– Эй! Привет, – говорю я, встав по левую руку от него.
Парень стоит и всё еще гипнотизирует закрытую дверь, куда вошел его… пусть будет младший брат.
– Мы знакомы? Думаю, нет, – наконец повернувшись лицом ко мне, произносит он грубо и с некой раздражительностью в голосе.
– Верно, не знакомы. Просто решила подойти и узнать. Я вроде как тебя раньше здесь не видела. И на номере регион другой. Ты с другого города? А тот парень – твой брат? – выдаю я на одном дыхании с невинной улыбкой.
– А ты что, местный сторож? За всем тут поручена следить? – бросает он.
Парню явно не нравится, что я с ним заговорила. Его язвительный, пренебрежительный тон сам говорит за себя. Или это его манера речи такая, и он со всеми так общается? А может, у него аллергия на простых людей в дешевенькой одежде? Он, видите ли, богатенький смазливый мальчик на дорогой машине, а я такая перед ним возникла откуда ни возьмись – любопытная до чертиков, да еще и обычный человек, причем с грязными сапогами. Мне кажется или он оглядывается в поисках приближающихся людей? Это значит одно из двух: либо он ждет кого-то – у него встреча, либо ему стыдно стоять так посреди улицы и разговаривать с такой, как я. Ну и плевать, я даже, наоборот, люблю позлить. Теперь-то он от меня не отвертится. Я непременно добьюсь от него нужной мне дозы информации. Я любопытна, очень.
Ну что ж, я подтвержу его шуточные догадки:
– Бери выше, я вроде как местный аванпост, и да, я поручена за всем следить – и ты не исключение. Ну так что? Ты пока не ответил ни на один из моих вопросов, а я уже на целых два. Я жду.
– Смешно, – выдавливает из себя искусственную улыбку, которая исчезает так же быстро, как и появляется. Но я всё же успеваю заметить его обворожительные ямочки на щеках. Они так идут ему. Его серо-голубым глазам и темно-русо-каштановым волосам (да черт его знает, какие они у него цвета). Вот черт, о чем я думаю?! Алекс, не пялься на него, не пялься, говорю!
Его мгновенная улыбка сменяется на серьезное выражение лица, и теперь он смотрит на меня в упор и суровым тоном заявляет:
– Я не собираюсь с незнакомым мне человеком делиться личной информацией о себе, на то она и личная.
– Не переживай, я умею хранить секреты, – не отступаю я, продолжая улыбаться. – Ну правда, мне очень интересно.
Проводя рукой по волосам, мужчина тяжко вздыхает, словно все проблемы мира разом свалились на бедного него, и говорит:
– Вот пристала. Что тебе от меня надо? Я всё тебе сказал. Я не намерен давать почву для сплетен. – Я слышу злость и раздражение, исходящее от него. Эти два состояния ему ой как не к лицу.
– Почему сразу сплетни? – удивляюсь я.
– А разве нет? – Его брови нагло взлетают вверх. – Готов поспорить, ты самая главная сплетница из всех сплетниц этого университета, – и машет рукой в сторону корпуса. – Самая коварная и беспощадная, кому не составит труда раздавить человека во всех смыслах этого слова, а затем еще и добить окончательно. И посмотри на себя… – Он с нескрываемым отвращением пробегается глазами сверху вниз к моим ботинкам, и снова его взгляд подымается вверх и застывает на моих глазах. Боже, мне сразу становится не по себе от его рентгеновских глаз. Что он там в моих глазах увидел? Почему так смотрит? Нет уж, я выдержу этот колючий, глубокий взгляд, я сильная. Внезапно, словно растерявшись на мгновенье, отводит взгляд – буквально на секунду – и снова зло смотрит на меня, ей-богу, как на врага народа.
