Нина Максимовна и Никита Высоцкие
Наркотик значительно снижал иммунитет (невосприимчивость к болезням), и организм не мог сопротивляться вредным воздействиям. Однажды, страдая от тяжелой абстиненции и торопясь снять ее, он ввел наркотик в ногу прямо через брюки, не заботясь о стерильности. Образовался абсцесс, который в силу сниженного иммунитета пришлось долго лечить сильными антибиотиками.
Жажда жизни не могла побороть влечения к наркотику. Он стал его рабом. Наркотик управлял его желаниями, его эмоциями, гнал на поиски новых доз. Физически крепкий, закаленный человек постепенно превращался в тяжелого больного. Последний год он не мог выходить на сцену без допинга. Появилось почти не исчезающее чувство тревоги. Лечение в психиатрических, наркологических и соматических больницах и клиниках Москвы и Парижа не давало эффекта. Казалось, его организм превратился в бездонную бочку и, как изголодавшийся зверь, требовал новых доз, впитывая их, как губка, и не насыщаясь. Поэт стал пленником наркотика и в последние месяцы жизни принимал такие огромные дозы, которые могли убить не только мозговые клетки, но и весь организм.
Врачи затруднялись найти объяснение тому факту, что наркотик, разрушая плоть (появились перебои в работе сердца, печени, почек, желудка), почти не затрагивал его умственных способностей. Его мозг продолжал работать продуктивно, и поэт ни на один день не прекращал творческой работы:
Мне говорят, что я качусь все ниже,
А я, хоть и внизу, а все же уровень держу.
В медицинской литературе есть указания на то, что интенсивная творческая работа способствует длительной сохранности личности при наркотической болезни, не допуская явной деградации.
Ленинград, малая сцена БДТ, 16 апреля 1980 г. Последняя съемка Владимира Высоцкого. 100 дней до бессмертия. Фото – Владимир Меклер
Пристрастие знаменитого барда стало его жизненной трагедией, его душевной болью, которую он скрывал от своих зрителей. Это были, как писал в свое время Гоголь, «невидимые миру слезы». Высоцкий отчаянно пытался побороть свою страсть, сопротивлялся ей всеми силами своего ума и воли. Вторая жена его Людмила Владимировна была свидетельницей его алкогольных запоев, но не видела его страшных мучений от наркотической зависимости. Это выпало на долю Марины Влади, которая делала все, зависящее от нее, чтобы помочь ему избавиться от страшной болезни: способствовала его госпитализации в клиники Парижа, увезла в замок своей сестры (как указывалось выше), чтобы преградить доступ к наркотикам. Но начавшаяся абстиненция заставила его через несколько дней уехать из замка. В этом роскошном уголке ничто не привлекало его внимания, не поражало воображения: ни удивительная красота пейзажа, ни целительный воздух, ни присутствие рядом обаятельной жены. Наркотический голод погнал его из этого райского места. Своему другу художнику Михаилу Шемякину он сказал: «Это была страшная неделя. Двоеночество оказалось страшнее одиночества». Последние месяцы жизни друзья заметили изменения в его облике: появились одутловатость лица, ранние морщины. Артур Макаров отметил странный блеск глаз – «они стали стеклянными».
Владимир Высоцкий и Михаил Шемякин. Париж, мастерская М. Шемякина, август 1978 г. Фото – Патрик Бернар
Страх потерять аудиторию заставлял его выходить на сцену при любом физическом неблагополучии и выдерживать огромные физические и умственные перегрузки. Это было возможно только с помощью допинга. И он стал применять амфетамин – мощный стимулятор нервной системы, синтезированный из эфедрина. Незадолго до кончины у него появились расстройства восприятия. Томразов Н. (концертмейстер) писал, что «Высоцкий видел чудовищ перед закрытыми глазами, разговаривал с ними, порол ахинею». Периодически видел кошмарные сны: «Мне снятся крысы, хоботы и черти».
Однажды, сидя в комнате, Высоцкий увидел самого себя, сидевшего за столом. Он не спал, сидел с открытыми глазами и видел свою точную копию. Его охватил страх. Он вышел на улицу, и его двойник последовал за ним. Шемякину он сказал: «Миша, мне страшно, когда я вижу самого себя в комнате». Врачу Сульповару он рассказал о раздвоении личности более подробно: «Со мной происходят странные вещи, я раздваиваюсь. Чувствую, что я не один, а нас двое. Куда бы ни пошел, за мной ходит мое второе “я”. Оно мешает мне жить. Я хотел бы остаться с первым. Можешь помочь мне? Но сначала я попробую освободиться сам».
О раздвоении личности у наркоманов писали авторы книги «Наркомания меры защиты: «Нередко в состоянии эйфории наркоман видит себя как бы со стороны, разговаривает сам с собой. Происходит как бы раздвоение личности»[35]. Профессор-психиатр М. И. Буянов писал в одной из своих статей: «Существует мнение – если появляется двойник, то скоро наступит смерть»[36].
