– Да, – отозвалась Джоуи, – могу себе представить.
Выйдя из дома, она подняла взгляд на второй этаж. Сын Тома метнулся прочь от окна.
– 46 –
22 марта
Всреду Бесс в школе не появилась, на сообщения не отвечала. После уроков Дженна отправилась к ней домой.
Бесс тоже жила с мамой. В отличие от Дженны у нее не было ни папы, ни брата. Про ее отца никто ничего не знал – ни сама Бесс, ни ее мама; вроде бы его звали Майк. Мама родила Бесс в восемнадцать, и они были очень близки, можно сказать, кровно связаны. Дженна завидовала их отношениям, ведь психическое здоровье ее собственной матери неуклонно ухудшалось.
Мама Бесс работала косметологом в большом салоне в городе. Их квартира принадлежала благотворительному обществу, и они почти ничего не платили за проживание. Маленькая, зато красивая: зеркала в позолоченных оправах, плюшевые подушки, китайские фонарики, ароматизированные свечи. Мама Бесс даже покрасила кухонную мебель в нежно-розовый цвет. В таких квартирах не живут девочки, забеременевшие от директора школы, и мама Бесс – не такая женщина, дочь которой может забеременеть от директора школы.
Машина мамы Бесс стояла, как и всегда, на крошечной парковке позади дома, но в окнах их квартирки на первом этаже света не было. Дженна позвонила в домофон: никто не ответил. Наверное, мама Бесс на работе. Дженна достала телефон и набрала номер Бесс: включилась голосовая почта. Она открыла «снэп-карту»; приложение показало, что Бесс не в сети. Дженна написала Руби: «Ты не знаешь, где Бесс?»
«Нет, спроси Тиану», – ответила Руби.
Тиана тоже не знала.
Дженна взглянула на часы: почти пять.
Она снова открыла «снэп-карту» и обратила внимание, что Руби там же, где на прошлой неделе: в Лиссендене. У Джеда.
Дженна развернулась и направилась к автобусной остановке.
Джед жил в серой оштукатуренной послевоенной коробке, затерянной среди таких же унылых домов. Рядом были припаркованы синий фургон и старая зеленая «Мазда МХ5». Даже на улицу доносился радостный гвалт подростков со второго этажа. Дженна позвонила в дверь. Ей открыла женщина с длинными крашенными хной волосами и кольцом в носу.
– Добрый день, – поздоровалась Дженна. – Бесс случайно не у вас?
– Бесс? Такая невысокая блондиночка?
– Да.
Женщина покачала головой.
– Была, но с полчаса назад ушла.
– Не знаете, куда?
– Понятия не имею.
– С ней… все в порядке?
Женщина пожала плечами.
– По-моему, да. Она попрощалась, я открыла ей дверь. Выглядела вроде нормально. Ты подружка Руби? Из школы?
– Да, – сказала Дженна.
– Руби здесь. – Женщина кивнула в сторону лестницы. – Хочешь, поднимись и спроси ее.
«А Руби написала, что не знает, где Бесс», – вспомнила Дженна. Сверху донесся очередной взрыв хохота.
– Нет, спасибо, – с улыбкой ответила она. – Ничего страшного. Я найду Бесс.
– Кажется, ее забрал отец.
– У нее нет отца, – потрясенно пробормотала Дженна.
– В общем, кто-то ее забрал. Вроде мужчина, хотя я особо не вглядывалась. Может, такси.
– А какая была машина?
– Большая, черная.
– Случайно не «БМВ»?
– Не знаю, возможно. – Женщина замолчала и вгляделась в лицо Дженны. – Все в порядке? – с материнским беспокойством спросила она. – У Бесс неприятности?
– Нет, – покачала головой Дженна. – Мне нужно с ней поговорить, вот и все.
Дата: 25/03/17
Место: полицейский участок Тринити-Роуд, Бристоль, БС2 0НВ
Допрос проводят офицеры полиции Сомерсета и Эйвона
ПОЛИЦИЯ: В ходе допроса ведется аудиозапись. Я – детектив Роуз Пэлем из полицейского участка Тринити-Роуд, работаю совместно с группой следователей и криминалистов. Пожалуйста, назовите свое полное имя.
ФТ: Фрэнсис Энн Трипп. Сценический псевдоним – Фрэнки Миллер.
ПОЛИЦИЯ: Сценический псевдоним?
ФТ: Я работала фотомоделью и немного снималась в кино.
ПОЛИЦИЯ: Понятно. Пожалуйста, назовите свой адрес.
ФТ: Бельвью-лейн, дом 8, Нижний Мелвилл, Бристоль, БС12 6ИХ.
ПОЛИЦИЯ: Спасибо, миссис Трипп. Скажите, где вы были вчера с семи до девяти часов вечера?
ФТ: Рядом с домом Тома Фицуильяма.
ПОЛИЦИЯ: Рядом с домом?
ФТ: Да. В кустах за домом. У меня был складной стул и фотоаппарат.
ПОЛИЦИЯ: Ясно. Объясните, что вы делали в кустах за домом жертвы со складным стулом и фотоаппаратом.
ФТ: С радостью. Слава богу, наконец-то меня готовы выслушать. Вы не представляете, сколько времени я добиваюсь, чтобы мои соображения насчет этого человека приняли во внимание.
ПОЛИЦИЯ: Миссис Трипп, давайте вернемся к вопросу. Что вы делали рядом с домом Тома Фицуильяма?
ФТ: Я получила сигнал из одного чата.
ПОЛИЦИЯ: Из чата?
ФТ: Да. Я – жертва группового преследования. Нас тысячи, но никто не желает о нас слышать. Просто позор.
