У нас нет традиций вроде ужина всей семьей или поездки к бабушке в выходные. За грибами мы не ходим, поделки из желудей с детьми я не делаю. Мне кажется, что они будут помнить, как сидят в машине в пробке и слушают рекламу по радио, и все! И такой отблеск светофоров и фонарей в мрачной темной зимней Москве.
Маша, вполне может быть, что скажут: «Почему ты не водила нас в походы?» Но знаешь, нет никакой гарантии, что, если бы ты водила их в походы, они бы выросли и сказали: «Спасибо, мама, за наше счастливое детство у костра».
Кроме того, мы вообще не знаем, что они будут помнить. Паша рассказывает в школе, что папа занимается с ним математикой. Притом что если кто с ним и «занимается математикой», так это я: мы решаем вместе интересные задачки (потому что нам обоим это в удовольствие), он попросил меня научить его умножать и делить в столбик, и так далее. А мой муж один раз рассказал Паше, что такое интеграл. И все. А в памяти у Паши именно папа – главный математик и его учитель.
Да и по себе я понимаю, что мое детство, то есть то, как я его помню и оцениваю в разные периоды жизни, очень изменчиво. Так что неблагодарное это занятие – делать что-то, чтобы детям «было что вспомнить». Лучше делать то, что приносит нам удовольствие, а уж что они из этого запомнят – невозможно предсказать.
Что бы мы ни делали, в чем-то мы точно своих детей разочаруем. И им это разочарование важно пережить, чтобы освободиться от идеального образа родителя. Им важно увидеть в нас обычных людей и стать свободными и способными самим отвечать за свою жизнь.
А нам, родителям, тоже важно пережить разочарование в нас наших детей. То есть не пережить даже, а вообще уметь выдерживать их критическую оценку. Потому что то, как они нас оценивают, – это их дело. Важно внутри себя не делать детей оценщиками нашего родительства. Если родители стремятся угодить детям, лишь бы не получить от них «плохую оценку», они как бы назначают детей главнее, старше себя. А это очень детям вредит: детям нужны не «хорошие ученики», а взрослые, на которых можно опереться.
Так что мы делаем что можем, а дети пусть себе помнят, что помнят, и разочаровываются, в чем хотят.
У меня даже больше разочарование от самой себя. Можно я расскажу тебе о том, как представляла свою жизнь после появления ребенка? Даже так, я начну с того момента, как я представляла себя беременную.
Итак, как только я узнаю, что жду ребенка, я уезжаю куда-то в горы и живу там на природе всю беременность. Лес, травы, воздух, никаких машин. Я питаюсь только натуральными продуктами, занимаюсь спортом, йогой, много гуляю.
Ребенка я выращиваю тоже исключительно «правильно». Мы поем вместе песни, мы с ним лучшие друзья, мы гуляем, болтаем обо всем, рисуем, ходим в походы, много путешествуем.
Питаемся исключительно правильно, не как все. Много растительного масла, скорее всего, мы вместе не едим мясо (я и сейчас не ем мясо), и я балансирую питание малыша с помощью бобовых культур.
Все у нас в жизни как-то исключительно, не как у всех. Меня очень удручали родители, которых я видела и знала до рождения своих детей, так что мы с мужем решили, что все у нас будет по-другому.
Что я хочу сказать сейчас. Мы ни разу не ходили в поход, мы не поем песни под гитару и не так чтобы часто находим интересное всей семье занятие. В жизни все не так, как я себе представляла, но, главное, у меня ощущение, что во всем виновата я.
Это я не устраиваю походы, не вдохновляю сына ходить на рисование (а у него так классно получается рисовать!), не помогаю ему реализоваться в спорте (он так классно лазает по деревьям и быстро бегает), очень мало ему читаю, в то время как его сверстники сами читают целые книги.
Очень знакомая история. Реальность часто оказывается не такой, какой мы ее себе планировали и представляли. И мы часто не такие, как нарисовали себе в своем идеале. Но почему-то, вместо того чтобы корректировать свои ожидания или просто грустить из-за того, что что-то задуманное не сбылось, мы разочаровываемся в себе. Так?
Да, верно. Я постоянно разочаровываюсь в себе как в маме. Переживаю, что не даю детям всего того, что считала таким важным. Мне жаль, что я не тот человек, который все-таки может снарядить детей и пойти с ними в поход, в музей, сыграть на фортепиано и еще не повышать на них голос. Ужасно жаль!
Вот это «жаль» – оно разное бывает. За этим стоят разные чувства, и по-разному можно с ними обходиться. Я сейчас не буду проверять, какие чувства именно ты вкладываешь в «ужасно жаль», буду говорить о том, какие они вообще могут быть.
