С тех пор прошло немало времени. Иван Белых стал закаленным бойцом любовного фронта. Но строго блюдет правило.
— Я, — говорит он, — с тех пор всегда выясняю, нет ли в доме хозяйки козы.
Капитан в офицерском кругу рассказывает:
— Если брать по профессиям, то самые заядлые бабники — это актеры. На втором месте — журналисты. На третьем — офицеры.
— Ну, это ты загнул, — возмущается подполковник. — Я двадцать лет женат и ни разу жене не изменил.
— Вот! — взволнованно вскочил с места лейтенант. — Вот из-за таких как вы, товарищ подполковник, мы и занимаем третье место!
СЕКС ПО АВИАЦИОННОМУ
В одном из истребительных авиационных полков Южной группы войск исчез авиационный техник. Весь день он провел на полетах, потом должен был вернуться в гарнизон, но по дороге пропал.
Утром специалиста, который не вышел на службу, хватились. Где он установить не удалось. И тогда дело приобрело официальное звучание.
Командир авиационного полка о пропаже офицера доложил по команде в штаб авиации группы войск.
Заместитель командира полка по политической части тут же подготовил политдонесение в политотдел дивизии.
Уполномоченный военной контрразведки немедленно отправил шифровку своему шефу.
Если первые два начальника сообщали по команде только о самом факте исчезновения техника, не вникая глубоко в детали дела, то офицер безопасности к обязанностям отнесся со всем тщанием.
«ОПЕРАТИВНОЕ ДОНЕСЕНИЕ
начальнику управления военной
контрразведки Южной группы войск
генерал-майору ГОРБУШИНУ.
Настоящим информирую о факте исчезновения из части техника по авиационному вооружению старшего лейтенанта Волобуева Ивана Ильича, русского, 1936 года рождения, кандидата в члены КПСС, холостого, ранее не судимого.
Его отсутствие на службе обнаружено утром во время проверки личного состава перед началом предполетной подготовки авиационной техники. Опросом сослуживцев и по сообщениям моих информаторов установлено, что Волобуев, проживавший в офицерском общежитии на технической территории батальона аэродромного обслуживания, вечером предыдущего дня отправился в клуб, и домой не возвращался. Постель его в общежитии не разобрана, личное имущество не тронуто.
В настоящее время мной определены и отрабатываются тривозможные версии происшедшего.
Первая связана с уходом Волобуева из расположения полка с целью посещения им местной корчмы в соседнем поселке и пьянством.
Вторая версия предусматривает возможность террористического акта против советского офицера, располагающего допуском к новейшей боевой авиационной технике. Мною рассматривается возможность похищения офицера, а также его физическая ликвидация. Исследую так же вероятность ликвидации офицера кем — либо из местных жителей на почве личной неприязни.
Третья версия вытекает из возможности изменнических действий Волобуева, захвата им сведений, составляющих государственную и военную тайну, и дезертирства с целью уйти за границу.
Словесный портрет Волобуева.
Лицо славянского типа, удлиненное, подбородок прямоугольный, глаза голубые, волосы русые, уши приплюснутые, губы сочные, полные. Рост — 180-183 см. На вид 25-27 лет. Поджарый, сложен атлетически — плечи широкие, руки крепкие, мускулистые. Обладает незаурядной физической силой. Имеет второй спортивный разряд по борьбе самбо. При силовом задержании нужно соблюдать крайнюю осторожность…»
В управлении военной контрразведки на будапештской улице Тёкель жизнь мгновенно обрела реальную цель. Террористический акт против советского офицера или факт его измены открывали широкие перспективы для оперативно-розыскной деятельности. В случае успеха — маячили поощрения, неудача грозила всем жуткими «фитилями».
Военная контрразведка сразу же вышла на контакт с территориальными органами безопасности Венгерской Народной республики. Был усилен контроль и наблюдение за подозрительными лицами в приграничных с Австрией районах.
Результаты оперативно принятых мер не заставили себя ждать. Уже к вечеру из города Сомбатхей с юго-запада Венгрии поступило сообщение, что в гостинице «Сабария» в номере люкс поселился русский военный. Установить фамилию военного не удалось, потому что номер на свое имя оформила некая Эржика Сабо, имевшая венгерский паспорт. Не представлялось возможным определить и звание офицера, поскольку тот носил кожаную куртку без погон, а его принадлежность к советской авиации выдавала фуражка с голубым околышем и кокардой.
Словесный портрет офицера, полученный из Сомбатхея с тем, который имела контрразведка не совпадал. В гостинице «Сабария» с дамой поселился мужчина ростом не более 175 см. с круглым лицом, с носом бульбочкой, с аккуратным, но четко обозначенным животиком.
Из Будапешта в Сомбатхей немедленно выехала совместная оперативно-следственная группа венгерских и советских контрразведчиков. Пока подозрительная парочка прогуливалась по городу, номер люкс был оборудован подслушивающей аппаратурой. Оперативники, пущенные по следу таинственного авиатора, едва успевали его фотографировать.
