Сейчас же часа четыре, не больше! Не знаю, что он обо мне думает, но так долго спать я не умею.
— Не волнуйся, издеваться не стану. — Хранитель по-своему понял мое восклицание. — Приятных снов, Арина.
Я отстранилась от двери и хмуро качнула головой — Каперс явно темнит. Интересно, что он от меня скрывает?
Глава 11
Как я вернулась к себе в комнату и рухнула спать прямо в одежде, стерлось из моей памяти. Мозг здраво рассудил, что эти воспоминания мне ни к чему: главное — довести тело до кровати и отключиться. Собственно, именно это он и сделал.
Проснулась я так же внезапно, как уснула: просто открыла глаза и поняла, что выспалась. Села, сонно зевая, потянулась и огляделась.
В комнате, кроме меня, никого.
Это что получается, я проснулась раньше Каперса? Он же собирался разбудить меня. Хм, интересно, который час?
Обувшись, я дошла до окна, отодвинула занавеску и выглянула на улицу. Пусто, тихо, темно… Однако очертания домов, заборов перед ними и булыжников на мостовой легко угадываются — значит, ночь пошла на убыль.
Потеряв интерес к улице, я приблизилась к зеркалу и хмуро взглянула на себя: мятая со сна одежда, спутанные волосы, в которых застряли травинки и веточки; пара грязных разводов на щеках и шее… М-да, красота неописуемая!
Душ легко мог бы исправить ситуацию, если бы не одно «но»: в моей комнате ванная не предусмотрена. Здесь вообще, кроме узкой кровати, стула и овального зеркала на стене, ничего не предусмотрено.
Однако сдаваться так просто не в моих правилах. Пригладив одежду, я выскочила в коридор и отправилась на поиски местной администрации. Где-то же люди моются, верно? Надо просто узнать, где именно.
Быстро пролетев мимо одинаковых дверей с выжженными номерами, я выскочила в холл — тот самый, в который мы с Каперсом вползли из последних сил.
Просторное помещение слабо подсвечивали прямоугольные матово-белые камни. Почти все свободное место занимали круглые столы, на которых ножками вверх умостились стулья. А ближе к выходу — той самой рассохшейся двери — располагалась небольшая стойка, пустующая в это время. Надо сказать, что в зале вообще, кроме меня, никого нет.
Хм, и что же делать?