захочется поспешить, это уж точно.
Она лишь однажды засмеялась при виде великана, и это было много лет назад. В мире есть всего четыре типа людей: мужчины, женщины, волшебники и ведьмы. Волшебники жили в основном в университетах, там, в больших городах, и им не дозволялось жениться, хотя Тиффани так и не смогла понять, почему. Так или иначе, в здешних краях их не встретишь.
Ведьмы были совершенно точно женщинами, однако все старые ведьмы, кого Тиффани знала, так никогда и не вышли замуж, возможно потому, что Нянюшка Ягг истратила на себя всех подходящих мужей. А может, ведьмы были просто слишком заняты. Разумеется, время от времени ведьмы всё же удачно выходили замуж, как Маграт Чесногк из Ланкра, например, хотя после замужества та в основном ограничила своё ведьмовство сбором целебных трав. Единственной молодой ведьмой, у которой нашлось свободное время для амуров, была лучшая подруга Тиффани, горная ведьма Петулия — она специализировалась теперь на свиной магии и собиралась замуж за парня, который вскоре должен был унаследовать свиноферму отца[5], что делало его, по местным меркам, практически аристократом.
Но ведьмы были не только очень заняты, они ещё и выделялись, это Тиффани усвоила очень рано. Ты живёшь среди людей, но ты не такая, как они. Всегда сохраняется некая дистанция и отчуждение. Это не нарочно, просто само собой так выходит. Девочки, которые вместе с ней играли и носились по деревне, одетые в одни рубашонки, теперь делали ей реверанс, встретив на улице; и даже взрослые мужчины в знак приветствия прикасались к своим кудрям, ну, или к тому месту, где эти кудри когда-то были.
Не просто из уважения — они её, честно говоря, слегка побаивались. Ведьмы хранят множество тайн, потому что помогают при рождении детей. Когда ты женишься, тоже неплохо бы позвать ведьму (даже если ты не уверен — это на удачу или, напротив, для предотвращения несчастий), в смерти ведьма снова рядом — чтобы показать тебе путь. Ведьмы хранят множество тайн, и никогда никому о них не рассказывают… ну, кроме других ведьм. Собравшись вместе, чтобы выпить стаканчик-другой (или, в случае Нянюшки Ягг, стаканчик-девятый) они сплетничают, как прачки.
Но никогда — о настоящих тайнах, таких, о которых лучше молчать. Мало ли, что ты сделала, услышала или узнала. Слишком многое есть на свете, о чём лучше помалкивать. Увидеть великана без штанов было сущими пустяками по сравнению с тем, что ведьмам порой доводилось видеть.
Нет, Тиффани не завидовала роману Петулии, который наверняка развивался посреди резиновых сапог, уродливых непромокаемых плащей и под дождём, не говоря уже о бесконечном количестве «хрю» вокруг.
Она завидовала благоразумию. Петулия всё спланировала заранее. Она вначале решила, какого будущего желает для себя, а потом закатала рукава и приступила к его воплощению, по колено в «хрю», если необходимо.
Каждая семья, даже в горах, держала минимум одну свинью для использования в качестве мусорной корзинки летом, а также в качестве свинины, бекона и ветчины в остальные времена года. Свинья — это важно. Свою бабулю, если ей вдруг нездоровится, вы можете подлечить и скипидаром, но если заболела свинья, вы немедленно посылаете за свиной ведьмой, и платите ей, причем платите хорошо, в основном, колбасой.
Помимо всего прочего, Петулия специализировалась по скучанию свиней, и была, несомненно, чемпионкой в благородном искусстве скучания. Тиффани не знала, как лучше назвать этот навык; её подруга могла присесть рядом со свиньёй и начать тихую, спокойную и чрезвычайно скучную беседу, в результате которой в свинье срабатывал какой-то странный механизм, животное разевало пасть, издавало счастливый зевок, падало и мгновенно превращалось из живой свиньи в тушку, готовую стать ценной прибавкой к семейному рациону на остаток года. Возможно, не самый лучший исход дела (для свиньи), но, по сравнению с неаккуратными и, главное, гораздо более шумными способами, которыми свиней умерщвляли прежде, до изобретения скучания, этот метод, в целом, следовало признать весьма прогрессивным.
Тиффани вздохнула, вновь ощутив себя одинокой среди толпы. Носить чёрную остроконечную шляпу было непросто. Потому что, нравится тебе это или нет, ведьма и есть остроконечная шляпа, а шляпа есть ведьма. Со шляпой люди относятся к тебе осторожно. С уважением, разумеется, и порой несколько нервно, словно опасаются, что ты можешь читать их мысли. На самом деле, отчасти так оно и есть, если с умом пользоваться старыми добрыми ведьмиными штучками — Первым Взглядом и Вторым Помыслом[6]. Если честно, это даже не магия. Научиться может любой, у кого есть хоть капля здравого смысла, однако даже эту каплю бывает порой очень непросто найти. Люди обычно так увлечённо живут, что не дают себе труда остановиться и подумать зачем. Ведьмы думают, поэтому они всем нужны, о да, очень нужны, нужны практически постоянно, но при этом им очень вежливо (и, разумеется, не вслух), не рады.
