Юноша обратил внимание на группу солдат, которые выпивали у не лишенной импровизации барной стойки. Бойцы требовали выпивку и свистели проходящим девушкам, чем ярко выделялись среди остальной прогуливающейся публики. Когда они заметили Арктура, их выкрики моментально стихли. Проходя мимо, Арктур уважительно кивнул солдатам. Судя по знакам различия на их форме, он встретил военнослужащих рядового и младшего сержантского состава. Один из солдат, молодой парень, на вид едва достигший призывного возраста, вскочил и вскинул руку в воинском приветствии.
– Добрый вечер, лейтенант. Добрый вечер, мисс, – поздоровался парень, и Арктур даже с нескольких метров уловил запах алкоголя.
– Добрый вечер, воин, – откозырял ему в ответ Арктур. Ни один из служивых не был ресоцом, и вежливость требовала переброситься с ними хотя бы парой слов. Однако слишком сближаться тоже не стоило. – Как тебя звать, сынок? – добавил он.
– Рядовой Шоу, сэр, Пятьдесят седьмой пехотно-саперный, сэр.
– Что, парни, развлекаетесь? – спросил Арктур с широкой улыбкой. – Поддерживаете славную традицию нашего корпуса?
– Сэр, так точно, сэр! – выкрикнули солдаты, подняв сжимавшие выпивку руки.
– Молодцы, парни, – похвалил Арктур. – Так держать! Только ведите себя хорошо.
– Безусловно, сэр, – отчеканил рядовой Шоу. – За нас не волнуйтесь, сэр!
– Я не за вас волнуюсь, – сказал Арктур. – Я беспокоюсь о здешних женщинах.
Солдаты засмеялись. Арктур козырнул им на прощание и вернулся к Юлиане. Бойцы одобрительно зашумели, когда девушка взяла молодого лейтенанта за руку.
– Ты такой нарядный в этой форме, – сказала Юлиана. – Она тебе идет.
Арктур улыбнулся. Действительно, форма чертовски шла ему. Два года службы в армии добавили мяса на костях, из чего в итоге получилась приличная мускулатура. Выражение лица приобрело жесткость, и держался он с уверенностью, которой до этого, конечно, обладал как молодой человек, но которую теперь носил как вторую кожу.
– Спасибо, Юлиана. Я уже говорил тебе, что ты прекрасно выглядишь, этой ночью, но комплиментов для дамы никогда не бывает слишком много, верно?
– Определенно, – согласилась Юлиана. – Я не видела тебя два года, хотела произвести впечатление.
– Ты определенно преуспела, – сказал Арктур, оглядываясь. – И всякий мужчина, у которого бьется сердце, думает так же.
Девушка улыбнулась и сказала:
– Ну, оборачиваются ведь не только на меня. Знаешь, ты тоже привлекаешь немало внимания.
Конечно, Арктур замечал, что ему улыбаются некоторые из женщин и даже кое-кто из мужчин из тех, что прогуливались по аллее, но об этом он предпочел скромно промолчать. В некоторых женских взглядах читалась откровенная похоть, другие по большому счету кивали в дань уважения к его профессии военнослужащего.
– Ну, говорят же, что женщины любят мужчин в форме.
– Это правда, – мягким, игривым тоном подтвердила Юлиана. – Мы, женщины, слабые создания и легко попадаемся на коварные уловки мужчин.
«Если бы вы только знали, как легко», – подумал Арктур.
Ресторан представлял собой удивительную смесь из вульгарности крайних миров и шика центральных. Арктур так и не смог определиться, кажется ли ему заведение отвратным или чарующим. Юлиана приняла решение за него, когда при виде «бара» рассмеялась и захлопала в ладоши, после чего объявила, что это как раз то, что надо.
Слой краски на деревянном полу выцвел и местами протерся под ногами тысяч обедающих. В помещении было дымно и пахло чем-то очень знакомым. В ресторане оказалось около сотни людей. Их оживленные разговоры сливались в единый гул, что способствовало атмосфере уюта.
Молодые люди без какой-либо суеты сели в уютный уголок, отгороженный от соседних столиков деревянной ширмой со вставками из цветного стекла. Сиденья оказались комфортными, а хорошенькая официантка, принявшая у них заказ, казалось, была искренне рада обслуживать их.
Парочка немного поговорила на отвлеченные темы. Юлиана поделилась с Арктуром, как прошел последний год обучения в Умоджанском институте, и как ей новая жизнь в лице многообещающего юриста. Она начала работать помощницей юрисконсульта в фирме, специализирующейся на законах о звездном транспорте, и надеялась получить высшую категорию юриста максимум через пару лет.
Юлиана вместе с отцом регулярно посещала Корхал, где встречалась с Менгском-старшим, но девушка чувствовала, что эта тема не будет способствовать приятному времяпрепровождению. Поэтому она тактично избегала упоминаний о Корхале.
В свою очередь, Арктур рассказал подруге о жизни в армии, о путешествии на Прайдуотер и о битве в каньоне Туранга. Правда, он опустил некоторые кровавые детали и умолчал о своем безразличии к смертям, которым он послужил причиной.
Некоторые вещи были не к столу.
