А кто-то видел или слышал, что
Его фигуру змеи всю обвили,
Что, впрочем, подтвердить не смог никто.
Он вольный дикий ветер, дух природы,
Он ей укутан, ей принадлежит,
Не знает он домашние заботы,
И на плечах учеба не лежит.
Нет в жизни тягот музыкальной школы,
До поздней ночи гамм не учит он,
И не звонок, а смех звучит веселый,
Когда наш странник чем-то увлечен.
Его наука – верно выбрать тропы,
Найти помягче берег, чтоб поспать,
Решить, куда направить дальше стопы,
Какой сюжет сегодня рисовать.
Да, рисовать наш юноша умеет!
Поля, луга и степь – его доска.
Порой он чертит на песчаной мели,
Рождая тень живую из песка.
Бамбуковая ветка служит кистью.
Черта, еще черта – и перед ним
Дракончик, возрожденный силой мысли,
Кольцом совьется за хвостом своим.
Наш странник зачерпнет прохладу речки —
Рисунок смоет пригоршня воды.
Он рассмеется весело, беспечно,
Далекий от обычной суеты.
На кончиках травы рисует краской,
Мазок к мазку – и снова здесь дракон.
Подхватит ветер, шаловлив и ласков,
И в неизвестность унесется он.
Хохочет странный юноша над этим.
Откуда он на здешних берегах?
Должно быть, он единственный на свете,
Кто властен над драконом не в мечтах.
На берегу обосновался прочно.
Его укутал, как туман, рассвет.
Его увидев, вы б узнали точно,
И в имени его уж тайны нет —
Дракончик Лю – герой повествованья.
Не мальчик вовсе – юноша уже.
Он другу тайно передал посланье
О том, что в колдовской его душе.
Так в Праздник осени однажды ночью
Готовился дракона рисовать.
И Ма Цзытэн смог наблюдать воочию
Все то, что друг решился рассказать.
3. Такой человек Ма Цзытэн
Одиночество бывает в радость,
Но, когда на сердце лишь тоска,
Дружба может от нее избавить —
Это средство бьет наверняка.
Только нужно в дружбе постараться —
Другом быть не всякому дано.
Чтобы одиночеству не сдаться,
Нужно дружбе отворить окно.
Долго жил Дракончик Лю изгоем:
Одинок, строптив и нелюдим.
Слухов, шепотков он был героем.
Ма Цзытэн очаровался им.
Был он молодой, богатый, щедрый.
Все в деревне знали: погулять
Любит он, порой не зная меры,
Но гостей умеет принимать.
Время шло, и привязался к другу
Весельчак, повеса Ма Цзытэн.
Искренне любил его причуды,
Никогда не попрекал ничем.
Рядом с другом легким был, как ветер,
За беседой там, на берегу,
Долго оставался, не заметив,
Как родным вдруг стал Дракончик Лю.
Осознав, что к другу привязался,
Пригласил как брата жить в свой дом,
Чтобы за бокалом наслаждаться
Лунной песней и весенним днем.
Без восторга и без раздраженья
Принял друг идею, и в глазах
Не переменилось выраженье,
Лишь намек улыбки на губах.
Так Дракончик Лю сперва прохладно
Дружбы Ма Цзытэна принял дар,
До тех пор пока весьма наглядно
Не вкусил гостеприимства чар.
Друга принял Ма Цзытэн с восторгом,
Лучшим рисовым вином поил.
По его счастливым оговоркам
Было видно – правду говорил.
Искренней заботой тронул душу,
Как водой пустыню оросил.
За его привязанность и дружбу
Лю его слезой вознаградил.
Та жемчужиною покатилась
По сандалу красному стола.
Небо в ней ночное отразилось,
Лунным светом обласкав сполна.
В этот миг Дракончик Лю простился
С милым сердцу местом у реки.
Черепичной крышей он укрылся
От дождей, ветров и от тоски.
На постели мягкой ночь встречала,
Жажду утолял прекрасный чай,
Голод пирогами унимал он,
Флейта не могла унять печаль…
Был таким же странным наш Дракончик:
Вместо чая пил из родника,
Спать улечься мог на подоконник,
Ма Цзытэн лишь жмурился слегка.
Он с улыбкой чтил причуды друга,
Не допытывался и не поучал.
С гордостью за все его заслуги
Он его достойно принимал.
