– А если нет? Мам, а что, если нет и он бросит меня?
– Ну что ты, он же любит тебя. Знаешь… любовь – это константа, она становится ею, как только находишь родственную душу. А вы с Игорем как раз такие души, и вы нашли друг друга, – говорит она, заглянув в мои глаза. – Да и как он может оставить тебя, такую золотую девочку?
– Мам, эпитет неудачный, – бормочу я, выбравшись из объятий.
– По-моему, в самый раз. – Она мягко улыбается. – По пироженке, а?
Мотаю головой: «Нет».
– Давай, – уговаривает мама, коснувшись моей кисти. – Ты уже несколько дней ничего не ела. Исхудала совсем. Да и Новый год стучится… Я принесу?
Неуверенно открываю рот, но… она уже бежит к двери, и через секунды три звучные каблуки, мчащиеся по ступенькам вниз, доносятся до моих ушей. А меньше, чем через минуту, мы уплетаем мамины фирменные новогодние пирожные…
1 января 2020.
Среда.
Вот и прошел Новый год. Вернее, он наступил и идет. Начиная с сегодняшнего дня. И кстати… с днем рождения меня! Мне исполнилось двадцать.
Когда-то, неделю-две назад – кажется, с тех пор прошла вечность, – я с теплотой, с трепетом в сердце представляла наш с Игорем совместный Новый год. Наш первый Новый год. Я мечтала провести его вдвоем. Только я и он. Нам больше никто и не нужен… Но мои мечты рухнули в один день. Рассыпались и закатились в щель между досок, где обитает непроглядная тьма. Оттуда нет пути назад. Они там и останутся. Обреченные и несбыточные…
Дождь зимний лил весь день,
Стуча, терзая стекла окон.
Сквозь капли непокорных слез,
Силясь что-либо разглядеть,
Я в них смотрела бесконечно долго.
В припухшие глаза вонзались
Лишь серость небесных свод,
Шепча ехидно о печали,
О боли страшной, тонкой грани…
В одеяло завернувшись ватное,
Опять из-под книжного стола,
Откинувшись на мягкие подушки,
Достаю любимый инструмент письма.
Беспощадно клавиши вбиваю,
Рисуя мир из темного стекла,
Превращая боль потери
В вечные, никому ненужные слова.
6 января 2020.
Понедельник.
Сегодня у меня появилась надежда. Я сама придумала ее, безумно желая видеть Игоря. В общем-то, так я и оказалась у него дома. Пришла, открыла дверь своим ключом, но его там не было. Я не знаю, где он. Пробовала звонить – не берет. И ближе к вечеру я ушла оттуда. Забрав все свои вещи. Кроме нескольких книг, они не поместились в мой чемодан.
Сижу на кухне, положив голову на стол. И думаю. Снова и снова… Мне ОН так нужен. Иногда кажется, что… больше, чем я ему.
– Алекс, завтра Рождество. – Мама присаживается рядом. – Что ты хочешь в качестве подарка? Очередную книжку?
– Не хочу, – тихо, подавленным голосом говорю я и с трудом поднимаю голову, голова раскалывается. – Я сегодня ходила к Игорю. Его там нет. Мам, он меня забыл, да?
– Не забыл, дорогая, – ласково отвечает она. – Он в Питере сейчас.
– Откуда ты…
– Я звонила ему.
– Звонила? – Мои глаза снова мокнут. От обиды. – Я тоже, я тоже звонила. Он не взял.
– О, милая, не расстраивайся, – мама заботливо сжимает мою руку.
Ты права, мам, не буду. Мало ли почему не ответил. Вдруг встреча какая-то. Важная.
Тихонько смахиваю слезу.
– Мам, я забрала свои вещи сегодня днем, – сообщаю я с тяжелым сердцем.
– Почему? – удивляется она.
– Не знаю, – пожимаю плечами. – Мне показалось… что это конец. Тогда в квартире.
– Ты по-прежнему так думаешь?
– Я не знаю, что думать, мам.
– Алекс, не спеши с выводами, хорошо? Со смерти Андрея прошло не так много времени. Игорь еще не пришел в себя. Но обязательно придет, и первым делом явится к тебе. Вот увидишь.
– Я надеюсь, что это так, иначе… Мам, я очень сильно его люблю, – тихо говорю я.
– Знаю, милая, знаю. – Она поджимает губы. – Выпьем по чашечке кофе?
Мама встает на носочки и тянется к верхней полке, достает кофейные зерна.
– Кофе? Я и забыла, какой он на вкус. Помню только, как Игорь готовил мне самый восхитительный кофе на свете. – Воспоминания врываются в мысли, выдавая чудесные картинки из прошлого. Я улыбаюсь им ровно до тех пор, пока что-то с грохотом не ударяется об пол. Это стакан. Мама случайно уронила его.
– Всё в порядке, – с волнением сообщает она, – я соберу.
Кто бы собрал мои осколки? С этим стаканом разбились и мои воспоминания, безмерная тоска и боль пришли на их место. Я вернулась в реальность.
Собирая осколки, мама вдруг говорит:
– Забыла тебе сказать, Лера заходила утром. Я сказала ей, что ты вышла прогуляться. Ты бы позвонила ей. Она же волнуется за тебя.
– Позвоню мам, чуть позже.
Мы с ней давно не виделись. Вернее я не хотела никого видеть. Мама рассказала ей всё. Об аварии. Об Игоре. О моем душевном состоянии. О моей болезни. И я в курсе, что Лера беспокоится за меня. Однако я пока не готова говорить с ней. Так же как и с Максом. Мой телефон разрывается от многочисленных входящих звонков, а того самого, заветного звонка – нет.
