Там, где занавески отсутствовали, я увидел комнаты. Мебели в них почти не было, одни лавки, сундуки да циновки. И ещё странные штуки, что-то среднее между гигантскими катушками, на которые наматывают кабели, и тумбами для афиш. Только на них ничего не было ни намотано, ни наклеено.
Я заметил две такие катушки, но назначения их не понял, а у слуги спрашивать не стал, слишком мрачно и неприветливо он выглядел.
Для обещанного омовения меня перепоручили служанкам, но не симпатичным девчонкам, вроде Доры и Ля, а трём суровым жилистым старухам.
Ух, они за меня и взялись! Как начали мочалками драить!
Зато после мытья выдали чистую одежду, а то я вывозился в яме и поизорвался.
Рукава и штанины новой одежды были коротковаты, местные люди были пониже ростом. Но я обрадовался, что не буду теперь слишком отличаться от жителей города хотя бы одеждой и смогу удрать.
Потом слуга привёл меня в комнату-нишу с занавеской вместо дверей, где стоял низенький стол, накрытый на одного, и угрюмо спросил:
— Господин прикажет постелить постель? Прислать женщин?
— Стели, — согласился я и поинтересовался на всякий случай: — А что за женщины?
Нет, я, конечно, не то чтобы заглядываю под каждую юбку, но вдруг предложат что-нибудь интересное?
— Из тех, что вызвались прислуживать вам во время мытья, господин, — ответил слуга, недовольно зыркая на меня.
Мол, какие позарились, те и мыли.
Ну что ж, это было ожидаемо. Рыжик уснул, котяра ленивая, а без него девушки на меня и здесь реагируют примерно как дома.
В реальном мире на меня западала исключительно тёща. И совсем не в плане любви и ласки.
— Ладно, — разрешил я ему. — Стели, а баб придержи пока. Господин будет копить перед поединком мужскую силу.
Я сел за стол и стал разглядывать то, что мне принесли: серо-жёлтое хрючево в миске и камень с кулак размером на широком листе вроде лопуха.
Ещё были вино и вода в высоких сосудах. Ну и пемзоподобная лепёшка — я обломок такой уже пробовал.
Выглядело всё это странно и не слишком аппетитно.
— А господин Раст говорил, мёртвым местную еду есть не положено, — сказал я в слабой надежде, что подадут что-то более привычное.
— Господин Раст сказал, что ты воин, — напомнил слуга. — Воинам можно есть пищу в любой земле. Их наша еда не убьёт, их боги — самые сильные.
Он достал из длинного сундука матрац, раскатал на циновке, покрыл дерюгой и сверху положил пёстрое тканое покрывало. Даже подушки не дал, зараза.
От мрачных косых взглядов слуги мне стало неуютно. Здесь вообще все слуги такие или этот конкретный что-то имеет против меня?
Да и постель не манила. Похоже, что воин должен быть аскетичным.
Слуга закончил стелить постель и мрачно уставился на меня исподлобья.
Я торопливо сказал:
— Можешь идти. Со стола потом уберёшь.
Он вышел, задёрнув занавеску, а я с тоской оглядел стол и приступил к обеду.
Залез рукой в миску, достал кусочек, попробовал…
Хрючево на вкус оказалось вполне съедобным. Похоже на кашу, вроде перловой, вот только я терпеть не могу перловку, особенно не солёную.
Пожевав каши, я рискнул попробовать камень с листа. Тюкнул его, как яйцо, и он заблагоухал совершенно сногсшибательно!
Оказалось, что под тонким слоем глины находилось запечённое мясо. Тоже несолёное, немного жестковатое, но неожиданно вкусное.
Съесть я смог меньше половины — и вновь почувствовал, что объелся.
Какая здесь невероятно сытная еда!
Вино я пить не рискнул, сделал несколько глотков воды. Вытер рот рукавом.
После еды стало клонить в сон, но я понимал, что спать нельзя. Умирать мне пока не хотелось, а назначенная битва сулила верную смерть.
Оставался побег. Тем более, что в моей комнате не имелось даже дверей, почему бы и не удрать?
Выглянул за занавеску — в коридоре никого.
Я уверенно направился к выходу. Если кто заметит, скажу что заблудился. Ну или ищу, где отлить.
Никто меня не остановил, и я беспрепятственно добрался до входной двери, закрытой на обычный засов.
Открыл, выскочил на улицу. Тоже никого! Прекрасно!
Дорогу я запомнил, тут и идти-то до городских ворот всего ничего. Другое дело, что там может стоять стража. Даже наверняка стоит…
Ладно, вовсе и не обязательно ломиться в ворота. Стена не так уж и высока. Осмотрюсь, может получится залезть на неё и спрыгнуть.
В этих оптимистичных размышлениях я прошёл по улице шагов десять, и вдруг ошейник начал сжимать горло. И с каждым шагом всё туже.
Я остановился, задыхаясь. Что же теперь делать? Вот же подлюка Раст, как заколдовал!
Прислонился к стене соседнего дома и замер, раздумывая. Вернуться? Вот же позорище! Сбежал, называется!
Город потихонечку просыпался, похоже, мы и в самом деле приехали ранним утром, когда земледельцы уже ушли на работу, а воины ещё спали. Кроме тех, кто в карауле, разумеется.
Из дома напротив вышла женщина. Ушла. Потом появились двое детей лет пяти — мальчик и девочка, и стали играть прямо у дороги короткими палочками.