Ты говоришь «я не даю детям всего того, что считала важным». Возможно, ты переживаешь вину перед детьми. То есть ты считаешь, что «я же делаю им плохо тем, что не вожу в поход», например. И тут важно посмотреть, действительно ли ты делаешь им плохо? Может их представления о «плохо» и «хорошо» вообще не совпадают с твоими?
Кстати, недавно Эрик признался, что ненавидит с нами путешествовать. Он вообще терпеть не может куда-то уезжать. Так и сказал мне: «Мама, я у вас непутешествующий ребенок». Чтобы его услышать и принять этот факт, мне потребовалось определенное смирение. Сначала были такие мысли: как же так – не брать его с собой отдыхать? А вот легко, он сам предложил остаться у моей мамы в следующий раз. И это же нормально.
Вот! Ты смогла услышать его и принять, что Эрик не такой, как ты. А часто же мы даже не проверяем, совпадают ли наши представления о прекрасном с представлениями наших детей. И если не даем им «прекрасного», чувствуем себя виноватыми перед ними. А они, может, счастливы без «прекрасного» нашего.
Кстати, да! Эрик не любит изысканную еду, ему достаточно есть гречку и макароны почти каждый день. Он терпеть не может взрослые скучные музеи, для него важно ходить в одной и той же одинаковой одежде. Вот это условия для его счастья!
Это прямо серьезная душевная задача – принять вот это. Что мои ценности и ценности моего ребенка могут не совпадать. Что мой «рай» может быть вообще не «раем» для другого. И чтобы удержаться от того, чтобы тащить других в свой «рай», зачастую требуется серьезное усилие.
Да, я себя хвалю за то, что все-таки иногда оставляю своих детей в покое. Рассказываю об этом мужу, с тобой вот делюсь. Поддержка в таком сдерживании своих порывов очень мне нужна.
Хвалить себя и организовывать себе поддержку – это, я считаю, один из навыков счастливого материнства.
Закончу с чувством вины. Часто мы чувствуем вину за проступок, который существует только в нашем воображении, вот как у тебя с походами. Но если мы реально сделали что-то плохое, то самый адекватный способ обращения с реальной виной – это извиниться или выразить сожаление.
Иногда родители и не чувствуют вины, а дети, особенно повзрослевшие, говорят о чем-то, что родители делали не так, о чем-то, что причиняло им боль в детстве, или о том, чего им не хватало.
Вот, например, Эрик приходит к тебе через 20 лет и говорит: «Мама, как ты вообще могла не сделать со мной ни разу ослика из желудей?!» Многие взрослые несут в себе обиды на родителей за что-то, что было в детстве. И никто не ждет, что родители как-то вдруг взмахнут волшебной палочкой и отменят то, что было. Или что падут на колени и будут биться в рыданиях: «Прости меня, дуру грешную!» То, что нужно обиженным детям от родителей в любом возрасте, – это чтобы родитель мог сказать: «Я сожалею. Тогда я мог только так».
Родители не всегда способны так сказать, это уже другой вопрос, но эта фраза (конечно, искренняя) творит чудеса в отношениях.
«Эрик, я сожалею, что не сплавлялась с вами на байдарках. Что не сделала так, чтобы мы жили за городом, что иногда кричала на вас и обижала. Но я такая и никакой другой быть не могла. А ты мой самый любимый сыночек был и есть и всегда будешь!» Вот сформулировала эти слова сейчас и стало легче.
Это очень важные слова, я еще скажу о них.
Возвращаясь к нашему «жалко, что я не такая мать», опишу, пожалуй, самое неприятное чувство, которое под этим может крыться, – это стыд. За то, что не справилась, не смогла, оказалась плохой, не такой успешной, как должна была или как другие. «Я не такая активная мать, как должна быть, я не вожу детей в походы после музеев и театров. Остальные вон сколько с детьми всего делают, а я ничего почти. Я явно хуже, чем другие матери, вообще я не очень удалась». Вот это стыд, переживание «Я плохая».
Да, ты права. Мне бывает стыдно, что я до сих пор не прочитала «Войну и мир», я чувствую себя слабообразованной, хотя у меня высшее образование МГУ. Стыдно, что я не знаю многих цитат, не понимаю шуток, отсылающих к произведениям, с которыми я незнакома. Я не смотрела «тех самых» фильмов, не разбираюсь в классической музыке, и все это очень часто вызывает у меня стыд. Я не хочу, чтобы мою «ущербность» унаследовали мои дети. Поэтому, наверное, навязываю им «образование», «любознательность», пытаюсь что-то рассказывать о том, что все-таки мне про мир известно. И ужасно злюсь, когда мои дети меня не слушают.
Стыд очень сложно переносить. И если внутри есть ощущение «я плохая», пусть даже в чем-то, то очень хочется с этим что-то сделать. Хотя бы через детей, пусть они хотя бы не будут «ущербными», как я, хотя бы за их счет я не буду такой «плохенькой». Хоть как мать я буду «ничего» с образованными-то и любознательными детьми.