Об этой стране и героизме революционеров говорил Лондон в лекциях и статьях; презрением отвечал он на вой буржуазной прессы по поводу того, что он назвал русских революционеров своими братьями. Он читал Толстого, Достоевского, Тургенева, Горького. Лондон собирал материал для рассказа из эпохи русской революции. Может быть, по совету Анны. В его бумагах, которые хранятся в библиотеке Генри Хантингтона, я нашел обложку с надписью: Russian Revolution Short Story (Рассказ о русской революции). В ней две вырезки. Одна на трех страницах журнальная — описание всеобщей стачки в Петербурге, другая из какой-то социалистической газеты за 1906 год, озаглавленная «Максим Горький отвечает некоторым буржуазным корреспондентам». Это, конечно, не те материалы, что обещала Анна: они извлечены из американских изданий самим Джеком Лондоном. Этих документов, даже если добавить присланное Анной, писателю недостаточно для художественного произведения. Он должен был сам хотя бы краем глаза увидеть то, о чем думал писать. Так он привык. Он торопливо строил яхту «Снарк». Разрабатывая летом 1906 года маршрут своего кругосветного путешествия, он включил Россию. Он собирался зайти в Финский залив, бросить якорь в Петербурге и зиму провести в России.
Однако Лондону не повезло: землетрясение в Сан-Франциско задержало постройку яхты более чем на полгода, а потом в южных морях его свалила неведомая тропическая болезнь, и он вынужден был прервать путешествие, едва добравшись до Австралии. На исходе был 1908 год. Уоллинги уже возвратились в Нью-Йорк. К лету следующего года в Сан-Франциско из Австралии вернулся Лондон. Связь между Анной и Джеком почти прервалась.
Россия перестала быть центральной темой прессы. Царскому правительству удалось расправиться с революционным движением. Русские дела отходили на задний план, однако американский писатель не забыл о русской революции и преподанных ею уроках.
Ему не довелось побывать в России, поэтому он не рискнул избрать местом действия эту страну, но он все же вывел русских героев в новом своем романе, действие которого развертывается в Америке. Драгомилов и его дочь Груня — главные герои его незаконченного романа «Бюро убийств». Прототипом для третьего героя, возлюбленного Груни Холла, взят Инглиш Уоллинг.
Любопытна история создания романа. Лондон писал его на сюжет Синклера Льюиса, в то время неизвестного журналиста, а впоследствии крупнейшего американского критического реалиста. Лондон написал двенадцать с половиной глав, однако по неизвестным причинам работа над романом была отложена. Книга так и осталась незаконченной. После смерти писателя по его заметкам роман намеревалась завершить Чармейн Лондон. Однако замысел ее осуществлен не был. Рукопись «Бюро убийств» почти пол века лежала в архивах. Только в 1963 году американский писатель Р. Фиш, воспользовавшись заметками Джека Лондона для финала романа, дописал книгу.
В романе рассказывается о компании, занимающейся убийствами, готовой по заказу уничтожить человека любого ранга, до короля и президента. В отличие от заурядных гангстерских шаек бюро требует веского обоснования смертного приговора; должно быть доказано, что своей деятельностью это лицо наносит такой серьезный вред, что заслуживает смерти, иными словами, его смерть «социально оправданна».
Бюро принимает заказ на убийство шефа полиции, признав несправедливыми и жестокими его методы расправы с анархистами, на убийство железнодорожного короля, уничтожает продавшихся предпринимателям лидеров федерации горняков Глава бюро Иван Драгомилов и его члены строго придерживаются установленных для себя моральных правил, находя в них оправдание своей деятельности. Глава бюро настолько предан принципам, положенным в основу деятельности своей организации, что, поняв ошибочность своих взглядов» признав вредность террористической тактики, принимает заказ на умерщвление собственной персоны. Он не только отдает приказ убить себя, но и обосновывает перед членами организации необходимость такой акции. Отдав приказ, он бежит, поставив перед собой цель довести бюро до крушения.
Судя по заметкам Лондона о финале, бюро не удается осуществить план. В единоборстве с шефом один за другим погибают его члены, и организация прекращает свое существование, доказав тем самым ложность принципов, на которых она строилась, и методов, которыми действовала.
Роман «Бюро убийств» обращен против американских анархистов, но также в известной мере и против ошибок русских народовольцев, недооценивших роль народа в революции. Лондон выступил против анархистской идеологии, методов индивидуального террора. Убийцы, пытающиеся оправдать свою деятельность благими намерениями, изображаются как сообщество фанатиков.
В романе явственно звучит разоблачение ницшеанства, пресловутой теории о «всаднике на коне», якобы вершащем судьбами народов. Джек Лондон верил в революцию масс.
В конце жизни Джек часто вспоминал о далекой России. По словам Чармейн, он рвался в Россию и хотел написать о ней книгу[61].
О НЕКОТОРЫХ ГЕРОИНЯХ ДЖЕКА ЛОНДОНА
Помните, как рассказывает Джек Лондон в романе «Мартин Иден» о первой встрече героя романа с Руфью Морз?
