и в классе.
Осторожно, чтоб не изменилось воспоминание, я подвел Наруто к Хинате.
Маленькая Хьюга сидела под стеночкой, роняя крупные слезы на сухую траву.
— Наверное, ее кто-то обидел, — заинтересовался мелкий, присев около девочки. — Я ее тогда не заметил.
— А я догадываюсь, что расстроило Хинату. Вернись в тот момент назад, когда Сакура начала говорить, но смотри на двери в класс.
Наруто кивнул и зажмурился. Поначалу нас снова и снова бросало в глумящуюся толпу, в начало разговора с Сакурой, от чего настоящий Узумаки все сильнее хмурился. Да и кому вообще может понравиться слушать гадости о себе?! Да еще под одобрительное улюлюканье одноклассников и с молчаливого согласия учителей? Учительская всего через три двери дальше по коридору!
А затем получилось так, как я просил.
Наблюдая за Наруто, Хьюга сжимала кулачки в бессильной злобе, а когда Узумаки на качелях заплакал, разрыдалась сама.
— Она меня жалела?! — пораженно воскликнув, обернулся мелкий.
— И злилась на Сакуру, да только смелости не хватило подойти ни тогда, ни после. Запомни это на будущее, Наруто: пойти против стаи — это испытание для очень сильных духом людей. Особенно в детстве. Но, по крайней мере, Хината смогла сохранить нейтралитет, а вот Сакура прогнулась.
Упрямо нахмурив брови, Наруто начал «листать» воспоминания со страшной силой, останавливаясь только затем, чтобы найти в них Хинату, которая тенью следовала за ним.
Наруто так увлекся, что меня даже начало слегка мутить. Когда окружение наконец стало статичным, вокруг стояли сотни Хинат, наблюдая за нами влюбленным взглядом. Это могло бы быть жутко, но не с этой солнечной мордашкой и ее робкой улыбкой.
— Она всегда была добра ко мне, — глухо проговорил Наруто. — А я считал ее странной и смешной, когда она падала в обморок… Она лучше Сакуры? — жалобно спросил он, словно мой ответ мог вернуть все на прежние места.
— Не знаю, — покривил я душой. — Может быть. Решай сам. Думаю, нам давно пора возвращаться. Может, нас уже обыскались.
Когда мы вывалились обратно в свои тушки из «астрала», на дворе стояла глубокая ночь.
— Ой, блин, — хором протянули мы.
Но оказалось, никому мы не нужны, кроме Анко. Только она одна себе места не находила, когда не смогла найти ни меня, ни Наруто ни дома, ни в Госпитале. А под барьер попасть не смогла.
Стоило, все же, тем же днем Анко вписать, но она слишком быстро убежала, отмахнувшись.
Весь следующий день Наруто был необычно задумчив и рассеян, потому Рей-сенсей его отправил домой пораньше. Рассеянный фуин-мастер — это действительно небезопасно.
Да что там Рей, Наруто даже Саске на занятиях у Монтаро не увидел, хотя расписания у нас не так часто совпадали. И прослушал просьбу о спарринге от Учихи, не заметив его. Он будто бы витал в облаках, но не в белых барашках, а скорее грозовых тучах.
А ночью Узумаки топтался по комнате, бубня что-то под нос, будто споря сам с собой. Если бы на вторые сутки (после визита в память) Наруто не пришел рассказать о том, что его гложет сам, меня бы загрызла Совесть.
Он плюхнулся мне на ноги, потому что по бокам на кровати лежали книги, обняв за колени и строя жалостливые глазки, а затем протянул мне бумажный сверток, попросив купить букет для Хинаты. А потом еще спросил, что сказать, чтобы та не сразу хлопнулась в обморок.
— А почему сам не купишь? — осторожно поинтересовался я, отложив самодельный конверт на тумбочку.
Дело в том, что Узумаки показался крайне необычным, словно в момент сильно поумневшим. Меня эта перемена слегка напугала, зародив смутные подозрения, которые я даже про себя озвучивать не решался.
— Если букет куплю я, то мне придется объясняться с Ино, а та расскажет Сакуре. А на тебя не подумают. Посчитают, что для Анко-чан покупаешь!
Нет, конечно, я и раньше не мог назвать Наруто глупым всерьез, но сейчас он чем-то напоминал Саске своей спокойной уверенностью и обстоятельностью.
— То есть кто-то, — фыркнул я, внимательно отслеживая поведение ребенка, — хочет усидеть на двух стульях?
Наруто жутко покраснел, замямлил что-то про испорченные с Харуно отношения:
— Она точно обидится, вот! — мгновенно стал таким, каким я его знал.
«Даттебайо» Узумаки почти не вспоминал, зато его место прочно заняло слово «вот». Так себе замена — одного словесного паразита на его более короткого собрата.
Облегченно выдохнув, я сказал:
— Давай пока эту тему отложим и обсудим, — переложил свитки на тумбочку, — что случилось с тобой. Ты же заметил изменения?
Оказалось, что, прокручивая воспоминания, Наруто переживал их заново. Пусть частично, обрывками, но он увидел их через призму нового опыта и крепко задумался, и это все повлияло на него.
В воскресенье, после позднего завтрака, когда Узумаки убежал общаться с друзьями, а я увлек Анко к себе в комнату, к нам неожиданно позвонили.