Еду принесли оперативно, и Арктура приятно удивило, что блюда оказались превосходными. В его заказ входила андуильская ветчина и креветки в остром горчичном соусе. Юлиана взяла кремовую поленту с грибами и рагу с колбасками. Они поделились друг с другом блюдами и, наполнив бокалы вином из голубого хрустального графина, выпили.
Во время еды молодые люди, отбросив скромность, неприкрыто флиртовали. Арктур старался не перебарщивать с комплиментами, разбавляя их искрометным юмором, чтобы поддерживать улыбку Юлианы, а она частенько тянулась, чтобы взять его за руку или смахнуть пыль с плеча. Беседа протекала естественно и непринужденно, и Арктур обнаружил, что даже не подозревал о том, какое искреннее наслаждение ему доставляет это общение.
Юлиана сделала глоток вина и спросила:
– Итак, тебе нравится быть солдатом?
Вопрос застал Арктура врасплох. Ведь когда он рассказывал о буднях в армии, то был предельно осторожен, и описывал все настолько нейтрально, насколько это было возможно, ничем не показывая своего отношения к службе.
– Полагаю, что да, – помедлив, ответил он. – Думаю, большинство аспектов мне скорее нравится, чем наоборот. По крайней мере, пока ты делаешь то, что велят, все не так плохо.
– Не могу представить, что подчиняться тебе по нраву, – сказала Юлиана.
– По существу, у меня нет проблем с руководством, – начал объяснять Арктур. – Они возникают, когда я думаю, что человек, отдающий приказы, идиот. Думаю, что армия, как и любая другая организация, имеет в своей структуре и хороших, и плохих людей. Беда в том, что в армии из-за плохих парней меня могут убить.
– Не говори так, – предупредила Юлиана, – нехорошо испытывать судьбу.
– Судьба? Я не верю в судьбу, – с усмешкой отмахнулся Арктур. – Человек принимает решения и пожинает их последствия. Логика и последовательность, вот что определяет нашу жизнь, а не судьба. Так или иначе, сейчас, когда я прошел через настоящий бой, до повышения осталось рукой подать. И тогда мне не придется торчать на передовой.
– Я же тебе говорила! – рассмеялась Юлиана. – Говорила, что скоро станешь генералом!
– Ага, ты говорила про шесть месяцев. Думаю, что на это уйдет чуть больше времени.
– Зануда, – скорчила гримаску девушка.
– Прости.
– А как у тебя успехи в горном деле? Изыскательские работы и тому подобное тебя все еще интересуют?
Арктур пожал плечами:
– Пока успехи лишь в захвате горнодобывающих комплексов. Такое чувство, что это норма на окраинах сектора. Разведка дивизии – одно название. Разведотдел посылает бойскаутов на какую-нибудь планету, чтобы разузнать, что там добывают, кто добывает и кому они подчиняются. Затем их ищейки рыщут по Сети в поисках законной лазейки или криминальных записей, которые можно использовать для обоснования введения в интересующий район вооруженных сил. А те в свою очередь вынуждают шахтеров убраться.
– Это ужасно, – сказала Юлиана, покачав головой. – А Совет Тарсониса еще удивляется, почему Умоджа не хочет вступать в альянс.
– С другой стороны, были и плюсы. Когда Конфедерация вступила в права владения приисками, мне удалось немного попрактиковаться в руководстве парой шахт, и я многое почерпнул для себя. По крайней мере, теперь знаю, как не надо управлять работающей шахтой.
– Но Конфедерация крадет те прииски, – сказала Юлиана. – Мой отец говорит, что жадность и наглость Совета растет с каждым годом, что еще чуть-чуть, и они перестанут утруждаться и придумывать фальшивые объяснения в оправдание своих краж. Папа говорит, что в итоге они просто силой будут брать всё, что хотят, и никто не сможет их остановить.
– Говорит, как мой отец.
– Да. Но знаешь, быть может, он и прав… – нерешительно сказала Юлиана, осознавая, что рискует вызывать недовольство Арктура упоминанием об Ангусе.
Но Арктур уже перестал злиться на измышления отца. С годами раздражение утихло и более того, он ловил себя на мысли, что многое из того, о чем говорил отец, на самом деле имеет место быть…
Подрастая, Арктур всегда думал об отце, как о суровом, авторитарном патриархе семьи Менгск, человеке, безучастном к делам и амбициям юного сына. В подростковом мире Арктура Ангус Менгск никогда не был юным, никогда не баловался и не знал, что такое быть подростком. Он был человеком, одержимым ложной верой в свою собственную бесконечную мудрость. Человеком, упивавшимся осознанием собственной правоты и непоколебимости.
– Может быть, – предположил Арктур и улыбнулся, посмотрев на удивленное лицо Юлианы. – Я не говорю, что он прав во всем. Но чем больше я узнаю, тем больше думаю, что, возможно, он знает, о чем говорит.
– Ну и что это сейчас значит для тебя?
– Не знаю, – сказал Арктур. Признание себе в этом оказалось куда больнее, чем он мог предположить. Теперь он видел себя через призму бурных взаимоотношений с отцом и понимал, что выбор пути получился не столь удачен, как ему думалось вначале. И это терзало его.
– Я должен дослужить свой срок в армии, – сказал Арктур, – а когда уволюсь, то улечу в космос. Подальше от всего этого. Куда-нибудь, где нет влияния Конфедерации, и где я смогу жить своей жизнью без политиканства и коррупции.