Мартина в дом Морзов привел брат Руфи. Молодой моряк впервые попал в богатый дом. Рояль, книги, картины на стенах. Выросший в нужде, Мартин никак не придет в себя от роскоши комнат. Он опасливо, боком обходит рояль, с благоговением перелистывает книги. В мозгу этого чуткого к красоте парня из низов по контрасту с окружающим мелькают доки, кочегарки, трюмы, мрачные притоны. И вдруг…
«Но тут он обернулся и увидел девушку. Беспорядочные видения, роившиеся в его памяти, сразу исчезли. Перед ним было бледное, воздушное существо с большими одухотворенными голубыми глазами, с массой золотых волос. Он не знал, как она одета, — знал лишь, что наряд на ней такой же чудесный, как и она сама. Он мысленно сравнил ее с бледно-золотым цветком на тонком стебле. Нет, скорей она дух, божество, богиня, — такая воздушная красота не может быть земной»[62].
В романе описано развитие и крушение любви Мартина и Руфи. Их любовь вызывает в сердце радость и боль. Разочаровавшись в любимой, поняв фальшь всего уклада жизни «наверху», ее подчиненность корыстным интересам, добившийся известности и признания писатель Мартин Иден кончает с собой.
Известно, что роман автобиографичен. За Мартином стоит прототип — Джек Лондон, а Руфь списана с возлюбленной Лондона Мэйбл Эплгарт. О последнем стало известно много лет спустя после гибели писателя и смерти Мэйбл. Во всяком случае, через пять лет после кончины Лондона в биографии, написанной Чармейн, Мэйбл еще была зашифрована под именем Лили Мейд (Лили Созданной, если буквально перевести на русский язык фамилию).
Его возлюбленная Мэйбл была дочерью горного инженера, прибывшего в Окленд из Англии. Она обожала музыку и искусство, была хорошо образована, выросла в культурной семье и воспитывалась в духе консервативных традиций английской интеллигенции.
Мэйбл не на шутку влюбилась в Джека, в те годы упрямо себе пробивавшего дорогу в литературу Но все же путы ее окружения были крепки, а любовь ее не настолько сильна, чтобы она решилась уйти с ним из дому, беззаветно доверившись его звезде.
Я давно разыскивал портрет Мэйбл Эплгарт. У нас он не публиковался, не помещали его и в книгах, изданных за рубежом. Мои попытки найти фотографии прототипа героини «Мартина Идена» в библиотеках и архивах США тоже оказались безуспешными. Желание посмотреть на реальную Руфь Морз вполне естественно. Уж очень заманчиво проверить представление, составленное по роману и по отрывочным сведениям биографов.
Мне удалось обнаружить несколько новых фотографий. Читатель найдет их на страницах этой книги. Разыскал я некоторые неизвестные снимки Лондона, его дочерей. Но фотографии Мэйбл нигде не было.
Уже по возвращении из США в письме к дочери писателя Джоан Лондон я рассказал о своих безуспешных поисках. Джоан ответила, что у них дома была одна фотография Мэйбл, но она куда-то затерялась. По предположению Джоан, ее не возвратил один из биографов Лондона. Но некоторое время спустя пришло радостное известие от Джоан, — фотография найдена, и как только будет сделана копия, она немедленно вышлет ее мне.
«Вот она, эта фотография, — писала Джоан в пришедшем следом письме, — на которой изображена моя мать, Мэйбл Эплгарт и мой отец в саду дома Эплгартов в Колледж-парке, вероятно, в 1899 году. Колледж-парк теперь, конечно, стал частью сегодняшнего Сан-Косе. Вы, разумеется, помните Сан-Хосе — город на южной оконечности залива Святого Франциска, неподалеку от Стэнфордского университета. А тогда там находился маленький колледж, отсюда его название».
Я с нетерпением разорвал пакетик с фотографией. Так вот она какая — Мэйбл! Девушка с нежной кожей, белокурой копной волос, утонченная поклонница прекрасного. С фотографии, немного прищурив глаза, на меня смотрела вполне обычная девушка. Она как будто хотела улыбнуться, но не успела, только обнажила свои ровные, пожалуй, несколько крупноватые зубы. Завитки светлых волос над большим лбом. Она, несомненно, мила и женственна. Но не скажешь, что это глубокая, сильно чувствующая натура. Фотография сделана как раз в то время, когда все шло к разрыву между Мэйбл и Джеком, а кажется, что Мэйбл не коснулись никакие переживания.
Губы Джека тронула скептическая улыбка разочарования. Он мнет в руках травинку. Набок сбился специально для поездки в Сан-Хосе повязанный галстук. Велосипедная куртка (он приезжал к Мэйбл на велосипеде), в гетры заправлены бумажные брюки. Это еще не писатель Джек Лондон, а оклендский парень, но уже позади бродяжничество по Америке, котиковый промысел у берегов Сибири и Клондайк. Он очень много пишет, ищет свой стиль и свою тему, но его почти не публикуют. Жить трудно, но он верит, что станет писателем, настоящим писателем: у него есть, что сказать миру.