– Выглядишь как истинная сплетница, – продолжает он, – у которой нет своей личной жизни, и поэтому готовая на всё, чтобы получить очередную порцию сплетен, ведь ты только так можешь разнообразить свою скучную, обыденную жизнь, в которой нет ничего интересного, за исключением охоты за очередной сенсацией. Такие, как ты, даже хуже желтой прессы, хотя я раньше думал, что хуже быть не может.
Я в полнейшем шоке. Когда наконец до меня доходит смысл всего вышесказанного, ошарашенно восклицаю:
– Что?!
Я никак не ожидала, что он перейдет к оскорблениям. Обидно, блин, что этот человек, который даже имени моего не знает, не то, что меня саму, – он даже понятия не имеет, чем я живу и дышу, – смеет утверждать, что я законченная стерва. Он, конечно, выразился другими словами, но я уверена, именно это он и имел в виду. Что-то мне расхотелось продолжать наш разговор, из которого понятно только одно: он зазнавшийся ублюдок. Боже, он меня здорово разозлил, и я просто обязана ему сказать пару «приятных» слов напоследок.
– Как ты смеешь меня оскорблять? – произношу медленно с нажимом на каждое слово. Затем словесно продолжаю нападать на него всё более и более яростно: – А ты-то кто? Эгоистичный, высокомерный, самодовольный придурок, который любит только себя любимого, тебе же наплевать на всех, кто ниже тебя по экономическому статусу. Тебе, видимо, приятно принижать людей и чувствовать над ними превосходство. Ты таких, как я, на дух не переносишь, и это было сразу заметно, с самой первой секунды, как только я с тобой заговорила. Хотя бы притворился бы что-ль ради приличия, а-то вид у тебя как при токсикозе. Смотри, как бы не стошнило. Думала, ты взорвешься от злости и раздражения. А что насчет меня, то ты меня не знаешь и не имеешь право так оскорблять, тебе ясно?! – и гневно испепеляю взглядом.
Пусть не думает, что ему удалось меня задеть своим ядом до самых костей. Я не позволю ему такого удовольствия. Нужно просто сейчас развернуться и уйти прочь с гордо поднятой головой. Задираю голову как можно выше, насколько это вообще возможно в подобной ситуации, разворачиваюсь и ухожу. Внутри всё пылает огнем. Эмоции определенно зашкаливают, но я сдерживаюсь, чтоб не вернуться и хорошенько не врезать в его смазливое, идеальное личико без изъянов. Он что-то говорит, но я не слышу или не хочу слышать. Мои уши больше не в состоянии воспринимать звуки, срывающиеся из этих самоуверенных, гадких уст. Теперь я тебя понимаю, парень с русыми волосами. Я с тобой согласна. Действительно, невозможно понять смысл его тихих слов, похожих на отголосок, доносящийся откуда-то из леса, где яростно бушует ветер, и ударяющийся о каменную стену, внезапно появившуюся между нами.
Я вхожу в холл совершенно раздавленная. Невероятно, мое настроение вмиг улетучилось за каких-то пять минут этого злосчастного разговора, который стал причиной разбушевавшихся внутри меня эмоций. Зачем я вообще к нему подошла? Дура! Сама себе нахожу повод расстраиваться.
И вообще, зачем он мне сдался? В любом случае, я его больше не увижу. Он ведь не студент, а значит, не будет здесь каждый день ошиваться. Но думаю, на всякий случай, всё же не стоит так рано приходить в универ. Не хватало еще случайно на него натолкнуться с утра. Народу-то нет – не получится затеряться, а снова с ним говорить нет никакого желания. Уж он-то не упустит возможности съязвить и закинуть в меня пару "ласковых" словечек при встрече. Я встречала подобных типов – ничего хорошего от них не жди. И почему я до сих пор о нем думаю? Он не стоит того. Да и зачем попусту расстраиваться? Господи, было бы из-за кого…
Вспомнив о том, с кем намечается сегодняшний обед, я расплываюсь в улыбке. Мне кажется, стоящая возле окна девушка заметила быструю перемену в моем настроении, и недоуменно уставилась на меня, будто увидела что-то сверхъестественное. Я, только мельком взглянув на ее выражение лица, прохожу мимо, делая вид, что не замечаю направленных в мою сторону любопытных глаз. Да что уж там, я сама такая же, любопытная до чертиков.
