Айзек Азимов
Я люблю маленькую киску
Чудесным весенним днем мы с Джорджем сидели на скамейке в парке. Неожиданно неподалеку от нас появилась кошка. Я знал, что в парке водятся одичавшие кошки, к которым опасно приближаться, но этот экземпляр очень походил на ухоженную домашнюю киску. Поскольку я горжусь тем фактом, что кошки всегда относились ко мне дружелюбно, я протянул руку, киска понюхала ее и позволила погладить себя по голове.
Я был изрядно удивлен, когда Джордж пробормотал:
— Гнусный маленький зверь.
— Вы не любите кошек, Джордж?
— А как может быть, учитывая отсвет моей печальной истории? — немного странно ответил он и тяжело вздохнул.
— Уверен, что ваша история печальна, как сама ваша жизнь, — сказал я. — Иначе и быть не могло с вашим-то характером. И все же я не имею понятия, что в ней какую-то роль сыграли кошки.
— Дело в том, что я никогда не рассказывал вам о моей троюродной сестре, Андромахе.
— Андромахе?
— Ее отец занимался изучением античности, отсюда и несколько удивительное имя. У него были кое-какие деньги, которые он завещал кузине Андромахе, что и случилось из-за его ранней кончины, а она, благодаря удачным вложениям, сумела их умножить.
Меня он в свое завещание не включил. В момент его смерти мне было пять лет, и он не имел возможности мне что-то оставить, хотя более щедрая натура, чем его, могла бы организовать какой-нибудь фонд и приписать к нему меня.
Прошло время, я вырос и сообразил, что кузина Андромаха, которая была на двадцать два года старше, вполне может уйти в мир иной раньше меня. И тогда мне пришло в голову — я был не по годам развитой мальчик, вдумчивый и склонный заботиться о будущем, — что в таком случае я смогу получить существенную часть «добычи».
Если, конечно, я сумею, как ты говоришь, к ней подлизаться. Пожалуйста, не пытайся предвосхитить мои слова, речь пойдет совсем о другом. Я лишь хотел сказать, что сообразил: для того чтобы получить по наследству часть ее денег, мне следует щедро отдавать ей тепло и любовь, которые она, несомненно, заслужила.
Так уж получилось, что сестрица Андромаха отчаянно нуждалась в тепле и заботе. Когда я все еще был подростком, а ее возраст приближался к сорока годам, я понял, что она стала старой девой, к которой не прикасались руки мужчин. Даже в моем юном возрасте я ей сочувствовал. Она была высокой и тощей, с длинным некрасивым лицом, большими зубами, маленькими глазами, редкими волосами и фигурой, говорить о которой не хотелось.
Однажды, руководствуясь естественным любопытством, я спросил у нее, чтобы определить, насколько такой исход будет вероятным:
— Кузина Андромаха, а тебя кто-нибудь звал замуж?
Она повернулась ко мне с угрожающим видом и ответила:
— Просил меня выйти замуж? Ха! Хотела бы я посмотреть в глаза этому типу!
Пожалуй, она бы хотела, чтобы это событие произошло, но я уже в юности, как вы поняли, обладал удивительным чувством такта и промолчал.
Между тем она продолжала:
— Если у мужчины хватит наглости предложить мне выйти замуж за него, я ему кое-что расскажу и научу его, как следует приближаться к респектабельной женщине со столь щепетильными намерениями.
Я не совсем понял, что такого нежного заключено в предложении брачных уз и как это может оскорбить респектабельную женщину, но мне показалось, что глупо — и даже опасно — задавать подобные вопросы.
В течение нескольких лет я продолжал надеяться, что найдется извращенец, который настолько заинтересуется моей кузиной Андромахой, что сделает ей пару предложений, поскольку мне хотелось посмотреть, как она себя поведет, — впрочем, сам я намеревался оставаться на безопасном расстоянии. Однако складывалось впечатление, что рассчитывать на такой поворот событий не приходится. Даже ее растущее состояние не делало кузину Андромаху настолько привлекательной для мужской половины населения, чтобы кто-то решился предложить ей руку и сердце. Казалось, все мужчины прикинули цену, которую им придется заплатить, и навсегда отказались от таких мыслей.
Абстрактное изучение проблемы со стороны привело к тому, что я понял: меня такое развитие событий вполне устраивает. Кузина Андромаха, не имевшая мужа и детей, не должна была забыть о своем троюродном брате во время составления завещания. Более того, поскольку она была единственным ребенком, превратности судьбы лишили ее большинства родственников — у нее не осталось никого ближе меня. Повторю, меня такое положение дел вполне устраивало, поскольку мне не приходилось очень стараться, чтобы заслужить ее привязанность. А так, понемногу, без особых усилий, я мог стать ее единственным наследником.
Но стоило ей достичь сорока лет, как она решила, что ей следует завести спутника жизни иного рода — раз уж не нашлось мужчин, способных рискнуть и вызвать ее гнев предложением брачных уз.
