— Это важно, потому что бесконечная тяга к силе это главное, что отличает нас от простых людей. Не владение чакрой, и даже не техники. Нормальный человек, заработав деньги, хорошо живет на них, делая только то, что приносит ему удовольствие, или вкладывает их в какое-то дело, чтобы получить еще больше денег. А шиноби копит деньги на лучшее снаряжение, эликсиры, яды, печати, на покупку техник, ученичество или хотя бы просто на возможность подольше посвятить себя всего тренировкам без долгих миссий. Хороший шиноби стремится развиваться до старости и передать знания и техники своим детям и внукам, чтобы они со временем превзошли его. Именно поэтому воинов можно убедить работать за относительно небольшое жалование или вообще только за еду и идею, а ниндзя по сути своей всегда наемник, которого интересует его личная сила и навыки, его клан и только потом его родное селение. А страна вообще где-то далеко позади по важности.
— Что-то в этом есть, — сказала Казахана, задумчиво сведя брови домиком. — Но как-то слишком сложно… А гвардия мне нужна?
Вид у бывшей принцессы был жалобный, как у ребенка, который запутался в домашке и скорбным взглядом просит взрослых ему помочь.
— Естественно. — фыркнул, словно шутке улыбнувшись. — Личная гвардия вам тоже нужна, из людей, которые владеют и оружием, и чакрой, но не настолько, чтобы стать шиноби. В первую очередь нужно добиться баланса при котором в обществе социальная напряженность снизится до минимума.
— О чем ты? — захлопала ресницами, склонив голову на бок.
— Если проще, то спросите себя, а почему вы вообще тут появились?
— Мы ехали снимать кино… — протянула Коюки, замолкая, сама уже понимая, что это явно не тот ответ, которого я добиваюсь.
Покачал головой.
Я на пальцах объяснил, что недовольство людей вылилось в авантюру с переворотом. Если бы Дото заботили обычные люди и их благосостояние, то никто бы и не вспомнил, что Коюки была принцессой, за ненадобностью.
Отойдя от осознания своей роли в игре покойного продюсера, Казахана поинтересовалась, с легкой злостью:
— Но почему «снизить», а не «искоренить» неравенство? То есть «напряженность», — поправила она себя.
Покачав головой, вздохнул:
— Так не бывает. Всегда будут недовольные, всегда будут те, кому мало, кто прикрываясь справедливостью, просто хочет нажиться. Сделать счастливыми всех разом невозможно. Но в ваших силах снизить количество недовольных до статистической погрешности.
Припомнив пирамиду Маслоу, объяснил, что потом для удовлетворения людей крыши над головой и сытого желудка будет мало, что людям нужно чувствовать себя в безопасности — а эта роль для гвардии и шиноби, что дальше пригодятся ее бывшие коллеги, когда встанет вопрос о развлечениях сытых и чувствующих себя безопасно людей. А когда и эта потребность будет закрыта, обычный люд захочет думать, творить, изобретать, развиваться духовно.
— И главное! — я наконец понял, что все это время упускал. — Коюки, ради всех богов, не лезь туда, где ничего не понимаешь, и не пытайся всеми командовать. Шиноби сами разберутся, как им жить и кто у них главный. Есть у тебя толковый экономист? Пусть он занимается хозяйством страны. Есть толковый начальник дворцовой стражи? Вот пусть и занимается охраной. Твоя задача — стоять над грызней подданных, быть беспристрастным арбитром. Примирять торговцев и потребителей, шиноби и гвардию, шиноби и гражданских, своих бюрократов и всех остальных. Всех выслушать, во всем разобраться и вынести оптимальное решение, с которым согласятся если не все, то большинство, а не пытаться решать все самой. Надорвешься. Не говоря уже о том, что нельзя отдавать всю власть и свою полную поддержку какой-то одной стороне. Потому что эти же люди тебя и скинут, как только станешь им не нужна. Ну или люди испугаются, что однажды твое благоволение закончится, и ты лишишь их власти. А пока есть шанс добиться твоей милости и с твоей помощью протащить какие-то изменения и оттеснить от руля и кормушки иные группировки, вот до тех пор ты очень нужна всем претендующим на принятие решений.
В общем, оседлал я любимую коняку политики на кухне и разошелся не на шутку. На балконе мы — психологи. На кухне мы — политики. В сети мы — философы. И лишь в жизни — как были долбоящерами, так ими и остались.
— А ты знаешь, у меня все получится! — улыбнулась почувствовавшая прилив уверенности и энтузиазма Коюки.
— Разумеется, — улыбнулся я и отсалютовал ей кружкой с черничным киселем, который нам только что поднесли. — Только не забывайте, что дайме делает свита. Именно она вас сюда и затащила. А теперь у вас появится новая, благодаря переделу власти, который всегда следует за переворотом, и вам придется научиться управлять чинушами, не забывая, что ими, как и большинством других людей, движет вовсе не долг, а выгода.
— Ты пессимист, — строча на пустом листе быстрым и мелким почерком, — ты знал это?
— Я реалист, Казахана-сама. История повторяется дважды: первый раз в виде трагедии, второй — в виде фарса.*
Не поняв цитату, Коюки все равно молча кивнула, продолжив записывать.
