— А через пластик холод не чувствуется, — сказала я, встряхивая стакан и глядя, как плавают льдинки. — Как тебе?
— Что? — Сисси слишком замешкалась, чтобы избежать душа из охлажденного латте, который обрушился на все ее шиньоны. И на платье. Ой! И на ее замшевые туфельки. — Ах ты, сука!
— Иногда карма запаздывает, — сказала я, кидая стаканчик в корзину рядом с ее столом. — А может, это и есть карма. Точно не знаю.
— Жаль, что все твое дерьмо сгорело! — крикнула она мне в спину. — Слышала, оно горело очень быстро, потому что в твоем чемодане было полно синтетики.
— Это все, что ты можешь сказать мне в ответ? — крикнула я, не оборачиваясь и шагая к выходу. — В самом деле — я тоже смотрела «Дурнушку» и ожидала чего-нибудь более оригинального.
— Да, наверное, оскорблять у меня получается куда хуже, чем говорить со службой безопасности аэропорта, — парировала она. — И уж куда хуже, чем увольнять тебя.
Я нажала кнопку лифта, и только тут до меня дошли се слова. Мой чемодан взорвали из-за Сисси? Глядя на свой палец, потянувшийся к кнопке вызова лифта, я увидела, как дрожит моя рука. Подставить меня по работе — это одно, но уничтожить все мои вещи?.. Мою прекрасную сумочку? Мои отлично сидевшие джинсы «Топ-шоп», которые я больше никогда не надену? Мои незаменимые «Лабутены»? Это уже серьезно. Это конец!
— Ты что, издеваешься? — спросила я, медленно поворачиваясь и глядя на нее, как Джон Уэйн. Или Шэрон Стоун в том ковбойском фильме с Расселом Кроу и Леонардо Ди Каприо. Мне кажется, это более удачное сравнение.
Лифт звякнул и открылся за моей спиной, привезя с собой половину сотрудников «Лук». Изумленных до крайности.
— А что ты сделаешь? — поинтересовалась Сисси, раскидывая руки. — Твоя жалкая задница вылетит отсюда. Ты ничего не докажешь. Мой дед не поверит тебе.
Не успела я среагировать, как дверь офиса Мэри открылась с таким грохотом, что все вздрогнули.
— Да, но он поверит мне, — сказала Мэри у нее за спиной. — Сисси, зайди ко мне. Энджел, с тобой мы поговорим позже.
Сисси покраснела. Она сложила руки на груди, которая просвечивала через ткань промокшего насквозь платья, и повернулась на своих каблуках, маршируя в офис Мэри.
— Мэри, — воззвала я, — она взорвала мои туфли. Мои туфли!
— И она их возместит, — отозвалась Мэри со всей серьезностью начальника. — Энджел, иди.
Я протолкнулась сквозь толпу зевак и врезала по кнопке первого этажа, крепко вцепившись в железный поручень внутри кабины лифта. Бедные мои туфельки. Вы не пали безвинно от рук параноидальных секьюрити аэропорта, вы стали жертвой бессмысленной мести какой-то «доярки». Вновь и вновь я оплакиваю вас.
Алекс ждал меня у здания, одетый в джинсы и футболку, несмотря на то что на улице стояла просто ужасная жара. В Париже было жарко, а в Нью-Йорке — влажно, потому что со всех пот лился рекой. Фу.
— Что случилось? — спросил он, готовый подхватить меня, когда я бросилась к нему в руки. — Все в порядке?
— Сисси взорвала мой багаж, — кричала я, уткнувшись ему в грудь. — В смысле она сделала так, чтобы его взорвали. Это была не случайность.
— Серьезно? — Он присвистнул. — Ого, ты, наверное, сильно взбесила ее в прошлой жизни.
— Знаю, — сказала я, позволяя ему обнять меня очень крепко. — Мои туфельки!
— Все будет в порядке, купим новые. — Алекс поцеловал мою макушку. — А с твоей работой все о’кей?
— А, это… — Я скорчила недовольную физиономию. — Не совсем. Меня типа уволили.
— Чего? — Он отстранился на расстояние вытянутой руки и пристально посмотрел на меня. — Тебя уволили? И ты страдаешь из-за туфель?
— Нуда, — вздохнула я, закрыв глаза. — Просто не могу сейчас думать о работе, иначе у меня взорвется голова. И я устала. Ну пожалуйста, можно мы просто поедем домой?
— Хорошо. — Он обнял меня за потные плечи, и мы пошли вдоль Сорок второй. — Но не могу поверить, что ты не психуешь.
— Боже мой, я ужасно психую! — Я сидела на краю дивана, качаясь туда-сюда, а потом встала, подошла к окну и принялась барабанить пальцами по стеклу, качая головой. — Меня уволили, Алекс. Уволили. Меня еще никогда не увольняли. И Боже мой, я потеряю свою визу, мне придется возвращаться в Лондон. То есть — что мне теперь делать? Я больше ничего не умею. Остается устроиться уборщицей. Или почтальоном. Боже мой, я буду работать почтальоном.
Алекс сложил руки на груди, глядя на меня из другого конца комнаты.
— Ты закончила?
— Ты не понимаешь! Почтальоны должны вставать очень рано. И мне придется ездить на велосипеде. — Я села на подоконник. — Не могу поверить, что мне придется работать почтальоном.
— Понятно. — Алекс подошел к окну и положил руки мне на плечи, обнимая меня, пока я не обернулась. — Энджел Кларк. Тебе не надо быть почтальоном.
— Не надо?
— Нет, — подтвердил он. — И уборщицей тоже. И вообще никем. Все, что ты сейчас можешь сделать, это успокоиться — вспомни, что сказала Мэри, и не парся.
