— Почему же? — изумился Лунин. — Это как раз очень важно.
— Я не хотела говорить вам по телефону, думала рассказать все завтра утром. Но раз уж вы позвонили… — В трубке послышался тяжелый вздох. — Илья, сегодня ваш брат признался в убийстве Дарьи Мещерской.
Лунин хотел было возразить, сказать, что это какая-то несусветная глупость, которой не может быть в принципе, но смог лишь беззвучно распахнуть рот, втягивая в себя воздух, которого отчего-то вдруг стало так сильно не хватать его организму.
— У меня на руках его чистосердечное признание, — вновь услышал он голос Шестаковой. — Я думаю, на этом расследование почти закончено.
Глава 21,в которой Трошину удается пообщаться с мэром по-родственному и улучшить объездную дорогу
Из-под медленно движущегося катка поднимались клубы пара. Николай покачал головой и достал из кармана сигареты. На его взгляд, класть асфальт сразу после холодного октябрьского дождя было не самой лучшей идеей. Хотя похоже, что у подрядчиков строительства выбора уже не оставалось. В Сибири зима наступает рано и входит в свои права стремительно. Порой уже в начале ноября дневная температура не превышает минус десяти градусов, а ночью можно увидеть и минус двадцать, порой и все минус тридцать. А до ноября осталось немногим больше двух недель. Не положат асфальт сейчас, придется все делать весной, в мае. Это же надо было додуматься, заранее, на год вперед, объявить дату торжественного открытия объездной, да еще назначить ее на июнь, по сути, лишая себя возможности доделать все то, что не получилось выполнить за предыдущий строительный сезон. Действительно, сдвинули бы открытие на август, а еще лучше на конец сентября. Год запуска остался бы тот же, думается, никто бы не возражал, а вот возможностей для маневра появилось бы гораздо больше. А так что? Сейчас асфальт кладут в лужи, а через пару недель будут его в снег закатывать?
Щелкнув зажигалкой, Трошин с наслаждением затянулся. По большому счету какое ему дело до маневров дорожников. Ему бы со своими делами хоть как-то разобраться. Сойдя с крыльца, он отошел на десяток метров в сторону и обернулся.
— Красиво! — не сдержав восхищения, вслух пробормотал он. — Красиво, черт побери!
В остекленном фасаде возвышающегося перед Трошиным здания отражалось скользящее над строящейся магистралью солнце. На фоне небесно-голубой металлочерепицы отчетливо выделялись гигантские буквы: МОТЕЛЬ «ВОСТОЧНЫЙ».
Николай вдруг вспомнил лицо Миткевича, когда тот впервые узнал название еще только запроектированной придорожной гостиницы.
— У нас в стране с таким названием объекты строить опасно, — покачал головой Дмитрий Евгеньевич, — либо все разворуют подчистую, либо еще какая фигня приключится.
— Ничего, — беззаботно усмехнулся в ответ Николай, — я проконтролирую, чтобы ничего не случилось.
И вот он, результат его контроля. Все внешние работы закончены на месяц раньше срока, осталась только внутренняя отделка, да и то все коммуникации в здании уже разведены. Вода, свет, канализация. Еще пару месяцев ударной работы, и всё можно будет успеть закончить к Новому году. Хотя какой смысл торопиться? Трошин оглянулся на копошащихся на насыпи рабочих. Какой вообще во всем смысл?
Отбросив в сторону недокуренную сигарету, он сел в машину. Уже через двадцать минут черный «лендкрузер» остановился возле здания районной администрации. Судя по всему, сотрудники мэрии не любили засиживаться допоздна на работе. Часы на приборной панели показывали семнадцать пятьдесят две, а свободных мест на стоянке перед серым трехэтажным зданием было довольно много. Дежуривший на входе охранник Николая хорошо знал, но все же, следуя инструкции, записал в журнал его паспортные данные.
— К Евгеньичу? — уточнил он на всякий случай, уже внеся соответствующую пометку в графу «к кому».
— Ну а к кому еще? — весело кивнул уже миновавший турникет Николай.
Легко взбежав по широким каменным ступеням на второй этаж, он прошел по устланному ковровой дорожкой коридору в левое крыло здания. Кабинет мэра располагался в самом конце коридора. Войдя в приемную, Трошин широко улыбнулся.
— Мое почтение, Анна Сергеевна, — поприветствовал он секретаршу и подошел к сидящему в одном из кресел грузному мужчине, Олегу Тонкову, уже несколько лет работающему при Миткевиче одновременно личным водителем, охранником и посыльным. — Здорово, Николаич, — протянул он руку Олегу.
Тот оторвался от созерцания последнего номера районной газеты и, не делая даже попытки приподняться из кресла, протянул в ответ широкую, толстопалую ладонь. Выдержав стальное рукопожатие, Трошин оглянулся на дверь, ведущую в кабинет мэра.
— Один?
— Пока один, — хмуро пробасил в ответ Тонков. — А ты что, к нему собрался? Только я думал сегодня дома пораньше оказаться.
— Я ненадолго, — заверил его Николай и перевел взгляд на Анну Сергеевну. — Зайду?
— Конечно, заходите, Николай, — секретарша благосклонно относилась к Трошину, в разговорах с подругами именуя его приятным молодым человеком, — Дмитрий Евгеньевич всегда рад вас видеть.
Только не в последнее время, подумал Николай, растягивая губы в беззаботной улыбке.