На последних страницах книжки Джирайи, там где обычно оставляют место для заметок читателя, поселился конспект моих воспоминаний о политике и размышлизмов по теме. Радостно поставив точку, Коюки умчалась во дворец, сияя улыбкой, чуть не сбив Какаши и Саске. Эти двое смотрели на меня одинаково недоуменно, с неким подозрением в глазах, даже не оглянувшись в сторону бывшей принцессы.
Почувствовав себя неуютно, невольно передернул плечами.
Как долго они там торчали и как много из моего словоблудия слышали? — поджал губы, ожидая неудобных вопросов.
Но лезть ко мне, странное дело, никто не стал. Вот Сакура бы, честно ляпнула, что ее удивило, только она подошла сильно позже с тарелкой полной сладостей.
«Диета? Какая диета?! Ничего не знаю!» — будто взаправду услышал я, смерив взглядом испуганно вытаращившуюся девочку, спешно прячущую бегающие глазки.
А на следующий день Казахана попыталась отблагодарить меня планшетом, за вклад в развитие ее страны.
Она еще не поняла, что ее влияние на политику будет минимальным, ведь приглашали Казахана Коюки не править, а быть символом перемен. Марионеткой, из-за спины которой будет править клубок местного серпентария. Но я могу и ошибаться. Например, приняв близко к сердцу проблемы простого люда, бывшая принцесса может найти общий язык с теми, за кем пойдут люди, убедив их в необходимости реформ. Или Казахана продавит решение, настояв на своем. Хотя бы пригрозив тем, что сбежит или перестанет следить за климатической машиной. «Не будете слушать вашего дайме?! Ну и еби… мучайтесь с кондиционером сами, а я сваливаю из этого балагана!» — похихикал, представив матерящуюся, как сапожник Коюки, пока настоящая недоуменно склонив голову к плечу, слушала озадаченно потирающего бороду мужчину. Видимо, остановивший ее, был кем-то из местной знати.
Отвязался я от принцессы ненадолго, потому что та, на следующее утро, снова пригласила меня в опостылевший уже пункт управления климат-контролем.
При мне обсудив вчерашний разговор с «Соусецу», видимо, чтоб я мог дополнить или поправить ее, Коюки сунула мне в руки планшет и приказала «Призраку» перенастроить его.
Планшетик мог соединяться с общей ОСью, как при помощи аналога вай-фая, так и с помощью кабеля, но вполне мог работать и автономно. Отсутствие соединения в Стране Огня никак не мешало бы пользоваться всеми остальными функциями этого микро-копьютера, не относящимися к кондиционеру.
Не успел я порадоваться еще одному подарку, как «Соусецу» встал в позу и отказался выполнять команду.
Я было обиделся, а потом подумал «А зачем он мне?».
Мало того, что планшетный компьютер вещь хрупкая, и если что случится, я потом тексты не достану из его памяти, так еще в Конохе никто мне его не починит. Да и распечатать с него что-нибудь я вряд ли сумею, с теми допотопными компьютерами, которые тут видел. Упростить себе жизнь не смогу, а вот усложнить — сколько угодно!
— Ничего страшного, Казахана-сама. — ретировался я, не став дожидаться извинений от расстроенной Коюки. — Мне пора на тренировку полетов.
Но быстро свалить не вышло. Я еще долго расшаркивался, улыбался и благодарил, говоря вдохновенно, что такое: «После всего, что нас связывает, я должен думать о благе Страны Снега, а ей и ее прекрасной дайме, этот планшет нужнее чем мне, а потому я все равно бы не cмог принять столь драгоценный дар. И пусть лучше прекрасная Коюки лишний раз вспомнит меня и Коноху добрым словом, работая с этим удивительным устройством!».
На самом деле, этот подарок та еще подстава в плане местного этикета. Просто так отказываться от подарка нельзя — это либо проявление неуважения к дарителю, либо намек на то, что дар слишком мелок и ты достоин большего. Вот и прошлись выкручиваться. К счастью, зардевшаяся Коюки, что-то там смущенно-благодарное пробормотавшая себе под нос, своим видом ясно дала понять, что здесь какой-то исключительный случай, порожденный альтруизмом и, вероятно, чем-то еще очень личным, чего лучше не касаться! Не дайте боги, еще письма любовные слать начнет! Что я потом с этим «чатиком» делать буду?! А Анко как объяснять?!
Настроение испортило еще и то, что эйфория от полетов притупилась и я, наконец, понял, что вообще-то эту броню заслужил уже как минимум трижды — по совокупности. Проблему Страны Снега с вечной зимой решил? Решил. Узумаки контракт с крабами вернул? Вернул. Страну Снега от наводнения спас? Спас! Я даже спас пару местных шиноби от смерти — тех самых, раненых при штурме дворца. Какой-то из этих двух подранков, кстати, оказался мужем одной из дочерей бывшего Узумаки. А еще до меня только сейчас, как до жирафа дошло, что вообще-то я ненароком выдал мега-идею Каруйи Рея и теперь местные наверняка наловчатся делать такие же сбруи… Только массово и соответственно — дешевле. Не факт, что качественнее, но это слабое утешение. Единственный выход для Рея теперь — это сервис и подгонка сбруи на месте. Ну и развитие идеи, конечно. Без этого теперь тоже никуда.