"Если случится мощный шторм, то тут все смоет море", — я перепрыгнул через воду, в два прыжка на другую сторону.
Для бизнеса место удобное, но риск каждый сезон остаться без всего, включая жизнь, того не стоит.
На стук в дверь долго никто не открывал, но потом все же появилась заспанная симпатичная девушка с засосами на шее, которые она все пыталась скрыть, смыкая воротник юкаты. Отчаянно краснея и смущаясь, она сообщила, что Тошино Кандо сейчас плохо себя чувствует и не может меня принять, но я могу оставить ей свое сообщение.
"А мне кажется, — я молча смерил девушку взглядом, — что, наоборот, слишком хорошо! Но мы это сейчас исправим!"
— Отлично, я доктор, я помогу. Ведите меня к больному, — аккуратно сдвинул опешившую от такого напора девчулю в сторону и пошел на звук раздраженного бубнежа.
Девушка попыталась что-то возразить, но поняв, что ее сил явно не хватит, чтоб остановить вторженца, засеменила следом, уговаривая меня не тревожить «больного».
Как и ожидалось, мой коллега был в стельку пьян.
— Уважаемая… — обратился я к девушке, но запнулся, поняв, что имени не знаю.
— Марико, лекарь-сан, — ответила она, боязливо.
— Марико-сан, принесите мне, пожалуйста, кружечку горячей воды, чистое полотенце, и какого-нибудь хорошего зеленого чая, пока буду его лечить.
Она с сомнением посмотрела на меня, на тело прячущееся от света лампочки под одеяло, но все-таки побежала выполнять.
Очень хотелось рявкнуть «Открывай, сова, медведь пришел!», но боюсь, меня бы не поняли. Или, точнее, поняли бы, но не так как надо.
Маску медведя Сузако унаследовал от прошлого владельца — от того, которого я подозревал в убийстве родителей Якумо. А за девушкой в маске Совы Шинда ухлестывал. Моя жизнь полна черного юмора и мрачных приколов.
Я применил на Сузако медицинскую технику для быстрого выведения ядов: пошарил под одеялом, схватив беднягу за лицо и начал его лечить.
— Что такое?! — резко подорвался с постели Шинда, когда я перестал его удерживать. – Ты кто, блядь, такой?!
Реакция у парня была заторможенная и стойка шатающаяся. Но даже в таком состоянии, оказавшись предо вражиной в чем мать родила, Сузако Шинда приготовился продать свою жизнь подороже.
— В туалет беги, — коротко посоветовал я. — Тебя сейчас вырвет, — изобразил я рвотные позывы.
Сработала уловка, Шинда мгновенно позеленел и убежал блевать.
Шинду я знал по АНБУ Хирузена, служили с ним в одно время, но совсем недолго, пока меня оттуда не поперли в учителя. Друзьями мы с ним не были, так, хорошими знакомыми, которых ты знаешь на уровне «помню его имя». Я мотнул головой, отгоняя ненужные мысли.
Проблевавшись, «медведь» вернулся трезвый и дико злой, но пройдя под купол техники от прослушки, сразу кидаться не стал.
— Я не знаю, кто ты такой…
Спохватившись, я сбросил хенге, и поздоровался, как с приятелем:
— Йо, Медведь.
— Ирука?! — со смешанными чувствами выдохнул коллега.
— Не рад меня видеть? Что так? — вопросом на вопрос ответил я улыбаясь, но тут же посмурнел, увидав знакомую мордашку, на границе барьера. — Девочка в курсе?
— Да, — неуверенно кивнул бывший коллега. — Зачем ты здесь?
— Отправь ее отдыхать, нам надо серьезно поговорить. И захвати мой чай… И чего-нибудь мне пожевать!
— У меня нет для тебя тухлятины, Гиена. — мрачно пошутил Сузако, свалив из комнаты, сверкая задом. Прикрыться он и не подумал.
— Я не привередливый, обойдусь свежаком. — фыркнул я.
Через несколько минут, уже одетый Шинде, вернулся с подносом.
Принес он пару кружек, плошку с медом, заварной чайничек, какую-то мясную нарезку и несколько лепешек.
— Жри и рассказывай, зачем приперся, — поставив поднос на стол, и усевшись в кресло напротив, неласково бросил мне коллега, своим поведением копируя Зомби.
— Вот почему никто сегодня не рад меня видеть? — задал я философский вопрос, сильно переигрывая со скорбным видом. — Злые вы, уйду я от вас. — драматически вздохнул я, тщательно отыгрывая образ настоящего драматического героя — униженного, оскорбленного, недооцененного и слабоумного… А, нет, последнее лишнее.
— А вы потом ебитесь со своими проблемами сами, — продолжил я мысль о своей несомненной ценности для окружающего мира.
Посмотрел на кислую рожу Медведя и перешел на серьезный тон.
— Медведь, ты вообще в курсе того, что местного дайме собираются немножко свергнуть и наверняка чуть-чуть убить?
Дурашливый тон и подколки не лишили Сузако осторожности, а Очарование моря еще не успело закрепиться.
— А ты это знаешь откуда? — попытался увильнуть от ответа Шиндо.
— А от самого дайме и знаю, — безмятежно ответил я, накладывая себе мясо на лепешку. — Ладно, не будем пока о делах. Что у тебя за горе такое?
Медведь инстинктивно отодвинулся и руки на груди сложил, болезненно поморщившись.
— А ты, я смотрю, не только в ирьенины подался, но и в дознаватели? Ты же вроде учителем был? — не слишком вежливо перевел Сузако тему.
