приносила ему Светочка. Точнее, она скачивала их в электронном виде на ноутбук, а приходя в палату, копировала на электронную читалку, которая была куплена для Лунина еще на второй день его пребывания в больничных стенах.
Как и положено человеку, посвятившему себя борьбе с преступностью, дослужившегося до звания майора и должности старшего следователя по особо важным делам, Лунин читал исключительно детективную литературу, причем в большинстве своем иностранные детективы. Перечитав за время своего вынужденного ничегонеделания несколько десятков «мировых бестселлеров», а Светочка по заданию Лунина скачивала лишь те книги, которые попадали в эту величественную категорию, Илья пришел к неутешительному для себя выводу. Он сам, следователь Лунин, вряд ли смог бы стать героем, вернее, прототипом героя детективного романа. Проблема была в том, что Лунин совершенно не подходил на роль героя в принципе, а уж на роль героя романа тем более. Все эти популярные, издаваемые многотысячными тиражами персонажи были обладателями одной, а то и нескольких уникальных особенностей, которые мгновенно выделяли их из серой, безликой толпы, пробуждали к ним любовь и сострадание читателей. Да, сострадание, кивнул сам себе Илья, машинально отметив, что отъехал от Среднегорска уже на сто восемьдесят шесть километров. А как же не сострадать, когда почти у каждого героя в жизни была драматичная страница биографии, которую он мог открывать снова и снова, чтобы погрустить самому и заставить пустить слезу сентиментального читателя.
В сравнении со всеми ними, облаченными в могучую броню уникальных навыков и трагических судеб, Лунин был абсолютно гол, а все, чем он мог прикрыться, была лишь куцая набедренная повязка абсолютной заурядности, над которой нависал еще не очень большой, но уже вполне заметный животик.
На мгновение Илье стало так себя жалко, что он отчаянно стиснул руль и вдавил до упора педаль газа, но, вовремя заметив знак, предупреждающий об установленной на трассе камере, вновь сбросил скорость.
Обидно, на самом деле обидно, рассуждал Лунин, он не владеет чудесами дедукции и не умеет играть на скрипке, не имеет уникальных навыков крадущихся в темноте и не знает, где у него в организме прячется энергия дзи и есть ли вообще у него эта энергия. У него нет ампутированной ноги, да и вообще все конечности пока целы, ему не натирает изо дня в день протез, и он не является внебрачным сыном стареющей рок-звезды, наркомафия не убивала никого из его родственников, и он не клялся на кладбище под проливным дождем отомстить за смерть близких. В конце концов, он даже не был алкоголиком, погубившим своего напарника. Он был вполне благополучным, весьма упитанным мужчиной среднего возраста, такого же среднего звания, а единственным относительно значимым событием в личной жизни Лунина был развод с первой женой, Юленькой, который на самом деле прошел совершенно незаметно и никаких чувств, кроме облегчения, у обеих разводящихся сторон не вызвал.
Столь грустные, наслаивающиеся одно над другим рассуждения Ильи в одно мгновение рассеял не очень большой, прямоугольный кусок железа. Точнее, это был дорожный указатель, как и положено подобным указателям, установленный на недавно подкрашенном белой краской и немного покосившемся металлическом столбе. «Одинск», — успел прочитать Лунин промелькнувшую за окнами автомобиля надпись.
Глава 7,в которой Трошин движется к своей цели, а Рассказов лучше узнает Москву и москвичей
Стандартная банковская пачка пятитысячных купюр весит чуть больше, чем сто граммов. Согласно стандарту, ее максимальный вес не может превышать ста двух граммов. Миллион, а это две пачки пятитысячных купюр, весит всего двести с небольшим граммов. Сущая безделица. Правда, эта безделица превращается в весьма ощутимую ношу, если у тебя при себе таких пачек не две, а целая тысяча. Пятьсот миллионов рублей, больше ста килограммов денег, ста килограммов ручной клади. Хотя Рассказов взял с собой сразу трех охранников, у них все равно получился весьма ощутимый перевес. В бизнес-классе максимальный разрешенный вес составлял всего лишь пятнадцать килограммов, то есть шестьдесят на четверых. Еще за сорок пришлось доплатить. Павел Дмитриевич оглянулся на застывших рядом с ним охранников. Двое из них сжимали в каждой руке по двадцатипятикилограммовой сумке с деньгами, еще один держался чуть в стороне, руки его были не заняты грузом и готовы в любой момент выхватить недавно полученное от службы безопасности аэропорта оружие. Да уж, на поездку в Москву пришлось немного потратиться. Рассказов усмехнулся. Эти траты были просто мизерны в сравнении с той выгодой, которую сулила эта поездка.
Как ни крути, а Сергиевич зарвался. Миллиард, это же надо иметь такую наглость. Он что, думает, губернатор — это пуп земли? Таких пупков в стране сотни, и каждый в любой момент может развязаться. Нет, настоящая власть в Москве, и только в Москве. Понятно, конечно, что та власть, которая Власть с большой буквы, скрывается где-то за кремлевскими стенами, и ему, Рассказову, до нее, увы, не добраться, но ведь есть и другие люди, которые тоже могут решать вопросы. Каждый — свой ограниченный круг, надо лишь найти такого человека, в круг возможностей которого входит и вопрос организации тендера в Среднегорске. Конечно, губернатор полагает, что он и есть этот самый человек, но ведь, как это ни странно, в Министерстве дорожного строительства думают немного иначе.
