– Я тебя чем-то обидел? – спросил Лис тихо, но для меня этот звук казался громче взрыва.
Вопрос был настолько внезапным, что выбил из колеи. Я медленно, нерешительно повернулась к Егору. Брови сошлись на переносице.
– В смысле?
– Ты ведешь себя как-то странно, – Он постучал пальцами по перилам. – После нашего поцелуя как будто замкнулась. Избегаешь меня. На работе прячешься.
– Не говори ерунды.
– Если для тебя это имеет значение, – Егор перевалился через парапет и посмотрел вниз, на чернеющую пустоту ночной улицы, – тот поцелуй ничего не поменял. Мы можем дружить как раньше.
Я не хотела смеяться, но смешок сам сорвался с губ. Разочарованный такой. Пропитанный бессильной злостью.
Дружить как раньше…
– Ты так ничего и не понял.
– В смысле? – настала его очередь задавать этот глупый вопрос.
Внутри меня боролись две противоположности. Одна истошно вопила: «Да признайся же ты ему!» Вторая сопротивлялась: «Имей гордость, помалкивай».
– Я не хочу с тобой дружить, – это было чистой правдой; дружить я не хотела совсем, ни капельки. – Ты очень помог мне, за что я буду всегда благодарна тебе. Дал работу, жилье. Если ты разрешишь и дальше жить в этой квартире – спасибо. Можем платить арендную плату, чтобы не чувствовать себя обязанными. Но если для этого мы с тобой должны… дружить, – сглотнула острый ком, – то извини. Лучше мне переехать.
– Почему ты так говоришь? – с обидой и даже раздражением. – Чем я тебе не угодил?
– Ты… поверхностный, – а вот это уже было гадкой ложью. – У тебя целая армия девушек: бывших, настоящих и будущих. В какой-то момент ты предложишь перенести наши отношения в постель, а я не собираюсь платить за доброту натурой.
Вранье, конечно. Но лучше так, чем признаваться во всем. Оголить себя куда страшнее, чем ранить другого человека.
– Поверхностный, значит. – Егор ухмыльнулся, но ухмылка его была натянутой. – Пойдем.
Не просьба, но приказ, от которого веяло холодом. Все арктические льды пронизали голос.
Мне показалось, что если я откажусь – смертельно обижу или оскорблю Лисовского. Хоть он и не пытается надавить, но видно: ему важно моё согласие. Пришлось смириться и, кивнув, выйти на лестничную клетку, спуститься во двор.
Только когда мы сели в машину, и та газанула, выруливая на дорогу, я вспомнила, что уехали мы по-английски.
– Ой! – хлопнула себя по лбу. – Надо же предупредить ребят! – и, набрав номер Гали, отчиталась: – Мы с Егором ненадолго уедем. Не волнуйся.
– Куда вы намылились?
Вопрос, заданный с неподдельным удивлением. Я смотрела на вывески, что проносились мимо нас, на незнакомые мне дома.
Не представляю, куда.
– Попозже объясню, – сообщила лаконично.
Мы остановились в какой-то промышленной зоне. Высоченные бетонные ограды, увитые колючей проволокой, скрывали за собой серые здания. Егор вышел первым и поманил меня за собой.
Кажется, сейчас кое-кого пристукнут, чтоб не мучилась.
– Не тормози, – вздохнул, пока я копошилась со шнурками, что решили развязаться в самый неподходящий момент.
– Егор, прости, что назвала тебя поверхностным. Не злись, – нервно хихикнула, заметив, как Лисовский движется в сторону высоких кустов.
Где и оборвется жизнь одной попрыгуньи-стрекозы по фамилии Дроздова.
– Ничего страшного. Как-нибудь переживу. Смотри.
Он окончательно закопался в высоченные кусты черемухи. На секунду скрылся из виду. Я сделала опасливый шажок вперед. Егор раздвинул заросли руками, и я разглядела черно-белый рисунок на выщербленной стене.
Двухэтажный дом смотрел на нас выбитыми окнами-глазницами. Над ним кружили птицы. Сверху нависало черное солнце, лежащее на белых облаках. Дом был мрачен. Тревожен. Я поежилась, всматриваясь в его очертания. Чем дольше смотришь, тем страшнее. У крыльца видны тени, изломленные, рваные. Похожие не на людей, а не монстров. Крыльцо будто лапа, что тянется из земли. На заднем фоне куски забора – как дьявольский оскал. А то белое пятно возле крыши – словно потек крови.
– Красиво… – вымолвила онемевшими губами.
Не соврала. Это было невероятно, только очень жутко.
Ничего общего с теми граффити, которыми обычно исписаны стены. Настоящий шедевр.
– Угу. Захотелось показать. Ладно, поехали обратно. – Егор скрыл дом за ветвями и отряхнул ладони, ничего не собираясь объяснять.
Но я успела рассмотреть в левом нижнем углу дома надпись «Е. Лисовский. 2018».
– Это сделал ты?!
Мрачный кивок.
– Да ладно?! Не шутишь?!
Второй кивок.
– Было дело. Но как-то перегорел ко всему этому.
– То есть ты не рисуешь? Вообще?
– А зачем? – пожал плечами. – Я же поверхностный, мне важнее девушки.
– Хватит. Ты сам знаешь, я сказала это не всерьез. Просто ты не такой, как надо. И это бесит.
– А какой я, Ирэн?
Закрытый. Нарочито веселый. Нахальный. Язвительный. Недоступный для понимания, а потому пугающий.
