— Я же сказал, что можно. Только учти, что нужная статья необязательно будет на английском языке. Ее может и вовсе не быть. Так что настраивайся на работу с другими языками. Это может быть и немецкий, и испанский, итальянский и прочие языки.
— Но я же их не знаю, — возмущается Макс.
Игорь театрально закатывает глаза.
— А я разве прошу тебя знать все языки мира и перевести самому?
— То есть можно воспользоваться переводчиком?
— Разумеется, Вишневский! Переводчики, словари, всё, что душе угодно. Только одно условие: доведи работу до ума. Если думаешь, что переводчик тебе всё правильно переведет, то ты ошибаешься. Переводчик — это безмозглая машина, которая выдает всё, что ни попадя. Твоя задача — сделать статью понятной, с правильной смысловой нагрузкой, а не просто набор слов. Тебе понятно?
— Да, — с обреченным видом вздыхает Вишневский. — Ну и задачку вы мне подкинули.
— Хочешь, дам другое? — Преподаватель выразительно поднимает бровь, намекая, что это самое «другое» не то что сложнее, оно будет практически невыполнимой задачей.
— Нет-нет, мне по душе иностранная статья. Сгораю от нетерпения наконец приступить к выполнению этого задания, — с иронией высказывается Макс и натягивает фальшивую улыбку.
— Ну и отлично. Свободен, — говорит спокойным тоном Игорь. Однако нотки нетерпеливости в них я заметила.
Максим бросает сочувственный взгляд на меня: наступила очередь моего наказания. До чего же мило с его стороны. Все-таки он изменился, стал более человечным. На его выражение лица, говорящее мне «не кисни, всё будет ок», я лишь благодарно улыбаюсь, давая понять, что всё в порядке. Переключаю угол обзора на Игоря и понимаю, что он заметил наш с Максом немой разговор. Его хмурый взгляд бегает от меня к Максу и обратно; поспешно опускаю глаза вниз, на свои пальцы.
— Можешь идти, — резко и недовольно бросает Игорь наглому студенту, что так опрометчиво посмел задержаться.
— Да, спасибо, — роняет Вишневский, повернув голову к преподавателю.
Повернувшись вновь ко мне, он, готова поклясться, спрашивает: «Тебя подождать?»
Неожиданно. Как бы там ни было, наверное, нужно ответить.
— Макс, встретимся на паре, — говорю я ему вслух.
— Хорошо, — кивает он. — До свидания, Игорь Константинович. — Макс покидает аудиторию.
Тишина.
Я молча сижу и неотрывно смотрю на свои красивые, персиковые ногти, нахожу один сломанный. Черт! Придется укоротить. Старательно изучаю сломанный ноготь.
— Алекс… — зовет Игорь. — Алекс. — Он встает, обходит свой рабочий стол и направляется ко мне.
Разумеется, я всего этого не вижу, у меня куда более интересный объект наблюдения, но это не мешает мне представлять ход его движений.
Игорь останавливается в проходе, какое-то время стоит так, потом развернув впереди стоящий стул и придвинув его ближе к моему столу, садится лицом ко мне, прямо напротив. Не обращаю никакого внимания на человека перед собой.
— Алекс, — повторяет он, но ответа так и не получает. Тогда Игорь осторожно кладет ладони поверх моих рук и легонько сжимает их. Нет, не так, чтобы мне было больно, он даже не касается моих ран. — Прости, — шепчет виноватый голос.
И тут меня прорывает. Конкретно так прорывает. Отдергиваю руки и начинаю беззвучно плакать, роняя голову на пригвожденные к парте кисти. Тихонько всхлипываю.
Никаких действий с его стороны. Остается только гадать, каково выражение лица виновника моего плачевного состояния. Удивлен ли он? Растерян?
Спустя минуту я всё же слышу его тихий голос:
— Прошу тебя, прости меня. Не плачь ради бога. — Игорь касается моих волос. Нежно перебирает пряди, рассыпавшиеся по поверхности стола. — Я не должен был так себя вести. Это неправильно, я понимаю. Я просто вышел из себя, прости меня… Ну что мне сделать?.. Ну не плачь… Давай спокойно поговорим. Тебе нужно успокоится и…
— Успокоится?! — резко поднимаюсь с парты и гневно сверлю его глазами. — Успокоится? Серьезно, Игорь? Из нас двоих успокоиться необходимо только тебе. Не мне.
— Ты права. — Он ужасается при виде моего заплаканного лица. — Ты во всём права.
— Перестань! Не надо сейчас делать вид, что соглашаешься со мной. Со мной это не прокатит. Хватит, Игорь. Хватит! — и слезы в этот момент очередной волной брызжут из моих и без того опухших глаз. — Я тебе что, игрушка для битья? Кто я тебе, скажи мне? Кто я для тебя, черт возьми?!
— Тише, тише… — парта между нами за считанные доли секунды летит в тартарары, и уже меньше чем за секунду он бережно прижимает меня к себе, опустившись на колени. — Всё хорошо. Шшш…
Ничего не могу с собой поделать. Это сильнее меня. С каждой минутой я всё сильнее содрогаюсь в его объятиях. Плачу и не могу остановиться. Ну как так? И сил оттолкнуть от себя этого мужчину у меня нет.
Чувствую, как его «шшшшш» и ласковые поглаживания по спине постепенно меня успокаивают, напряжение спадает, и я расслабляюсь у него на груди. Всхлипывания прекращаются.
