сей полусгнившей, наполовину развалившейся и держащейся на нескольких подпорках конструкции.
Непонятно как держащаяся на одной проржавевшей петле калитка была гостеприимно распахнута. Сделав несколько шагов вглубь участка, Илья остановился и прислушался. Откуда-то из-за дома доносились голоса двух человек, которые, похоже, о чем-то ожесточенно спорили. Через несколько мгновений послышался третий голос — отчаянный вопль проснувшегося и недовольного своим пробуждением младенца. Спорщики замолчали, а еще через несколько секунд из-за дома торопливо вышла молодая женщина, прижимающая к груди завернутый в голубую пеленку сверток. Увидев Лунина, она испуганно замерла, потом на ее лице появилась неуверенная улыбка.
— Вы к Эдику? Насчет работы?
— Ну да, — согласился Илья, — скажем так, по работе.
— Так я сейчас, — улыбка стала более отчетливой, — сбегаю позову его.
Почти бегом женщина бросилась обратно, но, сделав несколько шагов, остановилась и обернулась.
— Вы только аванс ему не давайте. Запить может, тогда и работу не сделает. А так-то руки у него золотые, когда трезвые. — Голос ее звучал жалобно, почти умоляюще.
— Хорошо, — кивнул Илья, — аванса не будет.
Спустя минуту из-за угла дома в полном составе показалось семейство Кравцовых. Первой шла, неся на руках ребенка, уже знакомая Илье женщина, за ней неторопливо, переваливаясь при каждом шаге из стороны в сторону, шествовал хозяин дома.
— Что, командир, ремонт нужен? — Эдуард протянул Лунину худую загорелую руку. — Так это мы запросто, любую работу сделаем.
— И что же вы, Кравцов, делать умеете? — полюбопытствовал на всякий случай Илья, отвечая на рукопожатие.
— Да все умею, — жизнерадостно усмехнулся Эдик, — чего надо, то и сделаем. Я ж и столяр, и плотник, и на все руки мастер.
— Да? — Лунин с сомнением посмотрел на собеседника, затем окинул взглядом покосившийся забор. — Никогда бы не догадался.
— А чего вы на забор-то поглядываете? — возмутился Кравцов. — Я вам так скажу, забор, он ведь кому нужен?
— Кому?
— Тому, кто что-то скрывает. Порядочному человеку забор и даром не нужен. Вот вы на меня сейчас смотрите, кого вы видите?
— Ну, как сказать, — смутился Илья, не желая в лицо называть хозяина дома алкоголиком.
— Вот, — кивнул Эдик, — порядочного человека вы видите. Такому и аванс никогда дать не страшно, потому как ясно, он свою работу до конца выполнит. Умрет, но выполнит. Да, — спохватился Кравцов, — а вы откель фамилию знаете? Вроде лицо ваше не мелькало у нас в поселке. Неужто из города приехали? Присоветовал кто?
— Из города, — согласился Илья, извлекая из кармана удостоверение, — поговорить бы.
— А Катюха сказала, насчет работы, — сник Эдик, — опять все напутала, дура.
— Так ведь работа не только у вас, — не дожидаясь приглашения, Лунин опустился на широкую деревянную лавку, — я много времени не займу.
— Ну, давайте поговорим. — Кравцов уселся рядом с Ильей и закинул ногу на ногу. — Чем могу быть полезен следственным органам?
— Вот это мы сейчас вместе и выясним. — Илья раздраженно махнул рукой, отгоняя кружащего над головой слепня. — Вы помните тот день, когда Анатолий был у вас последний раз?
— А то! — хлопнул себя по колену Кравцов. — Это ж такой день был. Мишанька у меня родился, сынуля! Только я, если честно, сам день помню, что он был, а чего там внутри его, уже не очень. Мне как Катюха позвонила из роддома, так я сразу накатил малость, граммов двести, да и побежал мужиков собирать. А потом мы уж за стол сели и не вставали из-за него. Я уж точно. Так утром здесь на лавочке и проснулся.
— А Анатолий?
