…такое ощущение, что… в канун последнего Нового года… прямо перед тем, как я наблевал на лестнице в клубе… сейчас пройдёт…
Внезапно Анаклету открывает дверь. Преподобный Анаклету, как неприлично подслушивать за закрытыми дверями?
– Хотите, чтобы я вызвал полицию, Ваша Светлость?
– Нет, Анаклету. Спасибо.
– Должно быть низкое давление… или упал сахар, почему это должно было случиться со мной именно сейчас, – стону я на стуле.
– Принесите нам воды и сахара, пожалуйста. Да, Анаклету, принесите ещё кусочек флана, – говорит Епископ.
Анаклету быстро спускается по лестнице. Повернувшись ко мне, Епископ берёт меня за запястье.
– Как раз сегодня мне прислали один и у меня есть ещё три в морозильнике, не знаю, что с ними делать. Я могу дать Вам целый, если хотите.
Даже Епископ замешан в незаконном обороте фланов, от которых он уже потерял рассудок. Он считает мой пульс и одновременно говорит, я в шоке.
– Ну, всё в порядке, Ваш пульс вернулся в норму. И думаю, что я не ошибусь, если предположу, что человек, которого Вы «не можете простить» это и есть я, Епископ.
Вот дерьмо, да ты просто чума. Вот и вода подоспела, в кувшине. И ещё один поднос с огромным влажным свёртком флана.
– Хотите рюмочку ликёра, или десертное вино?
– Лучше нет [отвали].
– Тогда пришло время поговорить, – добавляет Епископ, передавая мне тарелку с кучей сладкого.
[не позорься]
Операция шельма II
Оказалось, немного понизился сахар. Это моя печень иногда смотрит вверх и спрашивает: а что насчёт сахара, хотя бы пакетик сахара из Куртисы завалялся в твоём похмельном кармане? Я очень благодарен за сладкое и на несколько минут я соглашаюсь с Епископом и пытаюсь понять его непредвзято. Выпиваю три стакана воды. Его жизнь тоже была не сахар, с тех пор как он приехал.
Не так давно в соседнем посёлке, в центральном парке, открыли спортивно-оздоровительный павильон и что-то вроде эстрады, и Епископ был приглашён, очевидно, чтобы благословить муниципальные инфраструктуры, зачисленный в качестве гостя в муниципальный совет, а чем закончился праздник? Байкерским шоу с лесбийскими сценами, я даже не понимаю вопроса.
Тининью был там и рассказал, что стоял на газоне рядом с мэром, его женой и маленькими дочками, когда две сисястые блондинки в одних кожаных стрингах поднялись на эстраду, вылили на себя полбочки пива и принялись слизывать друг с друга пену, пиво похоже на воду, где найдёт дырочку, стекает туда, пока не разрушит здание до основания. Всем настолько понравилось шоу, что даже местные гопники на дерьмовых мотоциклах, голодных цюндаппах Famel Zundapp – единственной на планете Земля, – съехались из окрестных деревень и выделывались всю ночь, вращались, делая вид, что взрывают свой деревенский мотор,
– Врууум-рууум-рууум-ПЛАК!!!
Вот таких благословений Епископ должен ждать от местного сброда. Кажется, он говорил кому-то, что даже в Африке можно наблюдать более высокий уровень религиозности среди туземцев (и именно по этой причине он где-то раз в два года организовывал пасхальные сборы, чтобы направить туда деньги).
Трудно хоть немного не согласиться со стариканом, который смотрит на тебя напряжённо, да, ему не комфортно.
Из-за всей этой воды, которую я выпил, мне теперь нужно в туалет, за дверью я слышу, как капает вода в унитазе, но попросить разрешение пописать в этих обстоятельствах уже перебор, как будто я собираюсь вынюхивать где именно и в каких условиях Епископ справляет нужду. Кроме того, я смогу продержаться ещё пять, максимум десять минут, всё, что я хотел сказать, я уже сказал.
– Если Вы хотите покопаться в прошлом, давайте поговорим о прошлом, прямо сейчас, с Божьей помощью, – вновь начинает Епископ.
Пять минут это так, на вскидку.
– В тот ужасный год войны… Я только что был назначен Епископом этой огромной территории. Всего несколько месяцев назад. Я был такой молодой, совсем незрелый! Понемногу я стал знакомиться с регионом, на своём мотоцикле. Да: на мотоцикле Епископ добирался до самых отдалённых мест, спрятанных в зарослях. И вдруг… Когда слухи о том, что проделывали португальские военные начали поступать вместе с первыми очевидцами происшедшего, я незамедлительно написал письмо властям, упомянув, если я не ошибаюсь о предосудительном на всех уровнях событии, подчёркивая какие катастрофические последствия будет иметь для всех нас его растущее распространение.
Я поднимаю пальчик. Он даёт мне слово, давая знак бровями, что я не должен прерывать его с такой лёгкостью.
– Катастрофические последствия или само событие? Такого рода формулировки создают путаницу… иногда.