— Алекс, больше всего на свете… — упавшим голосом произносит Игорь, носом зарывшись в мои волосы, — я не хочу ссориться с тобой. Не знаю, о чем я думал, когда… — он с горьким вздохом целует меня в висок, — накричал на тебя. В последнее время нервы ни к черту. Проблемы на работе и не только. Всё навалилось. На днях наорал на подчиненных, даже уволил двоих, представляешь? Монстр одним словом… Ты как? — Он осторожно заглядывает мне в глаза.
— Меня машина сбила, — роняю я невпопад.
И зачем ты, Алекс, ему это сказала? Дурочка.
От обиды, наверное. Мол, пусть еще пуще сожалеет о содеянном.
— Что? — переспрашивает он, вероятно, подумав, что ослышался.
— Я опоздала… — неуверенно начинаю я, избегая смотреть Игорю в глаза, — потому что меня сбила машина.
— То есть как сбила машина? — не понимает он, ну или просто не может осознать и заставить себя поверить в случившееся. — Ты… О господи! — наконец до него доходит смысл моих слов. — Когда? Где? У тебя что-то болит? — и с тревожным лицом начинает осматривать меня с ног до головы, кончиками пальцев проводит по моей щеке.
— Со мной всё в порядке, — заверяю я и кладу руки на колени ладонями вниз, спрятав таким образом некрасивые ссадины.
— Тебя осматривал доктор? Что он сказал? — Он с озабоченным видом смотрит на меня.
— В больницу я не поехала.
— А скорая? Скорую вызывали?
— Говорю же, я в порядке. Надобности в скорой нет.
— Ты с ума сошла?! А вдруг сотрясение мозга, внутреннее кровоизлияние? Ты об этом подумала?
— Не кричи на меня.
— Прости, — он виновато морщится. — А водитель? О чем он думал? Или он смылся с места происшествия?
— Нет конечно, — все так же тихо, но решительно произношу я. — Никуда он не смылся. Я сама отказалась от помощи. Его вины в этом нет.
— Ну конечно. Вины его нет. А не он ли тебя сбил? — злится Игорь. А я что? Я молчу, тупо глядя на тыльную сторону кистей. — Покажи мне, где болит, — смягчается он и, положив руку мне на бедро, ободряюще поглаживает большим пальцем.
— Ничего у меня не болит.
— Алекс, а ну показывай. Живо.
Нехотя демонстрирую ему ладони, он бережно берет их в свои.
— Ничего не болит значит? — Игорь отрывает взгляд от моих ужасных ладоней и укоризненно смотрит на меня. — Ну-ну.
Закусив слизистую щеки, отвожу глаза.
— Схожу в медпункт, нужно обработать раны, — заявляет он решительным тоном. — А после мы с тобой едем в больницу. И никаких «не поеду».
— Хорошо, — сдаюсь я под его властными нотками.
— Оставайся здесь. Я мигом…
Вернувшись, он молча макает ватный шарик в раствор и аккуратно проводит им по местам расслоения кожи.
— Где еще?
Почему он так уверен, что есть где-то еще?
Ох, требовательный, немигающий взгляд напротив вынуждает меня подчиниться и всё же обнажить локоть. Взглянув на рану, Игорь меняется в лице. Спустя секунду на меня смотрят ошарашенные глаза. Виновато морщусь, не зная, что ответить на его многозначительный взгляд. Недовольно качает головой и принимается за покалеченный локоть. Пока он аккуратно обрабатывает рану, не забывает спросить о других местах.
— Коленки, — отвечаю я и, замявшись, добавляю: — Только, наверно, нужно снять колготки. По правде говоря, я сама еще не видела, в каком они состоянии.
— Хорошо. — Игорь громко вздыхает. — Снимай, — просит он, закончив с рукой. Однако я не спешу этого делать. Не потому что стесняюсь, а потому что не могу сделать то, что он просит, по физическим причинам. Я приросла к стулу, не имея возможности встать безболезненно. Игорь замечает мои колебания.
— Алекс?
— Я не могу… — (В его глазах непонимание.) — Я не могу встать. Поможешь?
Игорь теряется, бросает обеспокоенный взгляд на мои ноги и снова смотрит прямо в глаза.
— И ты молчала? Я заставил стоять тебя всю пару. Ты что, не могла сказать мне? — (В ответ я лишь покусываю губы.) — Господи, Алекс!.. — Он в отчаянии хватается за голову. — Иди сюда, — и мягко привлекает меня к себе, без всяких усилий поднимает меня со стула, словно ему ничего не стоит поднять пятьдесят килограмм. Тем более, что он уже это делал, поднимал меня.
Оказавшись высоко над полом, медленно расправляю согнутые коленки и туфлями нащупываю твердую поверхность под собой. И Игорь, убедившись, что я сама могу твердо стоять на ногах, отпускает из объятий, швыряет стул в сторонку, чтобы тот не мешал, и опускается на корточки, запустив свои руки под мою юбку. Не ожидала, что он сам начнет стаскивать с меня колготки. Еще секундная заминка с моей стороны, и я бы не успела возразить.
— Я сама.
Игорь поднимает на меня глаза и смотрит снизу вверх. Верно истолковав выражение моего лица, он согласно кивает:
— Хорошо.
Когда колготки скользят по коленям и падают к лодыжкам, из моего горла вырывается нечто вроде короткого стона — больно. Взглянув на открывшуюся картину, издаю вздох изумления. Нет, мы с Игорем оба взираем на открывшиеся глазу раны с совершенно ошарашенным лицом. Одно колено не так сильно разодрано в отличие от второго, где красовались не только свежие ссадины, но и имелся небольшой отек с синеватым оттенком.