— Я не могу не париться, — надулась я. — Я англичанка. Мы не знаем, как не париться. Так что я могу попытаться успокоиться и жить дальше.
— Если это поможет. — Он погладил мои плечи и взял в ладони мое лицо. — У тебя все будет в порядке. Вообще все всегда будет в порядке. Тебе просто нужно отвлечься.
— Нет, давай не сейчас, — устало проговорила я. — Серьезно, у меня все идет под откос. — Он что, моей смерти хочет?
— Да нет, — засмеялся Алекс и сел рядом на подоконник. — Я о другом.
— Это должно быть что-то очень обалденное. — Я подвинулась, чтобы он мог устроиться получше. Хорошо, что у него заднее место было вполовину меньше моего. — Что у тебя на уме?
— Собирайся. — Он сплел свои пальцы с моими. — Сегодня ты переезжаешь ко мне.
— Переезжаю? — Мелкая дрожь пробежала у меня по спине, и вся хандра после перелета и стресса спала.
— Переезжаешь, — подтвердил он. — Пойди приляг, пока я принесу коробки и все такое, а потом мы все перетащим ко мне. К нам.
— Это хорошо? — Я почувствовала, как мое лицо расплывается в улыбке. И не только потому, что он попросил меня прилечь.
— Да. — Алекс закрыл свои ярко-зеленые глаза и подарил мне смачный поцелуй в кончик носа. — Так что иди отдыхай. Тебе понадобятся силы, чтобы готовить мне ужин, женщина.
— Не смей называть меня «женщиной», — предупредила я, удаляясь в спальню. И втихаря планируя будущий обед. — Я ужасная феминистка!
Глава двадцать вторая
— А это гостиная! — сказала я в компьютер, занося его в комнату. — Купим новые топчаны так что на эти не смотри, они завалены всякой ерундой.
— Знаешь что, Энджел Кларк? — засмеялась Луиза в браузере, когда я осторожно поставила ноутбук на кофейный столик. — Прости, но я не понимаю американского.
— Ди-ва-ны, — проговорила я с расстановкой. — Прости, я теперь билингв. А еще я говорю «шняга», «пантюшки» и «баллон» вместо «сор», «сласти» и «свитер». И тебе пора. Если ты приедешь сюда и захочешь купить куржетки или баклажаны, то должна сказать, что у тебя возникнут проблемы.
— Да ладно. — Она показала мне палец. Скайп — самое лучшее изобретение всех времен и народов. — В общем, квартирка неплохая. А виды Манхэттена просто потрясающие.
— Реально? — спросила я, открывая бутылку вина. — Обалденно.
— «Реально?» — передразнила Луиза. — Тебе обязательно вставлять это слово в конце каждого предложения? Ты не похожа на себя. Я так беспокоюсь: ты будешь плохо влиять на ребенка.
— Я буду настоящим ангелом во плоти рядом со своим крестником тире крестницей, — пообещала я, указывая на отсканированную фотографию, которую я распечатала и магнитом прикрепила к холодильнику. — Видишь, я уже предана ему. Алекс попросил снять его, потому что он портит ему аппетит.
— Просто мне кажется странным вешать фото внутренностей подруги туда, где мы держим еду, — принялся оправдываться Алекс, крича из спальни. — Хаюшки, Луиза!
— Привет, Алекс, — крикнула Луиза в ответ. — Прости, что вытащили тебя из душа.
Я покраснела, глядя в экран, и засмеялась, когда Лу мне подмигнула.
— Вы хоть в курсе, что я вижу вас обеих? — Алекс сунул мокрую голову в дверь гостиной.
— Реально? — гоготнула Луиза.
— Да идите вы! — Алекс снова исчез в спальне.
— Не обращай внимания, — сказала я, устраиваясь на диване с бокалом вина в руках. — Он все равно уже, наверное, одеться успел.
— Ужасно жаль, что я не приехала на твою вечеринку. — Лицо Лу приняло огорченный вид. — Но Тим не смог выбраться, и ему не понравилась идея, что я полечу одна. Я понимаю, что это все чушь, — прости меня.
— Перестань. — Я отмахнулась от ее извинений. — Я рада, что он так заботится о моем крестнике тире крестнице.
— Слушай, если я скажу тебе, кого мы ждем, то ты перестанешь называть ребенка «он тире она»?
Серьезно, я уже неделю знаю, и меня просто распирает.
— Я тебе сказала, что не хочу знать заранее! — крикнула я, закрывая уши. — Серьезно, ну это же здорово! Хочу, чтобы был сюрприз.
— Рада, что для тебя это здорово. — Лу положила руку на едва заметный живот. — Для меня огромный сюрприз был, когда я обнаружила, что беременна, будучи на пятом месяце.
— Оно и понятно, — согласилась я, раздосадованная тем, что Луиза провела столько месяцев в неведении, но в то же время тайно испытывая радость оттого, что скоро у меня появится ребенок, которого можно будет баловать. Новая линия «Малыш Марк Джейкоб» — просто прелесть. — Надеюсь, в будущем у тебя будет не один такой сюрприз.
— Не говори так, — сказала она, прижимая ладонь ко лбу. — Давай сначала с этим разберемся.
Внезапно зазвонил дверной звонок, и я подскочила на диване, пролив полбокала на обивку.
— Черт, — шепнула я себе под нос и стала яростно оттирать пятно.
— Я никому не скажу, — пообещала Луиза. — Накрой пятно покрывало Тем более, ты говорила, вы все равно собирались покупать новый.
— Отличная мысль, — сказала я, указывая в монитор. И новая. — Пойду открою дверь.