Леонид Владимирович Сульповар – лечащий врач Владимира Высоцкого
При появлении двойника Высоцкий подсознательно ощутил приближение конца жизни. Насколько велико было его желание освободиться от наркотической зависимости, видно из его обращения к врачам с просьбой применить новый способ лечения – «гемосорбцию» – очищение крови от вредных веществ. Кровь пропускают через слой адсорбентов (поглотителей вредных веществ), и, очищенная, она вновь возвращается в кровяное русло. Он верил в успех этого лечения. Врачи тоже верили, но долго не могли найти адсорбент, а он «терпел, ждал, ежедневно звонил, напоминал» (воспоминания Сульповара). Гемосорбция была его последней надеждой, и он цеплялся за нее с отчаянием обреченного, но еще не погибшего человека. Когда было все подготовлено к проведению процедуры, его положили в Институт им. Склифосовского. Во время лечения врачи видели, как тяжело он переносит его. Это было заметно по синюшности губ, страдальческому выражению лица. После очищения крови организм, лишенный необходимой дозы наркотика, потребовал ее возмещения самым ужасным образом. Сульповар вспоминал: «Тревожный взгляд говорил о потере надежды. Врачам сказал, что все нормально, но глаза говорили – надежды не оправдались. Метод не дал результата». Высоцкого выписали на амбулаторное лечение под наблюдение реаниматолога Федотова.
При самых активных методах лечения наркоманов полного излечения не бывает, считают специалисты, «всегда есть риск рецидива. Чтобы избежать повторения зависимости, нельзя снова пробовать наркотик. Достаточно одного приема, чтобы влечение возобновилось». Повышение доз не могло продолжаться бесконечно, должен был наступить момент, когда организм не в состоянии будет вместить ни одной дозы.
Теперь Высоцкий находился в той стадии наркотической болезни, когда жизнь превращается в настоящее мучение и единственным средством избавления от них может быть только длительное лечение в больнице или смерть.
Научно-исследовательский институт скорой помощи имени Н. В. Склифосовского ведет свою историю от Странноприимного дома, основанного в благотворительных целях графом Николаем Петровичем Шереметевым в 1803 году и официально открытого в 1810 году
Глава 19. Конец жизненного пути
Для того чтобы стать классиком, ему осталось только умереть.
Человек – лишь слабый лепесток в игре природы, а человеческая жизнь – мерцание огонька, который должен погаснуть. «Все люди приговорены к смерти с отсрочкой на неопределенное время», – писал великий французский писатель Виктор Гюго. Все, кто входит в этот мир, должны покинуть его со временем. Философ Сенека писал: «Ты умрешь неминуемо уже потому, что ты родился».
Каждому человеку отведен свой срок жизни. Но для одних он наступает в глубокой старости, когда человек успел сделать на земле то, что задумал, когда почувствовал пресыщение жизнью. Другие уходят из жизни рано, иногда в начале жизненного пути, полные нерастраченных сил и неисполненных желаний. Высоцкому суждено было уйти из жизни рано, хоть наследственность сулила долгую жизнь: родители на много лет пережили своего сына.
В гостях у семьи Исмаиловых. Бухара. 28 июля 1979 г.
За год до своей кончины Высоцкий понял, что стрелка его жизни все быстрее движется к последней черте. Сигнал тревоги появился 25 июля 1979 года во время гастролей в Бухаре. После употребления какого-то вещества взамен наркотика у него на сцене остановилось сердце. Из клинической смерти его вывел реаниматолог Федотов, введя лекарство в мышцу сердца прямо через грудную клетку. С этого времени Высоцкого не покидала мысль об обреченности. Теперь уже не годы, а дни его жизни мчались все быстрее в стремительном потоке времени. Жизненный путь, отведенный судьбой, подходил к концу. Он, видимо, предчувствовал это и писал о смерти как о близкой неизбежности:
Страна не пожалеет обо мне,
Но обо мне товарищи заплачут.
19 сентября 1979 года в интервью на пятигорском телевидении Высоцкий открыто высказал свои опасения: «Сколько мне еще осталось лет, месяцев, дней, часов творчества? Вот какой бы я хотел задать вопрос. А вернее, знать ответ на него». Ему оставалось жить всего 10 месяцев. Со слов друзей, последний год он был «охвачен необъяснимой тоской, которую не мог преодолеть». Предчувствие неминуемого близкого конца приводило его в отчаяние, и в один из таких мрачных моментов он написал:
И лопнула во мне терпенья жила,
И я со смертью перешел на «ты».
Она давно возле меня кружила,
Побаивалась только хрипоты.
И смерть действительно отступала перед его упорством. Темп его жизни продолжал оставаться высоким. Он не давал себе возможности расслабляться и продолжал интенсивную творческую работу: