маешь!
Паша кивнул. Он понимал. Леша был уникум, человек-загадка, сам себе полная противоположность. Он был хитрый и наивный, трудоголик и алконавт, преданный семьянин и беспринципный бабник. Такие люди сеют вокруг себя много смуты, и Жанна, конечно же, была права, опасаясь, что настоящая причина по которой погиб журналист, вызвала бы лицемерное сочувствие, не скрывающее злорадства, по отношению к семье Маловичко.
— Потом Леша погиб, а Соня дала деньги. — продолжала Жанна. — А теперь вот сатанист и до меня добрался! Паша, помоги!
— И что я сделаю?
— Я отдам все этому козлу, — оказывается, у Жанны был план: — Ты охраняешь меня до отъезда в Москву на операцию. Мы с детьми уезжаем, а ты сдаешь гада в милицию!
— Но тогда всплывет шантаж!
— А ты не говори, что Леша сделал перед смертью! Будто просто сатанист убил его. Они же все психи! — Жанна смотрела на брата широко открытыми глазами, полными веры в спасение. Паша потер морщинку на переносице. Он не так уж был уверен в том, что план сработает.
Седов встал, подошел к окну, закурил. Жанна ждала его ответа, мучаясь от разбуженного первой рюмкой желания выпить еще.
Паша размышлял. Сатанист сказал в своем интервью, что церкви жгли члены его секты и что это они убили женщин, принося дары сатане. Но только Седов теперь был уверен в правоте отца Сергия, считавшего сатанистов ни при чем в этом деле. Значит, если найти этого умника, то окажется, что некто просто пытается зачем-то приписать чужие грехи выдуманной или реальной секте.
Нужен ли Паше хитрый некто или нет смысла связываться? Пусть Жанна идет в милицию, не обязательно ждать пока она уедет в Москву, чтобы обратиться в органы, скрыв при этом факт шантажа Маловичко. Достаточно сказать, например, что сатанист заметил слежку, которую Леша начал из журналистского любопытства, и убил Маловичко, боясь разоблачения своего настоящего имени перед приятелями-сектантами. Хотя сатанист, скорее всего, про шантаж сам расскажет. В принципе, Жанне уже ничего не утаить и честь семьи не спасти. Другое дело — ее безопасность! Стоп, если все дело в конфиденциальности и безопасности, то лучше вообще в милицию не ходить. Павел просто обратится к собственным сотрудникам в охранную фирму, где сейчас работает. Только надо узнать имя сатаниста. Для общего развития.
— Жанна, а ты... — он сделал многозначительную паузу. — Ты знаешь, кого шантажировал Леша?
— Нет... Он не обращался по имени... Я видела снимки, но человека на них не знаю.
— А фотографии есть или только негативы?
— Фотографии есть. Леша напечатал по два экземпляра с каждого негатива. Один комплект он передал сатанисту. Утром, а вечером, когда он пошел за деньгами, его убили.
— Поехали к тебе! Надо глянуть на умника.
Седов прошел в комнату, где на кровати раскинулась Света. Он поцеловал ее в лоб и написал записку, на случай если любимая проснется до его возвращения. Потом Паша переоделся и ушел.
Вернулся сыщик только часам к десяти. За это время он успел узнать то что хотел, и помог Жанне оставить документы в указанном сатанистом месте. Полученной, очень интересной, информацией он пока делиться не стал. В его голове возникла тень догадки. Он предчувствовал, что скоро призрак обрастет плотью доказательств. Ему очень хотелось этого и по профессиональным и, если честно, по личным причинам. Еще он договорился с одним из коллег об охране семьи убитого журналиста. Впрочем, охрана скоро не понадобится. Убийца будет арестован.
Света уже проснулась и курила на кухне. В руках у нее была рюмка с темной золотистой жидкостью.
— Паша, — Света встретила своего героя теплым поцелуем, — это был сон? Скажи, что это был сон. Нет этих кадров, мои девчонки живы, все хорошо!
— Милая моя, — он обнял ее со всей нежностью, на которую был способен. — Вот бы ты встречала меня дома каждый вечер! Уходи от Фирсова, будь со мной! Все можно пережить и перебороть. Я люблю, люблю тебя! И ты будешь любить меня, обещаю!
Света мягко отстранилась он него и заглянула ему в глаза.
— Ты это серьезно? — спросила она чуть прохладно.
— Конечно! — Паша взял ее руки в свои. — Мы можем быть вместе. Если ты хочешь, если чувствуешь ко мне...
— Прости, — она встала и пошла в комнату, доставая на ходу новую сигарету. — Я не могу сейчас говорить о любви. Слишком много всего, мне страшно.
Паша шел следом за ней, напряженно прислушиваясь к ее словам. Он попытался что-то сказать, но Света этого не заметила.
— Я сейчас в жутком состоянии, — говорила она подавленно. — Мне страшно, моих подруг убили. Убили как-то небывало жестоко. Так жутко, страшно, бессмысленно... В чем они провинились? Скажи правду, меня тоже хотят убить?
Седову меньше всего на свете хотелось отвечать на последний вопрос. С первой минуты, как он увидел ее, Павел мечтал защитить эту фантастически красивую женщину из золотой клетки ото всех стихий и печалей Вселенной. Тем не менее, надо было хоть что-то сказать.
— Не думаю. — сказал он, садясь в свое любимое кресло под старым торшером. Света присела на краешек кровати. — Но есть и время для маневра.
— Время до того, как...