— Ты сам попробуй поработать учителем, потом будешь проситься поменять эту работу, хоть на демона лысого и еще приплатишь, — мрачно пошутил я. — Шинда, кончай ломаться и рассказывай, что за херня с тобой происходит. Это из-за того, что тебя сюда сослали? Или тебя Сова бросила?
— Сова мертва, — тихо, медленно и очень четко проговорил бывший коллега, волком глянув на меня.
— Соболезную — максимально достоверно изобразил я искренность, хотелось, конечно, сказануть, что коллега быстро нашел в чьих объятьях утешиться, но я сдержал сей искренний душевный порыв.
— Как это произошло, Сузако? — тихо спросил я.
— А ты не знаешь? — недоверчиво поинтересовался он.
— Представь себе.
— Убили ее. Свои же. На миссии подставили, по приказу Третьего, — последнее было сказано на выдохе, с вызовом, будто коллега думал, что я буду спорить.
А о чем тут спорить и зачем? Задавать вопрос о том, откуда он знает и почему так уверен я тоже не стал. Скорее всего, есть веские основания. Просто так Медведь бы этого не сказал.
Я, не стесняясь, налил себе кружку ароматного чая:
— Хм… За что ее так?
Шинде заколебался. Он явно не доверял мне настолько, чтобы все рассказать, но моя «аура» болтливости уже нашла слабое место. Стоило лишь подождать.
Где-то минут пять слышно было лишь сердитое сопение, но затем Медведь поплыл и начал «петь»:
— Ты так спокойно воспринял это… Почему? Ты же вроде был любимчиком Сарутоби.
Я в ответ горько усмехнулся:
— Ты сам-то в этот бред веришь, Сузако? Не было у старого козла любимчиков, только инструменты. Проживи Третий чуть дольше, и я бы сейчас с тобой не разговаривал, а молча лежал и разлагался где-нибудь в тихом и укромном месте.
Наконец коллега решился:
— Ясно, — почесал Медведь в затылке, — тебе просто повезло… А моей совушке… нет. Она была светом в моей жизни… яркая, светлая, добрая… Но слишком честная, — его голос, полный нежности, дрогнул, — она случайно раскопала факты крупных хищений и махинаций, которые проворачивал клан Сарутоби. И хотела призвать виновных к ответу.
— Знаешь, кто ее сдал? — мрачно сказал я, словно следователь, который записывает кандидатов в расстрельный список.
Медведь помотал башкой, сгорбившись на стуле:
— Она же бесклановая была… чтобы поднять такой вопрос на собрании кланов, ей надо было найти влиятельных союзников. Мне она сказала, что договорилась с Курама Ункаем и…
— А, поня-я-ятно… — задумчиво протянул я, перебив Сузако. — Он ее и сдал.
— Почему ты так думаешь? — насторожился Медведь. — Ему-то это зачем было?! Он же всегда был в оппозиции Третьему.
Я на это фыркнул с горечью:
— Не был. Изображал только. Он был на крючке у Третьего. Старая обезьяна либо знала, что Ункай замешан в убийстве предыдущего главы клана Курама, либо поучаствовала. Поэтому Курама и учили Куренай, которая метит в жены Асумы.
— Да будь проклят этот старый ублюдок, — взвыл Шинде, роняя стул. — Я его убью!
— Ты владеешь техникой оживления мертвецов? — поинтересовался я.
— Нет, а причем тут это?
— Помер уже Ункай. Трагически погиб в страшных мучениях.
Медведь, как зачарованный, не отрывая от меня взгляда, поставил стул на место и сел поближе.
Я почувствовал себя Каа перед обезьянами:
— Ошибся Ункай с собственной техникой, — сообщил я, после чего максимально фальшиво добавил: — Какой ужасный несчастный случай!
— Ты… ты уверен? Что он погиб?
— Еще бы! Сам видел его труп и даже пинал его, чтоб удостовериться. Я как раз в тот момент шел поговорить с Оборо-самой, нынешней главой клана Курама и тут такое трагическое происшествие. Не переживай. Перед смертью он сильно мучился, в клане его запомнят как мерзавца, предателя и братоубийцу, а его душу вроде как пожрал демон. При всем желании, больнее ты б его не убил.
— Что-то ты больно информированный. — подозрительно прищурился Медведь.
— Я совершенно ни при чем, что могут подтвердить аж двое свидетелей. Просто рядом проходил. На местный храм любовался. Или сад. А тут такое горе…
— Вот как… — выдохнул Медведь.
Из него словно весь воздух выпустили. А заодно и позвоночник вынули.
— Получается, мне даже мстить больше некому? И все, что она делала, было напрасно?
— Шинде, ничего не было напрасно! — резко ответил я ему. — Сова была настоящим героем! Она погибла, до конца отстаивая правду и сражаясь за Коноху, а ты тут размазываешь сопли, вместо того чтобы отомстить ее убийцам. Остались же исполнители! В клане Сарутоби могут быть причастные. Короче, было бы желание, а уж кого убить — всегда найдется.
— Для мести мне нужно будет вернуться обратно домой. А меня сюда навечно выслали, еще когда Третий, гнида, жив был! Бессрочно! Да и вообще, не замечал за тобой такой кровожадности… Ты всегда пытался уйти по-тихому, что с тобой стало?
— Да так, по голове настучали до временной амнезии, посмотрел на свою жизнь с другого угла и понял, что надо что-то менять. И к тому же, я своим принципам не изменяю: "Если всех убить, то это тоже будет тихое убийство". Свидетелей-то не останется. А вернуться ты сможешь, если хорошо себя покажешь, у нас ведь все-таки новое начальство теперь. Ее Величество Сиськи Пятого размера!