— Что Анатолий? — Кравцов недоуменно взглянул на следователя. — Он к себе спать ушел.
— Ясно.
Судя по всему, разговор особого смысла не имел. Илья вновь отмахнулся от заходящего на очередной круг назойливого насекомого.
— Как Мещерская приходила, вы тоже не помните?
— Отчего ж не помню? — оскорбился Эдик. — Это ж еще засветло было. Я тогда еще обстановку контролировал. Толян, он как раз вот тут, на чурке сидел, гитару подстраивал, — Кравцов махнул рукой, указывая на стоявшую поблизости огромную колоду, — тут Дашка и заявилась. Подлетела к нему и давай руками махать.
— Махать? — удивился Илья. — Она что, била его?
— Ну почему била? — поморщился Кравцов. — Просто руками размахивала.
— Жестикулировала.
— Во! Точно! — обрадовался Эдик. — Приятно иметь дело с образованным человеком. Очень активно она это самое делала, прям жесть. Очень, видать, Толькой недовольной она была.
— А Анатолий?
— Что Анатолий? — Кравцов с еще большим недоумением посмотрел на Лунина. — Он поначалу всем доволен был. А как иначе? Самогон-то у меня отменный, двойной перегон. Слеза! Могу налить стопарик.
Слепень наконец выбрал удачный момент и, зайдя на свою жертву со спины, укусил Лунина за шею. Илья судорожно хлопнул рукой себя по загривку и почувствовал, как под ладонью что-то брызнуло во все сторону мокрым.
— В другой раз. Вы лучше скажите, Анатолий с Дарьей как разговаривал? Тоже жестикулировал? Может, кричал на нее? Вы вообще что-то из разговора слышали?
— Ничего я не слышал, — вздохнул Кравцов, — я как-то и не прислушивался особо. А Толик, он сидел себе спокойно, руками не махал. Он гитару ими держал. А чтоб он кричал когда на кого, я что-то такого вообще не припоминаю. Да и вообще он ведь всегда не шибко разговорчивый. Вот сидишь с ним за столом, выпиваешь, а он все молчит, молчит. Потом скажет что-нибудь такое, шибко умное, и опять молчит. У него книжка, кажись, есть какая-то, вот он в ней как вычитает какую мыслю, так потом непременно тебя и озадачит.
— Значит, Анатолий в тот день вел себя спокойно?
— Как всегда, — кивнул Эдик. — Потом, как Дашка ушла, он, конечно, пригрустил малость, выпил пару раз всего с нами да и ушел. Это я еще точно помню. Вот как остальные уходили, этого я уже не припоминаю. Кстати, вру! Когда Толик уходил, он что-то вдруг занервничал, я даже удивился.
— А подробнее можно?
— Можно и подробнее. Встал из-за стола он нормально, попрощался со всеми, а как за забор вышел, калитку прикрыл, и тут как прорвало его. Таким матом покрыл на всю улицу, мне аж перед мужиками неудобно стало.
— Вас? — уточнил Илья. — А за что?
— Да кто ж его поймет, — недоуменно пожал плечами Кравцов. — Пить надо в меру, а то ж как бывает, глаза зальют, а потом контролировать себя не могут. Вот у меня, верите, нет, никогда такого не бывало, чтоб я больше нормы выпил. Ни в жизнь!
— А у вас норма это сколько? — заинтересовался Лунин.
— Так пока не упаду. — Эдик широко улыбнулся и потер горло, оживляя пересохшие связки. — Может, все же по стаканчику?
— Спасибо, — Илья поднялся со скамьи и потер зудящее место укуса, — мне еще в город ехать. Пойду я.
— Ну так и счастливого пути. — Кравцов вскочил на ноги и, потеряв к Лунину всякий интерес, устремился к дому. Уже заскочив на крыльцо, он обернулся: — Выходить будете, калиточку прикройте, если не трудно, а то куры соседские заходят, весь огород раскопали уже.
— Непременно!