— Все-таки какие-никакие, а родственники.
Он распахнул деревянную дверь, покрытую темным матовым лаком, и быстро вошел в кабинет Миткевича.
— Ну здравствуй, Дмитрий Евгеньевич! Никак не могу до тебя дозвониться целую неделю, решил сам приехать. По-родственному, так сказать.
— Слушай, у меня сейчас встреча важная с человечком одним, — особой радости от появления в кабинете дальнего родственника лицо мэра не выражало, — давай в другой раз встретимся, поговорим без спешки.
— Встреча? — недоверчиво хмыкнул Трошин, усаживаясь на один из стульев для посетителей. — А Тонков говорит, что ты уже домой собираешься.
— Ну, Тонков много чего наговорить может, — нахмурился Дмитрий Евгеньевич, — но ты же сам понимаешь, он машиной только рулит, а управляю ей я. Куда скажу, туда и поедет.
— Это я понимаю, я другого понять не могу, — Николай выбил пальцами по столешнице замысловатую дробь, — зачем ты, Дмитрий Евгеньевич меня за нос водишь? Я ведь человек все же, не Буратина какая-нибудь.
— Ну давай, человек, — Миткевич криво усмехнулся, — рассказывай, какие у тебя претензии. Только сильно не затягивай, а то и правда домой пораньше попасть охота.
— Домой, — задумчиво повторил Николай, — хорошо ведь, когда у человека свой дом есть. Есть куда вечером приехать, где поужинать, телевизор посмотреть. Опять же спальня, тоже важная комната. — Он подмигнул напряженно слушающему его Миткевичу. — Как без спальни, особливо когда жена красавица?
Дмитрий Евгеньевич еще больше нахмурился, не понимая смысла звучащих фраз.
— Потом детская, — продолжил тем временем Трошин. — У детей обязательно должна быть своя комната, а еще лучше, чтобы у каждого ребенка была своя, отдельная. Правильно же я говорю?
— У меня дети выросли давно, разъехались, — хмуро процедил глава района. — Ты мне к чему этот «Квартирный вопрос» затеял? В очередь на бесплатное жилье записаться хочешь? Так ты вроде ни в одну категорию, Коля, не попадаешь.
— Так это я сегодня не попадаю, — Николай достал из кармана куртки сигареты, взглянул на висящий над столом датчик пожарной сигнализации и неохотно убрал пачку обратно в карман, — а завтра запросто могу попасть. Я ведь скоро бездомным стану, Дмитрий Евгеньевич. Ты в курсе.
Нижняя губа Миткевича нервно дернулась, словно он собирался что-то сказать в ответ, но в последний момент передумал.
— Не завтра, конечно, через несколько месяцев, — не дождавшись ответа, продолжил Николай, — когда объездную магистраль запустят. Магистраль, Дмитрий Евгеньевич! Это такая дорога, по которой быстрее чем по обычному шоссе ехать можно, ты должен быть в курсе, что это такое.
— По телевизору видел, — мрачно буркнул мэр, которому все происходящее начинало нравиться все меньше и меньше.
— Так вот, по этой магистрали очень быстро, шурша шинами, будут ехать машины. Разные машины, Дмитрий Евгеньевич, большие, маленькие, легковые, фуры. И все эти разные, но очень быстро едущие машины будут очень быстро проезжать мимо моего замечательного дорожного комплекса. А знаешь почему, Дмитрий Евгеньевич? Конечно, знаешь, — усмехнулся Трошин, — но я все равно тебе скажу, вслух скажу. Мимо они будут ехать потому, что с этой замечательной, скоростной магистрали к моему такому же замечательному мотелю нет съезда! И когда в июне объездную откроют и моя старая стоянка перестанет приносить деньги, мне будет нечем расплачиваться по кредиту, который я взял в банке. А это без малого тридцать миллионов. И чтобы взять этот чертов кредит, я заложил не только старый мотель, который теперь вряд ли можно продать за хорошие деньги, но и дом. Мой дом, Дмитрий Евгеньевич, в котором я живу, и семья моя, между прочим, там тоже живет. И скоро мы все окажемся на улице.
— Ну очень пафосно, — сухо произнес Миткевич. — Ты хотел, Коля, большим бизнесменом заделаться? Ну вот, мечта сбылась. Большой бизнес — большие риски.
— Ты же говорил мне, что съезд будет. — Николай почувствовал, как от подскочившего давления у него зашумело в ушах. — Ты же мне обещал, в этом кабинете обещал.
— Обещал! — Терпение Миткевича лопнуло. Он с силой ударил по столу и, выскочив из кресла, наклонился вперед, грозно выставив вперед указательный палец. — Обещал, Коля, обещал. Не все обещания получается выполнить. Придешь домой, телевизор включи, там каждый день что-нибудь обещают. Эти обещания уже ни в какой экран скоро помещаться не будут. И что? До этого кому-то есть дело?
— Ты понимаешь, что разорил меня? — тоже вскочил на ноги Трошин.
— А ты понимаешь, что я сделал все, что мог, чтобы выбить тебе этот чертов съезд! — выкрикнул Миткевич. — Он ведь был, был в изначальном проекте. А потом что-то вдруг переменилось резко, я сам до сих толком не знаю. Скорее всего, бюджет попилили сильно, и поэтому проект перекраивать начали. Я, когда на совещании в Среднегорске впервые услышал, что съезда не будет, у меня волосы дыбом встали.