ПОЛИЦИЯ: Миссис Трипп, что за сигнал из чата?
ФТ: Ах, да. Мне написала женщина из Молда, не знаю ее имени. Пару лет назад Том Фицуильям работал директором в тамошней школе. Она-то понимает, с чем мне приходится иметь дело. В общем, вчера около шести она написала, что узнала из надежных источников, будто этим вечером у Тома соберутся все члены его банды. Она попросила меня сходить туда и сделать снимки, чтобы у нас были доказательства. Так я и поступила.
ПОЛИЦИЯ: Не могли бы вы подробно описать, что видели, с самого начала?
ФТ: С превеликим удовольствием.
– 47 –
22 марта
Когда Фредди вернулся из школы, мама в толстовке и пижамных штанах сидела за кухонным столом и вязала.
– Ты чего в таком виде? – спросил он.
– Весь день лежала в постели. – Мама положила вязание на стол и зевнула. – Недавно встала.
– Что с тобой? Ты заболела?
– Да. – Она взглянула на него мутными глазами. – Боюсь, у меня грипп.
– Папа в курсе?
Мама покачала головой.
– Нет, это началось после того, как он ушел.
– Может, выпьешь таблетку?
– Уже выпила.
Фредди охватило необъяснимое раздражение. Врет она все, нет у нее никакого гриппа. Невозможно сосредоточиться на вязании, если у тебя грипп. Фредди один раз болел гриппом, когда ему было одиннадцать; он даже сидеть не мог, не то что вязать. Маме просто нужен предлог целый день валяться в постели, кукситься и тупить. Ей хочется, чтобы все ее жалели. Полный бред; он бы точно ее пожалел, если бы она рассказала ему правду про синяк на шее.
Фредди взял тарелку с пончиками и кружку с ромашковым чаем и ушел к себе в комнату. Раздевшись до белья и облачившись в бархатный халат, подаренный бабушкой на Рождество, он принялся есть пончики и пить чай, просматривая фотографии Ромолы на телефоне.
На дверце шкафа висел новый костюм в полиэтиленовом чехле: мама купила на выходных в «Дебнэмс». Рядом – блестящие черные ботинки, тоже из «Дебнэмс». Посмотреть со стороны – как будто кто-то повесился.
Фредди еще не пригласил Ромолу на бал. С каждым днем он подбирался к ней все ближе, но в последний момент у него сдавали нервы, и он убегал, проклиная себя сквозь зубы. До бала всего два дня. Сейчас или никогда.
Фредди подошел к окну и взглянул в бинокль на дом Дженны Трипп. Она точно знает, как полагается приглашать девушку на бал. Наверняка ее все время приглашают. Завтра утром надо с ней пересечься и спросить, как ему быть.
Его внимание привлекли две женщины, оживленно беседующие на остановке. Одна из них – мама Дженны, в мешковатой парке, отделанной безвкусным бордовым мехом. Она курит электронную сигарету – в бинокль хорошо видно огромное облако пара. Когда пар рассеялся, Фредди увеличил изображение и разглядел вторую женщину. Молодая. Каштановые волосы. Длинное черное пальто. Немного полноватая. Она достала из кармана листок бумаги и принялась что-то писать, похоже, под диктовку мамы Дженны. Потом они попрощались; мама Дженны пошла к своему дому, а толстуха – в противоположную сторону. Фредди по привычке сделал снимок, чтобы приложить к «Мелвиллскому делу», а потом подумал: «Нет уж, я сыт по горло вашими тупыми дрязгами. Теперь мне интересна только Ромола Брук».
– 48 –
Ожидая автобуса на остановке, Джоуи услышала автомобильный гудок. На другой стороне улицы стояла машина Тома. Он приглашающе махнул ей рукой.
У нее перехватило дух.
Джоуи медленно поднялась со скамейки и перешла через дорогу. Заглянув в окно машины, она ждала, когда Том заговорит.
– Садитесь, – сказал он. – Подвезу вас до работы.
– А вы в школу не опоздаете?
– Я там главный, меня некому отчитывать.
Джоуи села на пассажирское сиденье. От волнения она не могла ни говорить, ни дышать. Какое-то время ехали молча. Джоуи пыталась найти слова, чтобы разрушить неловкое молчание, но так ничего и не придумала.
Наконец Том выключил радио и произнес:
– Нам нужно поговорить.
Джоуи кивнула и облегченно выдохнула.
– О том, что произошло в ту пятницу?
– Да, о том, что произошло в ту пятницу. Должен сказать, я совершенно ошарашен и сбит с толку. Со мной никогда такого не было…
Джоуи снова кивнула.
– Я вовсе не из тех… я совсем не такой. Мне важно, чтобы вы знали. Только не подумайте, будто я все время занимаюсь сексуальными домогательствами.
Джоуи ободряюще качнула головой.
– Но… не знаю… дело в вас. Точнее, с того вечера в пабе, когда вы…
– …приставала к вам?
Он засмеялся, смягчая неловкость.
– Я вижу это по-другому. В общем, с того раза я постоянно думаю о вас. И хочу извиниться за то, что случилось в пятницу. Я поддался инстинкту. Когда я увидел вас в магазине, то подумал: «Ого! Вот она!» Я совершенно не мог предположить, что произойдет потом. Я повел себя как животное. Мне остается только принести извинения.
– Том, – сказала Джоуи, – не нужно. Я всего лишь…
– Знаете, – перебил он ее, – я много дней старался не пересекаться с вами, надеясь, что наваждение пройдет. А сегодня утром увидел, как вы выходите из дома, и понял: бегай – не бегай – ничего не изменится. Наоборот, становится только хуже. Поэтому возникает вопрос: что нам делать?