— До того, как поджигатель предпримет свой следующий шаг, — Паша не давал любимой перехватить инициативу в разговоре. — Ты заметила, что все убийства совершены в дни, подходящие для проведения сатанинской службы?
— Нет... Я не обратила внимания.
— А я обратил. Просто полез в Интернет почитать о сатанистах, после того как отец Сергий ко мне обратился, и нашел даты, подходящие для проведения шабашей. Совпадает с датами поджогов церквей. Похоже, в следующий раз, он проснется на зимнее равноденствие, двадцать второго декабря. Все началось на Вальпургиеву ночь, да?
— Наверное...
— Вы в институте проводили свой шабаш в этот день, десять лет назад. Так?
— Да... — она отвернулась к окну и спросила у Седова, засмотревшегося на ее гибкую шею: — Паша, а кто он?
Павел чуть заметно вздрогнул, выныривая из грез и снова постарался скрыть свои истинные мысли. Он уже успел убедить себя кое в чем, чего Свете знать пока не полагалось. Паша наморщил нос, стыдясь своего детективно-загадочного ответа:
— А... Это... Молодой человек, до тридцати пяти лет, стройный, весьма артистичный, начитанный, образованный и склонный к насилию или даже садизму.
— И его зовут?..
Седов пожал плечами. Потом моргнул белесыми ресницами и опять перевел разговор в другое русло. В другое, во всяком случае, для его любимой:
— Света, так куда собирается выбираться твой милый муженек? — неожиданно спросил рыжий сыщик, потирая переносицу пальцем.
— Он не милый! — усмехнулась чуть успокоившаяся Света. — А выбираться он собрался в мэры города.
— Да? — удивился размаху соперника Седов. — А не боится перетрудиться?
— Ты просил узнать, я узнала!
— Хорошо, хорошо, спасибо! Да, и еще: я тут подумал… — мысленно Паша возрадовался, что сумел отвлечь Свету от тягостных мыслей. — Я уверен, что ты знаешь все об этом деле. Даже имя поджигателя. И ты должна вспомнить все, что случилось на том вечере, десять лет назад!
— Я помню очень много о шабаше на Вальпургиеву ночь, — задумчиво сказала Света. — Могла бы вспомнить события, если не по минутам, то по часам точно. Это был последний счастливый день в моей жизни. Что тебя интересует в первую очередь?
— Мне нравится твой деловой настрой, — похвалил Паша, пропустив лирику мимо ушей. — Кто принимал участие в проведении шабаша?
— Мы, пятеро. Потом актер, Веселовский. Он вел у нас в институте театральный кружок, а сейчас директор театра. Ванечку попросили быть ведущим, а он напился со своим дружком Симоняном. Кстати, Симонян попытался приударить за Иркой до шабаша, а она его отшила. Он все же извинился перед ней и нарисовал плакаты. Ну, с шестиконечной пентаграммой! — Света усмехнулась воспоминаниям. — Да, еще там был председатель студпрофкома. Женя Андреев, он за границу уехал лет пять назад. Кажется, в Канаду. Все... Дай сигарету!
— Вот, возьми! — он протянул ей пачку. — Как прошел этот ваш шабаш?
— Помню, что суеты было много с подготовкой. Начали очень хорошо, и Федя выглядел великолепно. Он изображал некрещеного младенца, которого приносят в жертву ведьмы. Крупноватый был младенец, десятилетний, но мы решили, что пойдет. Знаешь, мы начитались тогда «Молота ведьм» и помешались на средневековье. Хотелось поиграть в ведьм. И всем на факе очень понравилось. Резвились доупаду, до сих пор вспоминают!
— Все прошло гладко? — Паша подумал, что кто-то один вспоминает тот шабаш с особенными чувствами.
— Да, как сказать. — Света задумалась. — Нормально прошло... А! Веселовскому стало плохо, и Симонян нам вредил, а так... Все нормально было.
— Как вредил?
— Ой, да специально подпоил Ванечку! Мы пока нашли нового ведущего, час потеряли! А, вот еще один персонаж — Маслаков! Только имя не помню. Он сейчас пропал, не знаю где и что. А раньше политикой занимался, в гору пер! Кажется, спился. Слишком уж хорошо жил, не каждый такое выдержит.
Паша кивнул с улыбкой. Света продолжила:
— А Симонян потом какую-то траву в курительницы подмешал. Мы благовония разожгли для полноты впечатлений, а он, негодяй, туда подсыпал дрянь, от которой все обалдели. Нам здорово попало после шабаша от администрации за наркотики. Сказали, что это мы допустили! Ванечка помог нам тогда. Сказал папе ректору, что мы ни при чем. Нас и отпустили с миром, а то бы уголовное дело завели!
— Не завели бы, — сказал Павел. — Нет состава преступления. Ладно, это не важно. А что с актером случилось?
— Ну, Симонян Ванечке рассказал, а Ваня мне, что Веселовский, на самом деле, подвержен каким-то припадкам, типа эпилепсии, но немного другим. То есть, стоит ему напиться и перевозбудиться, как его несет по бездорожью! Прям бесноватым становится. Симонян этого не знал, но подпоил Веселовского — так, шутки ради. Тот, как артистическая личность, от спиртного отказаться не мог, сам понимаешь! Ну вот, он выпил, а шабаш получился довольно эффектно: музыка, красные огни, голые девки танцуют! Веселовский и соскочил с катушек. Орал что-то невообразимое. Между прочим, мн