– Путаница возникает только у тех, кто желает усомниться в наших словах. Те, кто позже забыли о нашей роли в процессе разоблачения, когда новость дошла до лондонского «Таймс» и до других газет по всему миру. Это было намеренное искажение того определения, которое было дано документу по результатам епископской конференции. Мы чётко заявили, что преступлениями такого рода, совершаемые вооружёнными силами, или Фрелимо, или кем бы то ни было, не могут не вызвать наше искреннее негодование и решительное осуждение, поскольку такое поведения напрямую противоречит самым основным законам здоровой морали и правам человека…
– Мы сейчас говорим о той самой Епископальной конференции, где утверждалось, что церковная иерархия не должна быть втянута в политику или содействовать какой-либо идеологии или политической партии? Будет ли разоблачение массового убийства 400 невинных людей «втягиванием» в политику?
– Вы ошибаетесь.
Этот Епископ снова начинает меня реально раздражать. А я очень вспыльчивый, все знают, как быстро я повышаю голос, иногда даже без всякой причины.
– Да неужели?! А когда главнокомандующий колониального округа, или военного, или как там ещё, докладывает, что в условиях проводимой военной операции произошедшее не представляется ненормальным, потому что это нормально, когда военные атакуют позиции повстанцев, которые атакуют военных? А что тогда было то, что произошло в так называемой «Операции Шельма»: нападение на лагерь повстанцев, которые нападали на десантников и спецназ? А когда они начали говорить, что Вилиямо даже не существовало, потом им пришлось признать, что там были деревни со странными названиями – именами местных вождей, старейшин деревни, которых даже нет на карте, и которые даже пишутся по-разному? Вириамо через «р», Вериамо через «е», Вирыамо через «ы» и через «у» на конце, и т. д.?
– Вы знаете много, и не знаете ничего. Я знаком с такой линией рассуждения. Я просто давно этого не слышал.
– А затем они попытались свалить вину на чёрных двумя способами. В первый раз, сказав, что повстанцы сами устроили резню.
– Это смехотворный аргумент, после обвинений жителей деревни в помощи повстанцам, – говорит Епископ, качая головой.
– Хорошо, мы наконец-то в чём-то сошлись. Во второй раз, заявив, что бойня была делом рук туземцев, но… местные солдаты, служащие в португальской армии, ребята, которых довольно трудно контролировать, когда их кровь кипит, как утверждал один высокопоставленный офицер, заявив, будто бы командующих, белых, как мы с Вами, там не было! Так было сказано миссионерам, так записано в докладе миссионеров.
– Я знаю, что Вы собираетесь сказать. Я читал эти доклады.
– А тот бригадный генерал, который сказал: эти дикари не знают смысла братства, вы прекрасно знаете, что среди чернокожих ещё есть племена людоедов! Чтобы нанести нам ущерб и подорвать престиж армии, они способны на что угодно.
– Я уже говорил Вам, что знаю эти доклады. Не проповедуйте Епископу…
– Но тогда ещё сложнее понять Ваше молчание! – взвизгиваю я. Неужели так сильна была зависимость от режима Салазара?! Уже через несколько месяцев это стало известно через «Белых отцов» и Брюгге…
– Иностранные миссионеры, которые хотели заставить нас занять позицию против Португалии.
– … позвольте мне закончить, пожалуйста! Это было даже известно через некоторых португальских священников, которые считают нормальным применять пытки к заключённым, палки для битья, раздробленные валиками коленные чашечки, подвешивания к потолку за кончики пальцев, хлысты из кожи бегемота,
[лучше, чем розги из айвы, или, чем высушенный пенис дикого быка?]
кастрированные мужчины с яйцами во рту! Землянки, набитые женщинами и детьми и подожжённые! И за то, что публично осудили войну во время службы, подчёркиваю – во время Пасхальной службы! – португальские священники предстали перед судом за измену Родине!
– Я был на этом заседании.
– Ах да? А чуть позже этот Епископ, Ваш коллега, опубликовал «императив совести» и вынужден был бежать: белые поселенцы забрасывали его камнями вплоть до самого аэропорта, чтобы больше никогда не вернуться! Думаете, они неправильно поступили, когда открыто восстали против злодейств и раскрыли правду?! Даже Иисус Христос однажды вышел из себя и изгнал торговцев из храма?
– Что за мешанина. Хотите знать мой ответ? Когда Англия увидела бомбы, падающие на Лондон, во времена Гитлера, она собрала своих лучших учёных в бункере, велела им забыть хаос разрушения наверху, и появился радар. Вы находите отсутствием здравого смысла сосредоточиться на сути вещей и следовать этому курсу среди полнейшей неразберихи?
– Я не понимаю.
– Бойня произошла ровно в тоже время, что и оглашение приговора португальским священникам. Я вернулся из джунглей и услышал доклад одного военного. Он рассказывал, что бойня – дело рук повстанцев, и в перерыве я подошёл к адвокату священников и сказал ему: как он может это поддерживать мне 400 человек надо похоронить?! Это был самый большой протест, который я когда-либо испытывал…
– Этого я, правда, не знал.
– Я пошёл к губернатору и сказал ему: после совершённого преступления на Вас лежит серьёзная ответственность за погребение мёртвых, чтобы избежать возможной эпидемии в городе. И если никто этого не сделает, я сделаю это сам, на своём мотоцикле и с лопатой в руках!..