— Наруто ключи забыл, — испуганно дернулась Анко.
— Уф! Тише, — сдавленно охнул я, — не то склещимся, как собачки. Он сюда не войдет, я уже говорил и не услышит, чем мы заняты.
Под настойчивую трель под потолком, покраснев, Анко скатилась под бок, натянув одеяло до самой шеи. Ни о каком продолжении в такой обстановке речи и не шло, а на приставания Анко не реагировала.
Настроение у меня упало, как в переносном, так и в прямом смысле, потому что клон, посланный открыть двери, вернулся, сообщить, что меня ждет Саске и передвинуть время визита не хочет.
Натянув первые попавшиеся вещи, на пробу улыбнулся в зеркало над комодом и остался недоволен. Улыбка вышла такая же, как и настроение: скверная. Потому решил не корчить добродушие, а держать хотя бы нейтральную мину!
С порога Учиха огорошил меня фразой:
— Я хочу поговорить с вами наедине! — и показал четыре печати, нарисованных на пожелтевшей от времени бумаге. Раритет!
Кивнув, пропустил его в дом и дождался, пока он разложит свои артефакты вокруг отдельно стоящих кресел.
Похоже, мой всклокоченный вид его не то что не смутил, а он его просто не заметил, сосредоточившись на будущем разговоре.
Стоило сказать «Я слушаю», как Саске вывалил на меня ворох путаных объяснений и бессвязных переживаний, которые его мучили наравне с насланными братом иллюзиями и глюками от тату-мастера салона «Белый Змей».
Мне пришлось притормозить его и применить технику Покрова тайны. Кто его знает, исправны ли его печати, а вот своей технике я доверять могу.
Никак не отреагировав на дополнительные предосторожности, Саске снова зачастил:
— Орочимару говорил, что я буду его искать. Буду искать Силу. Вы сами сказали, что Какаши меня не научит! А потом про учеников Орочимару. У Кабуто нет шарингана, нет проклятой печати, а он сражался против саннина и выиграл, а я проиграл очкарику, хотя он всего на пару лет старше меня!
Саске был еще не в отчаянии, но очень близок к тому. Он запутался и искал скорее поддержку, чем ответов. Похоже, он уже все для себя решил. Хреново.
Помолчав, я осторожно сказал:
— Ты задумался об обучении у Белого Змея?
Саске вскинулся, но затем, склонив голову, покивал.
— Мне нужна сила, — заговорил он глухо, — чтобы убить Итачи и отомстить за свой клан. Но как мне ее получить?
В его голосе сквозила обреченность, словно все когда-то светлые и перспективные варианты сошлись в один серый и мрачный путь, с которого никак не свернуть. И самое ужасное в том, что эта единственная дорога может оказаться тупиком, лабиринтом без выхода, без будущего, без свободы, без жизни.
— Вы не можете сделать меня сильнее, — прошелестел усталый голос, на мгновенье показавшийся слишком взрослым. — Джирайя не станет меня учить, Цунаде отказала даже вам, а он сам предложил… но он нукенин. Это невозможно.
Вздохнув, я с силой потер подбородок, украдкой почесав засос, поставленный Анко.
Надо же, Саске все еще считает побег предательством! И это после того, как с ним обошлись после уничтожения клана и какие мысли вложили в его голову, предлагая пойти на это! Практически принуждая к бегству!
Не все еще потеряно. Не иначе, как только благодаря Наруто и мне!
Саске внезапно снова начал рассказывать мне, насколько безрукий Орочимару оказался круче Джирайи, как легко нас уделал Кабуто… Я чувствовал его жгучую зависть, обиду и желание отомстить, перемежавшееся с миражом Итачи, повторяющим всего одну фразу: «Ты слабак». Да если бы мне такое мерещилось, я бы повесился от осознания собственной ущербности, а Учиха борется и не сдается, пусть и с ветряными мельницами.
Складывалось впечатление, что Саске забыл, где находится.
— Я не стану говорить, что это еще и незаконно, — оборвал я поток словоблудия и дифирамбов в адрес Змея и его подпевалы, — вижу, что вскоре тебя подобное не остановит. Пока что я не могу сказать тебе ничего конкретного, но, возможно, все не так безнадежно.
Саске подорвался с места, в глазах мелькнул шаринган, а я продолжил:
— Мне нужно будет поговорить с одним человеком, и только потом я смогу сказать что-то конкретное. Он болтать лишнего не станет, а возможностей у него больше, чем у меня.
Шаринган потух, а мальчишка уставился на меня во все глаза:
— Вы правда поможете? Как?
В последнем слове прозвучало столько надежды, что звучало оно скорее как «Когда?»
— Постараюсь, — кивнул я. — Пока прошу тебя не распространяться об этом разговоре.
— А Наруто? — разнервничался Саске.
Таким дерганным я его никогда раньше не видел.
— Наруто рассказывать об этом я не стану.
Мальчик сконфуженно покивал. Складывалось впечатление, точно спрашивал он совсем не о том, но я его понял с более удобной для Саске стороны.
Сев, Учиха покивал еще пару раз, но напряжение его не отпускало.
— Саске, а ты рисковый парень, — хохотнул я, пытаясь разрядить обстановку. — Скажи ты подобное Какаши, познакомился бы с отделом дознания. Веди себя, как обычно, чтобы не было лишних вопросов.