– Мам, я пойду в кабинет дедушки, ладно? – и не дождавшись ответа, неуклюже спускаюсь со стула, чтобы после исчезнуть в дедовском кабинете.
Вибрация. На телефон приходит очередное сообщение от Леры. И я бы снова отложила их в долгий ящик, не стала бы даже открывать, если бы мое внимание не привлекло содержимое письма – подруга мне прислала ссылку на какой-то сайт.
Неизвестно откуда взявшееся беспокойство обрушивается на меня совершенно неожиданно и не к месту, а сердце замирает в нехорошем предчувствии.
Раскрываю сообщение целиком, пробегаюсь по строчкам: "Тебе нужно на это взглянуть, Алекс". После, затаив дыхание, перехожу по ссылке. Страница загружается мгновенно, и передо мной предстает яркая страница "желтой" газетенки, где ядовито-красными, жирными буквами выведен кричащий заголовок статьи одной прыткой журналистки. "Под кайфом разбился предпоследний из Соколовых", – написано на всю ширину страницы. Чуть ниже слова той же журналистки: "Мой источник сообщил, что 25 числа 2019 года в районе 7-8 часов вечера в страшной аварии погиб не кто иной, как родной племянник известного архитектора страны, завидного и богатого холостяка, Соколова Игоря Константиновича. Андрей, так зовут племянника, находясь в состоянии наркотического опьянения, стал виновником страшной аварии, где пострадали и были госпитализированы в больницу два человека в тяжелом состоянии. А самого Андрея, к нашему глубочайшему огорчению, спасти не удалось…"
Двуличные твари! И… под кайфом? Серьезно? Так и хочется вцепиться в эту змею, что посмела так очернить семью Игоря. Волосы бы повыдирала этой журналистке за откровенно наглую ложь! Не был Андрей под кайфом, и не он вылетел на встречку! Интересно, кто этот источник? Откуда ему всё известно? И почему он бессовестно врет?
"Город, в котором произошла это ужасная трагедия, мой источник по неизвестной причине не стал раскрывать, – продолжаю я читать, – и наши сотрудники также не смогли докопаться до истины. Но это и не удивительно, принимая во внимание предыдущие случаи с правонарушением Андрея Соколова, вождение в нетрезвом виде, бесконечные драки в клубах и барах славного города Санкт-Петербург и последующее за этим скоропостижное закрытие дел, как уголовных, так и административных, наш глубокоуважаемый Игорь Константинович, надо полагать, позаботился о решении подобных вопросов и на сей раз. Ничто нынче не указывает на свидельство вышеупомянутой аварии…"
Можно ли ненавидеть кого-то настолько сильно, что хочется задушить этого гада собственными руками? Точнее одну конкретную гадину!
Пролистываю ленту новостей вниз и натыкаюсь на видеоролик: "Интервью с Соколовым". Закусив нижнюю губу, включаю проигрыватель и замираю при виде родного лица. Он выглядит печальным и раздраженным, пытается пробраться сквозь толпу перегородивших ему дорогу журналистов в высокое здание офиса его фирмы.
– Без комментариев, – сохраняя спокойствие, отвечает Игорь на множество сыплющихся на него вопросов.
– Считаете ли вы произошедшее с вашим родственником злым роком, что неотрывно преследует вас и вашу семью? Ваши родители погибли в авиакатастрофе, сестра умерла от рака, а теперь вот еще одно несчастье, не боитесь ли вы за свою жизнь? – громче всех выкрикивает одна рыжая особа, растолкав коллег и совсем близко подобравшись к Игорю.
– Без комментариев, – повторяет он и, наконец выбравшись из безумной толпы, скрывается в здании.
В гневе швыряю телефон на стол и подхожу к окну. Медленно падает снег. Он успокаивает. Это всего лишь грязный, лживый мир журналистики. Игорь предупреждал об этом, как и о том, что рано или поздно приходит иммунитет на таких вот "желтых людишек". Надо учиться держать себя в руках, несмотря ни на что. Так он говорил. Но вряд ли у него самого это всегда получается. Вспомнить хотя бы нашу с ним первую встречу – иммунитетом это никак не назовешь…
"Наша с ним история закончилась, не так ли?" – спрашиваю я себя, чуть позже забравшись с ногами на подоконник и тихонько роняя слезы отчаяния.
Глава 33. Разговор
10 января 2020.
Пятница.
Сегодня экзамен по эконометрике. Наверное, я не готова, и мне не следовало приходить в универ. Скорее всего я бы так и поступила, будь экзамен по другому предмету. Однако сегодня я пришла не сессию сдавать, а чтобы поговорить с Игорем. На экзамене-то он обязан меня слушать. Там он не сможет отвернуться от меня, или убежать, или нажать на красную кнопку с изображением телефонной трубки.
Мои ожидания разбились в пух и прах, когда он не только не взглянул на меня, но и за считанные секунды расписался рядом с "отлично". Затем просто вручил мне зачетку со словами:
– Вы свободны.
Всё. Занавес.
Сворачиваюсь в клубочек, прижимаю колени к груди, и лежу так в постели час или два, а может, и полдня. Я потеряла счет времени. Изредка меня прорывает на рыдания, затем успокаиваюсь и тихо лежу без движения. Потом опять по новому кругу: плач-рыдания и спокойствие сменяют друг друга, словно идет борьба между ними… Я не знаю, правильно ли поступаю, беспомощно валяясь в кровати и думая, что это и есть конец, что нельзя уже ничего исправить… Жалеть себя – это не выход. Нужно действовать, пробовать, но никак не сдаваться… И что я здесь сырость развожу? Разве от этого легче? Ладно, не спорю, легче. Но ведь не