Есть ли противопоказания для этой работы, или при желании добиться успеха может любой?
Геннадий ОРЛОВ:
– Комментировать никто не научит, это – уникальная профессия, где не может быть единого стандарта, как в любом творчестве. А для успеха свою работу надо просто любить, быть готовым тратить много времени, нервов и сил на подготовку к любому матчу.
Василий УТКИН:
– Вот без молниеносной реакции делать нечего. Неплохо бы еще все звуки выговаривать, но это и так понятно.
Виктор ГУСЕВ:
– Сложно будет добиться успеха замкнутому человеку, изначально настроенному недружелюбно: с такими качествами будут проблемы. Хотя такому и в других профессиях будет несладко. Везде, где нужен человеческий контакт.
Владимир СТОГНИЕНКО:
– Абсолютно любой. Как показывает практика, даже люди с дефектами речи могут это превратить в свою фишку. В общем, никаких сакральных умений не существует.
Комментатор – просто профессия, а не какой-то дар свыше. Конечно, если у тебя хорошая речь, тембр голоса, чувство юмора или другие таланты – это, безусловно, идет на пользу, но если как следует над собой поработать и прокомментировать пару тысяч матчей, станешь успешным. Единственное, что реально может помешать, – неуважение к зрителю. Считаешь зрителя глупее себя – тебе будет очень сложно.
Константин ВЫБОРНОВ:
– Противопоказание одно: если человек немой. Комментаторская профессия доступна любому, кто способен сложить два слова в предложение. Поэтому старание, работа над собой не имеют никаких рамок. Да, кому-то природа дает больше, кому-то меньше, однако при большом желании стать уважаемым и достойным человеком в профессии реально.
А ценят тех, кто не несет полную ахинею, не позволяет себе огульных оценочных суждений. Если взялся оценивать, у тебя должно быть на это какое-то право. Начнешь учить земледельца, как правильно управлять трактором, он рассмеется в ответ и скажет: «Ну, садись за руль сам», – и будет прав. Глупо учить космонавта работать в невесомости, и так же глупо говорить, как футболист должен играть, а тренер тренировать, если ты сам не играл и не тренировал.
Другое дело: ты можешь высказать свое мнение во время репортажа, при этом его как-то обосновав. И ни в коем случае не в менторском тоне. Тут довольно тонкая грань. Даже Валерий Карпин, приходя на комментаторскую позицию, никогда не позволял себе критиковать или обсуждать тренерские решения. Он мог разве что констатировать, что такой-то футболист сыграл так-то, хотя мог бы по-другому. Карпин – и игрок, и тренер, поэтому ни у кого не возникал вопрос, кто это вообще. А к журналистам-комментаторам отношение именно такое, особенно когда их мнение не совпадает с мнением болельщика.
Впрочем, овладеть профессией можно, если постоянно совершенствоваться. Говорим все-таки не о микрохирургии.
Ольга БОГОСЛОВСКАЯ:
– Не любой. Так же, как у художников: каждый может нарисовать лошадь, другое дело, что из этого получится. Дано или не дано – мне кажется, так можно сказать практически о любой профессии.
Роман СКВОРЦОВ:
– Скорее, второе. Хотя противопоказания, безусловно, имеются.
Андрей ГОЛОВАНОВ:
– Не хочу говорить, как было хорошо в СССР и как плохо сейчас, так как это не совсем соответствует действительности, но именно на телевидении в Союзе работали определенные правила. Люди, которые заикаются, картавят, обладают не самым подходящим голосом, не могли появиться в эфире.
В кадре тогда нельзя было увидеть ведущего с бородой, в свитере. А сейчас кто угодно в любом виде и комментирует, и ведет программы, так что приходишь к мысли: никаких ограничений нет. Наоборот, чем более странно выглядишь и говоришь, тем даже лучше. Никаких стандартов. Можно почти все.
Слава богу, комментаторы пока в эфире матом не ругаются, понимая, что перебор. Хотя… Вроде бы и такое уже случалось.
Олег ЖОЛОБОВ:
– Необъективность – вот главный враг комментатора. Даже если ты болеешь за сборную своей страны, даже если это – финал чемпионата мира по футболу и мы играем с бразильцами, думаю, неправильно желать зла сопернику или радоваться его неудачам.
Не стоит говорить: «Отлично, у них красная карточка; клево, судья – наш человек, и сейчас мы им покажем!» Ты не должен отпугивать людей, не должен стремиться за одну минуту выдать всю информацию о том, кто на ком женился, кто с кем развелся, у кого какая собака. Все-таки лучше научить зрителя какой-то культуре, успеть рассказать об истории, о ветеранах. Должна быть идея, миссия.
Нельзя относиться к репортажу просто как к репортажу. Увы, в последнее время стал часто замечать за молодыми коллегами позерство. Это, может, и круто, но есть чувство, что миссии уже не хватает. Сам через подобное проходил.
Когда устаешь, начинаешь балагурить, болтать, хихикать. Это естественно. Однако нельзя забывать, что ты работаешь для людей и как минимум миллион тебя смотрит. Нужно чувствовать грань между куражом и навязчивостью.