Дохожу до двери с рисунком «девочка в юбке». Вхожу, направляюсь к зеркалу, и достав косметичку из сумки, привожу себя в порядок. Это мой практически ежедневный ритуал – по утрам красится в университетском туалете и затем выглядеть на все сто. Не могу назвать себя первой красавицей, а таких моделей у нас на курсе предостаточно: с кукольным личиком и идеальной фигурой; но, по крайней мере, я далеко не уродина, и моя внешность меня вполне устраивает (это я так себя успокаиваю). Так как я по своей натуре чуть самокритична, могу без стыда отнести себя к среднестатистической части общества. А вот если послушать мою подругу по поводу моих внешних данных, то я для нее едва ли не идеал красоты, однако я не воспринимаю ее точку зрения как истинное и уже перестала обращать внимания на ее комплименты, зная, что она склонна всё преувеличивать. Лера, родственная моя душа, более критична к себе. Ее не устраивает в ней абсолютно всё, вплоть до мельчайших родинок на правой щеке. Как по мне, так она явно себя недооценивает.
Я почти никогда не крашусь дома, потому как времени с утра не хватает; я жалею маму – пусть поспит – и пулей вылетаю из дома. Вернее крашусь: набрасываю легкий естественный макияж. А самое интересное перевоплощение меня ждет в туалете второго этажа университета. Есть конечно туалеты и на других этажах, но этот наиболее удобный для таких целей. Имеющаяся там тумба перед зеркалом здорово облегчает процесс нанесения красоты. На ней можно разложить абсолютно весь арсенал моей косметички.
Вхожу в аудиторию, достаю тетради и на минут сорок застреваю в телефоне вплоть до начала лекции. Так что я почти не заметила, как лекционный зал заполнился шумными студентами, орущими друг другу с разных углов. Не люблю лекции: они слишком скучные и совершенно не интересные, никогда не понимала, зачем они нужны, если на практических занятиях мы разбираем то же самое, только гораздо подробнее. Следовательно, смысла в проведении их нет. Да я их и не пишу никогда. А зачем? Третий курс однако, нужно бы браться за ум, скажете вы, но я реально не вижу в них смысла. Хоть пристрелите, всё равно не пойму.
Сегодня практики нет, но вместо них аж целых три ненужные лекции. Могла бы вообще не приходить, но я хорошая девочка, поэтому хожу на все пары. Так уж я себя подала с первых дней, теперь не отвертеться, и сдать назад не получится. И я немного завидую Лерке, которая решила сделать сегодня выходной. Да она вообще на лекции не ходит. И правильно делает, между прочим. Сидеть и ничего не делать – ужасно невыносимое занятие. Как-то еще в начале первого курса она сказала: «Мне не хватает терпения отсиживать все пары и тратить время на бессмысленное занятие». Так она выбрала приоритеты: ходить только на нужные пары, то есть на практические занятия. С тех пор она не была ни на одной лекции, и мне каждый раз приходится скучать в полном одиночестве, дожидаясь конца пары. У меня есть, конечно, еще один друг, Миша, но жаль, он учится на курс выше, и я не могу разделить с ним полуторачасовое одиночество. Кстати, я кажется не говорила, Егор тоже учится на четвертом. Именно через Мишу я и узнала о нем, о его существовании. Мишу я знала еще со школы, он, разумеется, на год меня старше и учился соответственно. В школьные годы мы с ним не особо общались, но всё же в старших классах пересекались на репетициях в актовом зале, на школьных праздниках. Однажды мы разговорились, и я узнала от него, в какой университет он намерен поступать и на какой факультет. И я тогда подумала: а не