Собаки ей не нравились, Андромаха была уверена, что все они мечтают только о том, как бы ее укусить. Я бы с удовольствием ей разъяснил, что даже самая голодная собака едва ли нашла бы в кузине Андромахе лакомый кусочек, но я был уверен, что это ее не успокоит, а вот мои позиции подорвет. И предпочел помалкивать.
Лошади казались ей слишком большими, а потому пугали, хомяки — слишком маленькими, в результате она убедила себя, что хочет кошку.
Вскоре она завела маленького серого котенка женского пола и самой обычной внешности и излила на него все свои запасы нерастраченной любви.
Продемонстрировав полное отсутствие воображения, она назвала котенка Киска, и это имя сохранилось за ним навсегда, несмотря на изменение размеров и характера.
Мало того, кузина полюбила укачивать котенка на руках, хрипло напевая при этом:
Я люблю маленькую киску, у нее такая теплая шерстка,
И если я не буду ее дразнить, она меня не обидит.
Я буду ее жалеть и гладить, а она не будет гадить.
Я буду ее кормить, и хорошая киска станет меня любить.
Это было просто тошнотворно.
Не стану скрывать, старина, что сначала меня это изрядно встревожило. В голове появились мысли о спятивших старых девах, которые оставляют свои деньги изнеженным равнодушным любимцам.
Конечно, я подумал, что котенка можно похитить и утопить или отнести в зоопарк и скормить львам, но в таком случае кузина Андромаха попросту завела бы нового.
Кроме того, она могла заподозрить меня в котоубийстве. Если учесть паранойю, свойственную старым девам, кузина Андромаха вполне могла вбить себе в голову, что я охочусь за ее деньгами, и тогда многие факты предстали бы совсем в другом свете. Более того, у меня имелись серьезные основания считать, что у нее уже появились подобные мысли.
И тогда я решил изменить соотношение сил. Почему бы мне не продемонстрировать любовь к котенку? Я принялся играть с ним в идиотские игры, давая возможность сражаться с куском бечевки, гладил его с особенной страстью, когда Андромаха смотрела на меня, кормил зверька, причем из собственной тарелки, даже в те моменты, когда кузина Андромаха на нас не смотрела.
Должен сказать, что у меня получилось. Кузина Андромаха заметно смягчилась. Вероятно, она пришла к выводу, что я не могу интересоваться деньгами Киски, поскольку у нее их попросту не было, а потому мое расположение к котенку объяснила моей чистой любовью ко всем божьим тварям. Я помог ей утвердиться в этой мысли, с жаром рассказывая о своей любви ко всем животным. Это позволило кузине принять мою любовь и меньше думать о моих скрытых мотивах.
Однако котенок рано или поздно превращается в кошку — кажется, об этом говорил Огден Нэш? Ну, ясное дело, мои лучшие мысли всегда кто-то крадет. Я к этому привык.
Уж и не знаю, старина, была ли у тебя когда-нибудь кошка, но с возрастом они становятся большими. Их эгоизм и самоуверенность растут, как и презрение к хозяевам, постепенно их начинают интересовать только еда и сон. И в их маленьком мозгу не остается места, чтобы думать об удобствах тех, кто их кормит.
Кроме того, у Киски заметно испортился характер. Мне всегда казалось, что кошки отличаются мирным нравом — по сравнению с агрессивными котами. Однако не оставалось сомнений, что Киска, несмотря на свой пол, походила на самого настоящего кота. Более того, с каждым днем она все больше меня не любила и всякий раз старалась сделать мне какую-нибудь гадость. Вот что я тебе скажу, старина: я был даже готов поверить, что она способна читать мои мысли.
Ухудшение характера Киски привело к тому, что кузина Андромаха все чаще оказывалась в дурном настроении. Однажды я нашел ее в слезах, точнее, готовой расплакаться — больше ей не позволял жесткий характер.
— О, кузен Джордж, — сказала она. — Киска меня не любит.
А Киска в этот момент удобно устроилась на полу в пяти футах от нас и смотрела на нее с выражением надменного презрения — обычно она приберегала его для меня. Теперь же она удостоила меня взглядом, полным откровенной ненависти.
Я позвал Киску, но она лишь презрительно фыркнула и не сдвинулась с места. Тогда я подошел к ней и взял на руки. Она весила добрых четырнадцать фунтов, а потому задача была не такой уж простой, в особенности если учесть, что она приготовила правую переднюю лапу (самую опасную), чтобы нанести быстрый удар.
Однако я прижал к ее телу обе передние лапы, и она равнодушно повисла в моих руках, каким-то непостижимым образом удвоив свою тяжесть. Я убежден, что только кошки и самые отвратительные дети знают эту тайну — меня до сих пор поражает, что ученые не пытаются исследовать данный феномен.
Я положил кошку на колени кузины Андромахи, указал на нее и сказал:
— Вот видите, кузина Андромаха, Киска вас любит.
Но это отвлекло мое внимание от злобного дьявола — и Киска прокусила мой указательный палец до самой кости. Затем она спрыгнула с колен кузины Андромахи и пошла прочь.