Илье хотелось сказать еще что-нибудь о пользе существования заборов даже для тех, кому нечего скрывать, кроме своего огорода, но ничего остроумного в голову не приходило, и он молча пошел к калитке. Оглядевшись по сторонам в поисках бродячих кур, он не глядя потянул на себя деревянную створку и тут же коротко чертыхнулся. Одна из штакетин на калитке была оторвана, и из поперечной доски торчал ржавый гвоздь, о который Лунин и оцарапал запястье. Илья приложился губами к ранке, а затем сплюнул себе под ноги. Хотя Лунин и не возлагал особых надежд на визит к Кравцову, ему все же было обидно, что разговор оказался совершенно бесполезным. Потирая запястье, он сделал несколько шагов к автомобилю, оставленному в тени нескольких растущих на обочине берез. Каждый шаг его был медленнее предыдущего. В конце концов, не дойдя пару метров до машины, Илья остановился, взглянул на оцарапанную руку, после чего зашагал в обратном направлении. Вернувшись к покосившейся калитке, он присел на корточки и осторожно провел руками по густорастущей с обеих сторон тропинки траве.
Он бы никогда не заметил того, что искал, если бы не яркое июньское солнце. Под его лучами маленький кусочек нержавеющей стали на мгновение блеснул из-под отогнутых в сторону лопухов, а еще через секунду уже лежал у Ильи на ладони. Распрямившись, Лунин как следует разглядел свою находку. Самая обыкновенная, серебристого цвета застежка от часов, к которой крепился небольшой, неровно оторванный кусочек черного ремешка из искусственной кожи. Судя по всему, ремешок был уже потерт или надорван когда-то уже давно, и большого усилия, чтобы разорвать узкую полоску дешевого кожзаменителя, не потребовалось.
— Нехорошо, очень нехорошо, — пробормотал Илья, пряча находку в карман. Сокрушенно вздохнув, он огляделся по сторонам и, убедившись, что за ним никто не наблюдает, вновь направился к своему автомобилю.
Вернувшись в Одинск уже ближе к вечеру, Илья на пять минут вывел Рокси во двор, после чего вновь созвонился с Шестаковой и, договорившись с ней о встрече, уехал в следственное управление. В само здание он заходить не стал и бесцельно слонялся перед высоким крыльцом, заложив руки за спину и уставившись себе под ноги. Погруженный в размышления, Илья не обратил никакого внимания на въехавший на стоянку следственного комитета небольшой белый автомобиль. Не заметил он и того, что сидевший за рулем автомобиля человек уставился на Лунина и неотрывно следил за его перемещениями из стороны в сторону.
Человеку в белой машине Лунина было видно очень хорошо. До него было не более двадцати метров. Если бы Илья неожиданно поднял голову и обернулся, то он наверняка смог бы заметить, что за ним наблюдают, но обернулся Лунин только тогда, когда его окликнули. Окликнула его невысокая, стройная, темноволосая женщина, спускающаяся по ступеням следственного управления. Увидев ее, Лунин смущенно заулыбался и непроизвольно провел руками по джинсам, вытирая вспотевшие ладони. Женщина задала Илье какой-то вопрос, в ответ он отрицательно покачал головой и, подхватив ее под локоть, повел вдоль фасада здания. Они шли рука об руку, неторопливо, как люди, у которых впереди вся жизнь. Лунин что-то рассказывал своей спутнице, но, к сожалению, ее реакцию со спины понять было невозможно. Через пару десятков шагов они остановились, и Илья, достав из кармана телефон, что-то показал на нем темноволосой. Та долго рассматривала снимок, затем расхохоталась, так что ее плечи затряслись, а голова начала подергиваться вверх и вниз в приступе дикого, необузданного веселья. Очевидно, от такого поведения женщины Лунину стало несколько неудобно. Он быстро оглянулся, затем положил руку на плечо спутнице и привлек ее к себе. Та, насмеявшись вволю, наконец успокоилась и положила голову Илье на плечо. Они вновь неторопливо двинулись по тротуару, миновали парковку и теперь неторопливо шли вдоль проспекта, по которому вереницей спешили домой после долгого трудового дня многочисленные автовладельцы.