Здесь вам не горы, где все давно уже привыкли к ведьмам; жители Мела были дружелюбны, но не дружили с ведьмами, в смысле, по-настоящему. Ведьма иная. Ведьма знает то, чего ты не знаешь. Ведьма другая, не такая, как ты. Ведьму лучше не злить. Ведьма не похожа на всех прочих.
Тиффани Болит была ведьмой, она сама себя такой сделала, потому что люди в этом нуждались. Ведьма нужна всем, даже тем, кто сам об этом не подозревает.
И это сработало. Слюнявая карга из старых книжек отступала прочь каждый раз, когда Тиффани помогала молодой матери родить первенца, или облегчала старику путь к могиле. Но всё равно, старые сказки, старые слухи и картинки из старых книжек снова и снова возвращались, словно жили своей жизнью в памяти мира.
На Мелу не было традиций ведьмовства, ни одна ведьма не поселилась здесь, пока была жива Бабушка Болит. Она была мудрой женщиной, это все знали, достаточно мудрой, чтобы не называть себя ведьмой. Однако на Мелу ничего не случалось, если Бабушка Болит не одобряла этого, по крайней мере, ни один такой «случай» не продлился дольше десяти минут.
Так и вышло, что Тиффани стала единственной ведьмой в здешних краях.
При этом она лишилась поддержки старших, вроде Нянюшки Ягг, Матушки Ветровоск и Мисс Левел; народ Мела не смог бы понять, в чём причина, потому что вообще был плохо знаком с обычаями ведьм. Разумеется, другие ведьмы могли придти и помочь Тиффани, попроси она их об этом, но такой оборот дела молчаливо предполагал бы, что она не справляется с ответственностью, не может исполнять обязанности, недостаточно уверена в своих силах и вообще слабовата в коленках.
— Извините, мисс? — раздался рядом нервный смешок.
Тиффани оглянулась и увидела двух девочек, одетых, разумеется, в их лучшие новые платья и соломенные шляпки. Дети жадно рассматривали её, с лёгким оттенком озорства во взглядах. Тиффани быстро обдумала ситуацию и улыбнулась в ответ.
— Ах, да, Бекки Пардон и Нэнси Апрайт, верно? Чем могу вам помочь?
Бекки Пардон застенчиво достала из-за спины маленький букет цветов и протянула его Тиффани. Разумеется, Тиффани сразу догадалась, в чём дело. В детстве она и сама делала такие букетики для старших девочек, просто потому, что таков был обычай Прополки: заурядные полевые цветы, связанные вместе — это было важно, в этом вся магия — пучком травы, выполотой с меловых линий.
— Если вы положите его под подушку, то увидите во сне своего парня, — серьёзно объявила Бекки Пардон.
Тиффани осторожно приняла слегка увядший букет.
— Так, давайте посмотрим… — сказала она. — Сладкие бормотушки, дамская сумка, семилепестковый клевер — это на удачу — веточка штанов старика, джек-в-стене, кровавые любоврушки, и… — она уставилась на маленькие бело-красные соцветия.
— Что с вами, мисс? — хором спросили девочки.
— Забудки![7] — сказала Тиффани немного резче, чем собиралась, но девочки ничего не заметили, поэтому она весело продолжила: — Необычный выбор. Откуда они здесь? Вероятно, беженцы из чьего-то сада. И скреплены, как вы наверняка знаете, огненным тростником, который в прежние времена использовали для изготовления тростниковых свечей. Какой милый сюрприз. Благодарю вас обеих. Надеюсь, вам было весело на ярмарке…
Бекки подняла руку.
— Извините, мисс?
— В чём дело, Бекки?
Бекки порозовела и быстро обменялась парой слов с подружкой. Затем повернулась к Тиффани и порозовела ещё сильнее, но явно не потеряла решимости довести дело до конца.
— Вы ведь не рассердитесь за вопрос, мисс? За один маленький вопросик не заругаете?
«Наверное, спросит, как стать ведьмой» — подумала Тиффани, потому что её об этом частенько спрашивали. Девочки наверняка видели её на метле и полагали, что ведьмовство состоит именно в этом. Вслух она сказала:
— Я-то не заругаю. Спрашивайте.
Бекки Пардон уставилась на свои ботиночки.
— У вас есть интимности, мисс?
Ещё один важный для ведьмы талант — не показывать, о чём ты думаешь, и, в частности, не каменеть лицом, даже в самых неожиданных ситуациях. Тиффани умудрилась ответить спокойно, без единого намёка на смущённую усмешку:
— Очень любопытный вопрос, Бекки. Могу я узнать, чем он вызван?
Теперь, озвучив свои сомнения, девочка явно повеселела.
— Ну, мисс, я спросила бабушку, могу ли я стать ведьмой, когда вырасту, а она ответила, что вряд ли, потому что у ведьм интимностей нет, мисс.
Под прицелом двух пар внимательных круглых глаз, Тиффани поспешно обдумала свой ответ. «Это деревенские девчонки, — размышляла она, — а значит, наверняка видели, как кошка производит на свет котят или собака щенят. Они видели, как рождаются ягнята и, почти наверняка, как телится корова, потому что это большое событие на ферме, которое трудно пропустить. Они точно знают, о чём меня спрашивают».