Выход на заместителя министра был у Рассказова довольно давно, правда, пользы от подобного знакомства до сих пор извлечь не удавалось. Мелкими, регионального уровня, вопросами чиновник не занимался, да сам Павел Дмитриевич предпочитал решать проблемы по месту их возникновения. По своему богатому опыту он знал, что так будет гораздо дешевле. Крупных же, требующих для их решения окрика с верхних этажей вертикали власти, неприятностей Рассказов до последнего времени благополучно избегал. И вот, в конце концов, столкнулся. Как «Титаник». Павел Дмитриевич кивнул охранникам и двинулся вперед, к выходу из здания аэровокзала. Еще посмотрим, дорогой Иван Юрьевич, кто из нас в данной ситуации «Титаником» окажется. Самого себя не страдающий завышенной самооценкой Рассказов айсбергом, конечно, не считал, но вот возможность немного прокатиться на холодной бездушной махине, каковой представлялась ему государственная власть, он хотел использовать по полной программе. Ничего страшного, что эта поездка обойдется ему в пятьсот миллионов. Сумма, конечно, немаленькая, но ведь она ровно вдвое меньше той, что запросил Сергиевич.
До расположенного прямо напротив Кремля «Националя», заказанный заблаговременно бронированный микроавтобус частной инкассаторской службы добрался без происшествий, если не считать необыкновенно долгого стояния в пробках, которые обычно летом с окончанием учебного года хоть немного, но уменьшались.
Рассказов забронировал «Кремлевский люкс» — расположенные на четвертом этаже трехкомнатные апартаменты с видом на Кремль и Манежную площадь. На самом деле он снял сразу два люкса — один для себя, второй для охранников, но в ожидании момента, когда деньги передадут по назначению, они вчетвером сидели в гостиной одного из номеров и коротали время за партией в преферанс. Павел Дмитриевич немного проигрывал, но настроение у него после каждой раздачи только улучшалось.
— Не везет мне в картах, повезет в любви, — философски изрек Рассказов после особенно неудачного мизера и взглянул на часы. До встречи оставалось всего пятнадцать минут. — Закругляемся, парни. Вы меня и так неплохо обобрали сегодня.
В дверь постучали всего на минуту раньше оговоренного времени. Один из охранников приоткрыл дверь, еще двое, держа оружие на изготовку, заняли незаметные от входа позиции. Стоявший в коридоре человек негромко назвал свою фамилию. Дверь распахнулась чуть шире, давая возможность войти внутрь.
— Ждите здесь, — коротко скомандовал визитер двум сопровождавшим его крепким мужчинам в строгих черных костюмах и, не дожидаясь какого-либо ответа, тут же проследовал в номер.
Сидящий в расположенном у окна кресле Рассказов внимательно рассматривал появившегося в номере посетителя. Молодой человек, на вид нет еще и тридцати, худощавый, с тонкими, резкими чертами лица и аккуратным пробором черных, смолянистых волос.
— Ракицкий, — взглянув на напряженно застывших охранников, молодой человек едва заметно улыбнулся и очень плавно, почти как в замедленной съемке, извлек из внутреннего кармана пиджака удостоверение, — референт Вадима Юрьевича.
Поднявшись из кресла, Рассказов внимательно изучил удостоверение посетителя и лишь затем протянул молодому человеку руку для рукопожатия.
— Я так понимаю, у вас все готово. — Референт бросил взгляд на лежащие под письменным столом сумки. — Вадим Юрьевич просил передать: вернувшись в Среднегорск, приложите усилия, чтобы конфликт с губернатором не перешел в открытое противостояние. Мы дадим ему понять, что он залез на чужую территорию, — молодой человек вновь едва заметно улыбнулся, — но надо постараться максимально сгладить все негативные последствия этой ситуации.
— Легко сказать, — с сомнением вздохнул Павел Дмитриевич, — мне кажется, когда Сергиевич поймет, что деньги прошли мимо него, он ни о чем другом долго думать не сможет.
— Вот и напрасно, — улыбка на лице посетителя стала более отчетливой, — если не ошибаюсь, у него до новых выборов осталось чуть больше года. Так что, о чем подумать, все ж найдется, главное, чтобы эта способность в принципе не была утрачена. Ваши люди вынесут сумки в коридор, — не меняя выражения лица, сменил тему разговора молодой человек, — или мои могут зайти?
— Парни! — Рассказов кивнул, указывая на сумки. — Выносите имущество. Мое почтение Вадиму Юрьевичу.
Мужчины вновь обменялись рукопожатием.
— Вадим Юрьевич постарается позвонить вам сегодня, — референт заместителя министра взглянул на часы, — но, скорее всего, уже вечером, не раньше восьми. Сами понимаете, — лицо молодого человека вдруг стало необыкновенно серьезным, — служба.