Потом девочка заревела, а мальчик смеясь убежал в дом.
— Ну и чего ты ревёшь? — спросил я её.
Девочка уставилась на меня чёрными круглыми глазами. В руке её были зажаты палочки и верёвка.
— Колодец! — сказала она, размазывая слёзы. — Поломался!
Я поманил её, взял палочки, повертел в руках.
— Колодец, говоришь?
Палочки были одинаковой длины и толщины. Наверное, они были связаны в виде детской игрушки — колодца. Я быстро сложил из палочек маленький колодец, перехватывая “бревна” верёвкой.
— Такой? — спросил я.
Девочка улыбнулась, протянула за игрушкой грязную руку.
Я отдал.
— Это мне? — спросила она, разглядывая игрушку. И подняла на меня чёрные бусинки глаз. — Ты подарил мне колодец?
— Конечно тебе! — улыбнулся я.
Девочка с сомнением поглядела на коротковатые рукава моей рубашки.
— А разве ты воин?
— Я воин из другой, далёкой земли! — уже привычно соврал я. — Меня зовут Зергиус. А вот одежда на мне чужая, моя изорвалась. Вот доберусь до своих и надену красивую одежду.
— А ты на мне женишься?
Глаза-бусинки смотрели так строго, что я рассмеялся. Ну что за дети, а? Придумают же.
— Конечно, женюсь. Вот вырастешь, будет тебе лет… Э-э, восемнадцать.
Девочка просияла улыбкой, стянула с пальца колечко и сунула мне. Я попробовал показать, что оно не залезет на мой палец, но кольцо растянулось и село как влитое.
Я дёрнул его — никак. Кольцо просто приросло ко мне. Я улыбался девочке, а сам исподтишка всё пытался его стянуть. Тщетно!
Девочка, оценив бесполезность моих усилий, прижала к пузу колодец и убежала в дом.
Огляделся: не видела ли мамаша?
Ну вот что это было, а? Какая-то детская игра, вроде “любит-не любит, плюнет-поцелует”? Никогда не понимал женщин!
Я пожал плечами и ретировался в дом колдуна.
Ну его, этот побег. Может, меня не больно убьют на этом проклятом поединке, и я очнусь в ящике рядом с Яшей вараном и Рыжиком за пазухой?
Скорей бы.
По дороге мне снова никто не встретился, ну и хорошо. Свидетелей такого “побега” мне на дух не надо.
Раздосадованный, я завалился на матрас, сунул под голову свёрнутую дерюгу и стал думать, что ещё могу предпринять, но почти мгновенно уснул.
Устал я ночью по лесу бегать. Ну, не железный я человек. Я из… Знать бы ещё, из чего.
Разбудил меня всё тот же хромой слуга — и пробуждение было нерадостным.
Я сразу вспомнил, что впереди меня ждёт жертвоприношение, а после поединок. А значит, и собственная смерть.
Вся разница, что того неизвестного мужика казнят сразу, а я ещё смогу немного размяться и побегать.
— Господин зовёт своего гостя, — важно сказал слуга. — Одежда для твоего поединка готова.
Я даже не сразу сообразил, что гость — это я сам.
Переоделся в штаны и рубашку с нормальной длины штанинами и рукавами, трофейные, видимо, и потащился к колдуну следом за стариком.
К моей досаде Раст сразу спросил:
— Куда ты выходил и зачем?
— Город хотел посмотреть, — буркнул я. — У нас-то всё не так.
Он кивнул, сочтя объяснение достаточным и, ухмыльнувшись, спросил:
— Далеко уйти сумел?
— До соседнего дома, — нехотя признался я.
— Ну пойдём, посмотришь, что на соседней улице, — обрадовался колдун.
Ещё и подкалывал, гад!
Я помнил, что тюрьма была недалеко от дома Раста, но теперь мне показалось, что дорога к ней стала ещё короче.
Всего-то несколько домов до поворота — и вот оно, серое приземистое здание, окружённое кованым забором.
Пока шли, я думал о том, а не попытаться ли мне спасти белобрысого игрока? Это же больно, наверное, когда голову будут рубить? Неужели он и на такое подписывался как испытатель?
В тюремном дворе оказалось неожиданно много народу, целая толпа воинов при оружии, и я выкинул из головы дурацкие планы по освобождению узника.
На этот раз мужички были разодеты во всё лучшее и уже не напоминали толпу бандитов. Ну их всех на фиг. Даже с Яшей я не справлюсь с такою толпой. И вообще, это не настоящая казнь, а игра!
Повторил это себе несколько раз — немного помогло.
Перед колдуном расступались — и мы беспрепятственно прошли в первый ряд.
Я сначала подумал, что палачи — наверняка неписи. Кем надо быть, чтобы казнить беспомощного человека?
Впрочем, испытателями в подобные игры могут записываться и те, кто в реале стреляет в бродячих собак или метелит “недругов” после проигрыша любимой футбольной команды. В нашем мире это чревато, а вот в игре можно и оттянуться.
Раст сказал мне, что это должно быть жертвоприношение, а не просто казнь. Я покрутил головой, но ничего похожего на алтарь не заметил.
Толпа начала выкрикивать: “Закат! Закат”, и на помост вывели блондина со сросшимися бровями.
Руки у него были связаны за спиной, нос посинел и распух, глаза превратились в щёлки, но парень с презрительной усмешкой смотрел куда-то поверх голов.