Кирилл ДЕМЕНТЬЕВ:
– Должно быть чувство языка и желание что-то сказать людям.
Александр НЕЦЕНКО:
– Думаю, дело наживное. Как и в любой профессии, если ты хочешь чего-то добиться, то должен четко понимать: тебе придется очень много работать над собой. В качестве примера приведу покойного Сергея Наильевича Гимаева. Перед каждой трансляцией он брал листок с распечатанными скороговорками и, проговаривая их, готовил себя к репортажу. Даже такой большой профессионал не чурался работы над собой перед эфиром.
Григорий ТВАЛТВАДЗЕ:
– У нас такая страна, что кухарки могут управлять государством. Такая генетика развития…
Как и все, я играл в футбол, волейбол, баскетбол, несмотря на свой маленький рост, занимался борьбой, но, считаю, мне повезло, что судьба кинула меня в историю и педагогику. Всегда систематизировал свои знания о спорте, и подспудно у меня выработался свой формат комментария.
А научить быть комментатором, думаю, невозможно. Комментаторство – это индивидуальность, и все зависит от того, какие книжки ты в детстве читал. Остановился на уровне букваря или все-таки учебник «Родной речи» освоил. Дело в образованности: даже не в знаниях, а как ты их сумел переварить.
Когда смотрите записи со своими репортажами, вам нравится собственный голос?
Геннадий ОРЛОВ:
– Мне не нравится, но часто слышу, что он уникальный… Жена меня всегда критиковала за «теноризм», он иногда у комментаторов проявляется, хотя мужику вообще-то не идет. Тенор не мужской голос. Над всем этим надо работать.
Сегодня я могу вести репортажи по восемь часов, и голос не садится, я его не рву. Так как правильно раскладываю его по резонаторам.
Василий УТКИН:
– Со стороны себя по-другому слышишь. Чисто технически. Думаю, все это знают, кто хоть раз слышал свой голос записанным. А вообще, да, мне нравится собственный голос. Я смотреть на себя никогда не любил, а слушаю вполне хладнокровно и равнодушно.
Виктор ГУСЕВ:
– В начале карьеры пересматривал, все записывал и очень этому рад. Сейчас у меня есть ветхие VHSки с самыми первыми репортажами. Уже не важно, как я комментировал, ведь это – такое свидетельство времени. Правда, записывать давно прекратил.
А свой голос мне откровенно не нравится.
Владимир СТОГНИЕНКО:
– Собственный голос практически никому не нравится. Если правильно помню анатомию, то мы его воспринимаем через кости черепа, а когда со стороны слышишь себя ухом, то он просто звучит непривычно. Вот и получается такой эффект.
Константин ВЫБОРНОВ:
– Мне не нравится. За редкими исключениями.
Ольга БОГОСЛОВСКАЯ:
– Мне всегда говорили, что у меня особенный голос. Бывает, после крупных соревнований приходишь в магазин или какое-то заведение, только начинаешь говорить – все сразу поворачиваются. Я-то удивляюсь, так как считаю, что мой голос такой же, как у всех, и из общего ряда не выбивается. А вот людям кажется.
Сама себя практически не слушаю по простой причине: все время нахожу повод для критики – надо было сказать не так, а вот так. Но знаешь же, что слова уже не поменять. Так зачем лишний раз расстраиваться?
Роман СКВОРЦОВ:
– Не смотрю записи со своими репортажами, собственный голос, записанный на пленку, не нравится лет с пяти.
Андрей ГОЛОВАНОВ:
– Никогда не задумывался об этом. В свое время диктор «Маяка» Валерия Лебедева давала нам упражнения на дыхание, но больше специально голосом не занимался. Кто-то говорит, что звучит приятно. Со стороны виднее.
Олег ЖОЛОБОВ:
– Голос-то, может, иногда и нравится, но репортажи… Я не то чтобы червяк, съедающий самого себя, но слушать не люблю. Хотя иногда это надо делать. Это полезно. Как история болезни.
Кирилл ДЕМЕНТЬЕВ:
– Шутите? Как это может нравиться?
Александр НЕЦЕНКО:
– Меня устраивает, как звучит мой голос. Если кого не устраивает – его проблема, не моя. Личная реакция на голос комментатора – чистой воды вкусовщина. Не нравится кому голос или подача – надо понимать: всем понравиться невозможно, и оценка любого зрителя всегда субъективна.
Григорий ТВАЛТВАДЗЕ:
– Честно, мне вообще ничего не нравится, что я делаю. Давно нет такого ощущения: «Ух ты, это – я. Вот какой красавец».
Говорят, голос звучит нормально. Меня, чего уж кривить душой, тоже устраивает. Недаром столько времени провел у школьного микрофона: был победителем конкурса чтецов Московского фестиваля школьников, всю институтскую юность был на сцене, в школе играл в театре, которым руководила замечательный педагог Татьяна Григорьевна Пеня. В общем, работать с голосом как-то умею.