К вечеру, после посещения ресторана, офицер и его дама вернулись в гостиницу. И почти сразу они уединилась в ванной, включив там воду. Это затруднило ведение оперативной записи, хотя стало ясно, что передача секретов началась. Сквозь шум лившейся воды до ушей слухачей долетали восторженные вскрики спутницы офицера.
— Дёньёри! Прекрасно! — восклицала дама в восторге и, видимо с первого раза не поняв технических тонкостей передаваемых ей секретов, тут же просила. — Ишметелье мег! Мег эдьсэр керем! — Еще раз! Прошу еще разок!
— Ташшек! — отвечал галантный кавалер. — Пожалуйста!
И повторял объяснения, отчего шпионка, выжимавшая из него секреты, заходилась в восторженных стенаниях:
— О, это прекрасно! О, как хорошо! О-о-о!
Правда, самих сведений, которые в то время передавались венгерской гражданке потерявшим бдительность офицером, чекисты двух, ну абсолютно братских стран, ни расслышать ни записать не сумели ни разу. Мешал шум воды.
Параллельно в Будапеште велось опознание офицера, которого оперативники сфотографировали шедшим под ручку с дамой по одной из улиц Сомбатхея. И вдруг выяснилось, что это совсем не старший лейтенант Волобуев. Фуражка авиационная, с «капустой», окружавшей кокарду, но лицо другое.
Пришлось для опознания приглашать других авиаторов. И тут у первого из них, увидевшего фото, глаза округлились как блюдца.
— Это… это… начальник штаба авиации группы войск полковник Карпенко…
Дежурный по штабу ВВС, которого попросили связаться с начальником штаба, доложил, что полковник находится в отпуске, на территории СССР и должен вернуться к месту службы в Венгрию только через неделю.
Последовал звонок на пограничную станцию Чоп. Начальник контрольно-пропускного пункта дал справку, что полковник Карпенко проследовал из СССР в Венгрию к месту службы два дня назад.
На всякий случай, несмотря на поздний час, позвонили Карпенко домой. Трубку взяла жена.
— Нет, — сказала она, — Тимофей Сергеевич вернется не раньше субботы…
Булавочный прокол потерянной бдительности на глазах контрразведки превращался в большую дыру: упущенный на миг из виду полковник из рук в руки уже двое суток передавал секреты опытному агенту иностранной разведки. Какой нанесен им ущерб государству теперь трудно даже оценить.
Генерал Горбушин поставил в известность о коварном изменнике командующего войсками группы и свое непосредственное начальство в главном управлении контрразведки в Москве. Последовало строгое распоряжение: полковника — брать.
Тем временем в сомбатхейской гостинице «Сабария» в номере люкс тайное общение агента и завербованного полковника продолжалось. Из ванной комнаты они перенесли действия по обмену информацией в спальню. Возможности оперативной записи разговоров несколько улучшились, но помехи все же оставались. Деревянная кровать издавала резкие скрипящие звуки, которые почти не прекращались. Поэтому магнитофон в основном писал все те же поощряющие восклики коварной шпионки типа «Еще! Еще!», которыми она побуждала полковника выдавать ей все новые и новые свидетельства боевой мощи советской авиации.
Только под утро, когда все секреты, которые знал полковник, были исчерпаны, коварная шпионка позволила ему заснуть.
Их так и взяли в постели.
Позже выяснилось, что Эржика Сабо — жгучая брюнетка и писаная красавица была будапештской проституткой. Доказать, что полковник передал ей какие-то секреты не удалось. Не сумела венгерская Фемида пришить честной Эржике и факт занятия проституцией, который по закону определялся получением платы за услуги. Свою близость с советским военным добрая женщина объяснила высоким уровнем социалистического патриотизма и любовью к братскому советскому народу. Для обвинения полковника в измене и разглашении военных секретов следствию материалов не хватило. Женские поощряющие выкрики: «Повтори еще разок, милый!» обвинительное заключение на серьезную статью вытянуть не могли. Однако, скандал был колоссальный.
В двадцать четыре часа полковника и его семейство вывезли из Венгрии на территорию Советского Союза, подальше от соблазна изучать и накапливать европейский сексуальный опыт.
Скандал большой как-то сам собой затмил скандал маленький и первопричина, вызвавшая переполох в контрразведках двух стран, забылась, отошла на второй план.
Старший лейтенант Волобуев два дня спустя сам появился в полку. С опухшей от перепоя физиономией, с красными глазами, он, как ни в чем не бывало, вернулся к службе.
Строгое расследование показало, что все время своего отсутствия на службе Волобуев провел на железнодорожном переезде в сторожке смотрительницы Илоны Вадас — сисястой огненно-рыжей девицы лет сорока, полной бурлящих соков и необузданных желаний. Негласная проверка показала, что с иностранными спецслужбами Илонка не была связана, венных тайн из Волобуева не выпытывала, а старшего лейтенанта пригласила к себе лишь для того, чтобы он мужскими трудовыми руками помог ей исправит шлагбаум, который заедало при открывании и закрывании. С этой работой техник легко управился…