Как же признаться тебе во всем?
А если рассмеешься? А если откажешь? А если назовешь меня идиоткой?..
– Явно не тот, кем хочешь казаться, – ответила тихо.
Егор усмехнулся.
– Минутка психоанализа окончена? – уточнил он. – Тогда поехали дальше.
– Куда? – спросила обреченно, но он уже схватился меня за ладонь и потащил в автомобиль.
Мы вновь мчались в неизвестном направлении, и я рассматривала профиль Егора по-новому. Сосредоточенно вглядывалась в черты, пытаясь понять: что он скрывает и скрывает ли? Почему он голышом прячется в погребах и он же вытворяет невероятные вещи, от которых кровь закипает в жилах?
– А есть еще такие… – долго не могла подобрать слова, крутила телефон в руках, – рисунки?
– Есть, – не отвлекаясь от дороги. – В своё время я попортил много заборов. Почему-то до сих пор не закрашивают.
Я даже понимаю: почему именно. Это же невероятно красиво. Стильно. Мрачно.
– Покажешь?
– Возможно.
Затормозил на светофоре и, не дожидаясь зеленого сигнала, резко стартовал на желтый.
– А почему ты не рисуешь просто? Ну, на бумаге?
Даже не ответил, только дернул щекой.
Понятно, не хочешь говорить – не надо. Это не значит, что я закончу допрос. Тем более обстановка располагающая. Даже музыка на минимуме, и мне не хочется включить её громче.
– Куда ты меня везешь?
– Показать изнанку Москвы, – куда радостнее ответил Лисовский, переключаясь с неприятной темы. – Что ты видела?
Я принялась перечислять. Соборы и заводы, здания и парки, скульптуры и памятники. Мы с Галей выполнили программу максимум и обошли всё, что только можно. Освоили путеводитель полностью, даже сходили в заброшенную больницу, которая значилась как «лучше не посещать».
Её, действительно, было лучше не посещать. Никого там не нашлось, кроме недружелюбно настроенных бомжей.
Егор хмыкнул и не стал ничего объяснять, но на сей раз мы направлялись куда-то к центру города. Проехали Останкинскую телебашню, такую высоченную, что нужно задирать голову. Свернули на оживленные даже ночью улицы.
Затормозили в зоне платной парковки.
– Жди, – приказал Егор и ушел, не забыв заблокировать двери.
Я посмотрела по сторонам. Незнакомая улица. Рядом нет ни магазинов известных, ни баров, ни каких-то известных мест. Новенькие высотки, стеклянные, сияющие.
В окно постучали спустя целую вечность.
– Идем, – Лисовский поманил меня рукой.
В руках он держал набитый доверху бумажный пакет из-под фастфуда. Запах стоял тот самый, от которого живот скручивает в узел, а рот наполняется слюной. Резкий такой, картофельно-мясной.
– Проголодался? – спросила язвительно.
– Угу, очень. – Егор кинул в рот кусочек картошки фри и с аппетитом прожевал. – Ну чего ты застряла. Нам наверх.
Мы вошли в непримечательный подъезд, на лифте поднялись на последний этаж.
Э-э-э. Он хочет привести меня домой?
Типа: вот тебе гамбургеры, раздевайся?
Но Егор не достал ключей, а распахнул дверь, ведущую на черную лестницу. Мы поднялись вверх и уперлись в ход, ведущий на крышу.
– Проходите, миледи, – усмехнулся Лисовский, открывая люк.
Удивительно. В нашем городе все такие лазы давно заколотили либо навесили замки. Ибо молодежь любила ошиваться там в поисках прикольных кадров на краю пропасти.
Если честно, сама я трусила, даже когда друзья подбивали. Не люблю высоту. Ничего не могу с собой поделать. Живот сводит, стоит приблизиться даже к безобидному балкону – что говорить об опасной крыше.
Но не признаваться же в этом Егору. Мол, извини, но я последнее трухло, а потому подожду тебя внизу.
Я вылезла на крышу, опасливо ступила вперед. Ветер, дующий сразу со всех сторон, встрепал волосы. Дух захватывает от одного только ощущения бескрайней пустоты по сторонам. Облака так близко, словно нависли над головами. Звезды такие яркие, как отполированные.
Не было б еще так страшно.
Сердце вот-вот прыгнет из груди и шмякнется к ногам.
Как представляю высоту… Вон, вдалеке виднеются крыши домов. Бр-р-р.
Егора, кажется, такие мелочи не смущали. Он уселся на широкий парапет и развернул пакет.
– Угощайся, – протянул мне бургер.
– Спасибо.
А сама не рискнула подойти ближе. Казалось, что сейчас ноги запнутся или поскользнусь, или ещё что – но непременно оступлюсь и рухну вниз.
– Ты боишься, что ли? – догадался Егор.
– Н-немножко.
– Высоты? – зачем-то уточнил очевидное.
– Нет, блин, гамбургеров. – Поежилась.
Лисовский тяжко вздохнул. Мол, попалась на мою голову неадекватная особа. Он спрыгнул с парапета – к счастью, не наружу, а внутрь – и в два шага сократил расстояние, разделяющее нас.
– Давай, трусиха. Не бойся. – Обхватил меня за талию, притягивая к себе невыносимо близко.
Я хотела вырваться, после чего настучать ему за такие «обнимания», но тело предательски сдалось под натиском этого парня. Он горячий, а на улице прохладно. Пахнет вкусно. Смотрит с лукавым прищуром.