Тронут был Дракончик Лю вниманьем
И заботой друга окрылен.
Кто-то скажет, что судьбы посланье
Их связало дружбой испокон.
Ма Цзытэн пожмет плечами тут же:
«Я судьбу приму как она есть.
Каждый получает, что заслужит.
Дружбу с Лю делить – большая честь».
4. Ночь середины осени
Луна на Праздник осени прекрасна
И ярко светит всем в ночной тиши.
Осенних дум уходит груз напрасный,
Дух торжества на смену им спешит.
Дракончик Лю и Ма Цзытэн собрались
Полюбоваться Праздником Луны.
В свой дом гостей к столу с вином созвали,
Застыли, ожидания полны.
Внезапно налетел осенний ветер,
Внеся порыв холодный за собой.
Достал Дракончик Лю старинный веер,
Взмахнул – и разом наступил покой.
Дракончик Лю довольно ухмыльнулся,
И Ма Цзытэн улыбкой поддержал,
Бокал к бокалу в тосте потянулся,
И радость дружбы захлестнула зал.
Вино текло рекой, луна сияла,
Разлив дорожкой в темном небе свет.
А Ма Цзытэну все, казалось, мало,
Он праздника хотел, как раз в сто лет.
Он жаждал демонстрации талантов
От друга, чтобы угодить гостям.
Тот поддержал идею – и внезапно
Внес миску, в ней вода плескалась там.
В руке его возникла кисть, и взмахом
По водной глади росчерк он провел.
Застыли гости в трепете и страхе
И в нетерпеньи окружили стол.
А в миске… в миске бушевала буря,
Средь грозовых мелькая облаков,
Дракона четко собралась фигура —
В кругу гостей раздался дружный вздох.
Дракончик Лю увлекся. Все застыли,
А на воде еще дракон возник.
И двое их, сцепившись, воду взбили,
На миг собой картинку заслонив.
Тут Ма Цзытэн в восторге вдруг захлопал:
«Непревзойденный мастер! Наш колдун! Наш Лю!»
Дракончик Лю очнулся, расторопно
И яростно прервал игру свою.
Взмахнул рукой – драконы закрутились,
Хвосты и морды собрались в кольцо.
Их силуэты будто затемнились
И взмыли вверх таинственным венцом.
Миг – и не стало колдовства, лишь миска
С водой стояла тут же на столе.
До дна была вода в той миске чистой,
И лунный свет мерцал в чернильной мгле.
Стояла ночь, шальная, колдовская,
Всех поразил волшебный ритуал.
И, чувствуя, как дружба расцветает,
Цзытэн к Дракончику опять воззвал:
«В моей гостиной есть прекрасным шелком
Обитая широкая стена.
Прошу, взмахни своею кистью тонкой
И нарисуй дракона для меня!»
Дракончик Лю сперва старался сгладить
И названому брату отказать.
Он силу не хотел на игры тратить,
Ведь колдовство опасно применять.
Но сдался под напором Ма Цзытэна —
Сопротивляться просьбам сил уж нет.
И поместил на розовую стену
Огромного дракона силуэт.
Не просто тень – живой души обитель.
Вот когти, вот пластинки чешуи.
Цзытэн нахмурился, его увидев:
Дракон не показал глаза свои.
«Как можно рисовать без глаз дракона?»
«В них сила, что способна разорвать
Любые узы. Я боюсь урона.
Мы можем нашу дружбу потерять».
Но кровь кипела от вина азартом,
И не поверил другу Ма Цзытэн.
Он повторил в сердцах неоднократно,
Что не боится колдовства совсем.
Он не поверил грозным предсказаньям,
Настаивал и гневно убеждал,
И приложил немалые старанья,
Чтоб Лю глаза тотчас дорисовал.
5. Превращение летающего дракона
Финальный штрих[56] – он ставит точку в деле,
Которое стремишься завершить.
Дать жизнь тому, что ты посмел затеять,
Иль отступить – и прежней жизнью жить.
Есть старая легенда. В ней художник,
Владея в совершенстве мастерством,
Дракона рисовал подробно, точно,
Но глаз не делал на портрете том[57].
Здесь тонкий смысл, здесь грань между искусством
И жизнью, и необратимы вспять
Последствия. Изображенье пусто.
Его душой не стоит наделять.
А может, эта грань – в воображении,
И это философский лишь вопрос.
Смотрел Дракончик на свое творение