– Кому ты впариваешь? Знаю я тебя, урода…
Родион ничего не знал. Просто брал на пушку.
– Да нет, Аркаша сейчас дома…
– Знаю я, где его дом, можешь не говорить… Хотя нет, скажи. А я узнаю, врешь ты или нет. Если врешь, я тебя кончу прямо на месте…
– Осенняя улица, дом пятнадцать, квартира сорок четыре…
Где-то вдалеке взвыла ментовская сирена. Все правильно. Выстрелы были слышны на всю округу. Кто-то из сознательных граждан набрал «02». И вот он, результат. Надо рвать когти. Но Родион не двигался с места.
– Врешь…
– Не вру!!! – как резаный заорал парень.
И неожиданно бросился на Родиона. Только как-то неудачно он это сделал. Грудью лег на пистолет. Как Матросов на пулемет. И так же геройски погиб. Родион застрелил его в упор. Пуля вошла в сердце.
Вот сейчас точно пора делать ноги. Но Родион снова превозмог себя. Полой рубахи быстро стер отпечатки пальцев с пистолета. Вложил его в руку последнего покойника. И со всего ходу ринулся в кусты. Тропинка круто уходила вниз к реке. Родион летел по ней сломя голову… Теперь у него не было оружия. Зато, получалось, второй крепыш покончил жизнь самоубийством. Сначала грохнул убийцу. И, не в силах пережить столь тяжкий грех, наложил на себя руки. Менты с удовольствием примут эту версию. Лишь бы не напрягаться с расследованием…
А вот как отреагирует на это Боксер?… У Родиона уже не было никаких сомнений на счет его причастности к недавним убийствам. Он даже не жалел, что не успел спросить крепыша, на кого он работает. И без того все ясно…
Хотя нет. Все-таки надо спросить. У самого Аркадия. Ведь Родион знал его адрес…
Глава 7
Улица Осенняя, дом пятнадцать. Квартира сорок четыре во втором подъезде. Третий этаж, вторая дверь направо. Родион сидел на грязном полу дворовой беседки и наблюдал за окнами этой квартиры. В них горел свет. А время позднее. Половина второго ночи. Он наблюдал. Потому что ни на что большее не был способен. У него не было тарана, чтобы прошибить бронированную дверь.
Наверняка тайная «бригада» Боксера уже извещена об убийстве двух бойцов. И о неизвестном, который пытается проникнуть в тайну за семью печатями. Бойцы-киллеры настороже. И поэтому без взлома в квартиру к Аркаше не проникнешь… А проникнуть надо. Родиону очень хотелось поговорить с этим уродом… Но ведь его можно будет взять утром. Если он будет без охраны. Если при нем охрана – дело труба. С одним телохраном Родион справится голыми руками. А против двух вооруженных бойцов ему без пистолета делать нечего…
Родион наблюдал. И соображал, как лучше всего взять Аркашу… А Боксер, похоже, думал, как взять его самого. И мысли этого оборотня работали в правильном направлении.
Машина ворвалась во двор на полном ходу, застала Родиона врасплох. Из нее выбрались люди. Он не видел их, но слышал их голоса.
– Вон беседка, глянь там, – распорядился кто-то.
Вот это точно конец. И пистолета нет… Механизм самосохранения включил заячий инстинкт. Родион выскочил из беседки, в два прыжка преодолел расстояние до сетчатого забора. Каким-то чудом перемахнул через него. А вслед ему неслось:
– Вот он, урод! Держи его!…
Родион со всех ног бежал к зданию детского садика. Вот кирпичная беседка. Под ее прикрытием можно удирать дальше. Но, увы, вдогонку ему неслась не только ругань. Громыхнули выстрелы. Один, второй, третий… Бок обожгло. Пуля задела, догадался Родион. Пустяк, решил он. И продолжил свой заячий бег. За беседкой он увидел забор. Такой же, из сетчатых секций. За ним кусты. Хорошо бы в них затеряться. Родион собрал силы в кулак, на полной скорости преодолел расстояние до забора, перемахнул через него. Когда он опустился на землю, страшно закружилась голова. От слабости подкосились ноги. Но нельзя останавливаться. Ни в коем случае нельзя. Преследователи не остановятся, пока не возьмут его…
Кровь из раны хлестала фонтаном. Он зажимал рану рукой, но это не помогало. Он терял кровь. И продолжал убегать. Дыхание сбилось, ноги не держали, перед глазами расходились радужные круги. Но он все бежал. Бежал, не разбирая дороги. Бежал, потому что остановка означала смерть…
Оврагом добрался до какой-то речушки, перешел ее, двинулся в гущу соснового бора. Не было сил и времени оглянуться назад. Но он слышал, как бегут за ним убийцы. Даже слышал их натужное дыхание. Они стремительно нагоняли его.
Но он все же бежал. Бежал, несмотря ни на что. Остановился, когда силы совсем оставили его. А преследователи совсем близко. Родион обреченно повалился на землю, перевернулся на спину. И с ненавистью загнанного зверя посмотрел на врага… Но что это? Перед ним никого. Ни единой живой души. И тишина. Только ветер шумно гуляет по кронам деревьев… Значит, он все-таки оторвался от преследования…
А кровь продолжала покидать его. Если так пойдет дальше, она совсем вытечет из него, и тогда кранты…
Кровь надо остановить. Но на это нужны силы и время.
Родион чувствовал, что теряет сознание. Последние силы оставляли его, мозги выворачивало наизнанку, из глубины желудка поднимался тошнотворный ком. И все же он превозмог себя. Сорвал с себя куртку, снял рубаху, майку. Грязными пальцами нащупал рану. Пуля прошла навылет. Жизненно важных органов, похоже, не затронула. Рана несмертельная. Если из организма не вышел тот литр крови, который не может восстановиться самостоятельно… Он сложил майку вчетверо, наложил ее на рану. Рубашка послужила в качестве бинта. Он крепко, как мог, завязал ее на узел. С трудом натянул на себя куртку, чтобы не замерзнуть. На этом силы иссякли, сознание стремительно проваливалось в пучину небытия…
Родиону жутко хотелось спать. Но Кира знать ничего не хотела. Она бесцеремонно взяла его за плечи и встряхнула.
– Ну что ты делаешь? – возмущенно пробурчал Родион.
Тряси не тряси, все равно он не встанет. Кира это поняла, поэтому высунула язык и жарко лизнула его по щеке.
– Так уже лучше, – улыбнулся Родион.
– Эй, мужик, поднимайся, – донеслось откуда-то издалека.
Грубый мужской голос. Кира не могла так говорить… Да и пропала она куда-то. Как в дымке тумана, перед глазами появилась морда какой-то псины. Вот, значит, кто лизнул его…
Рядом с собакой стоял мужик. Смешная шапочка-петушок, выцветшая болоньевая куртка. Рожа небритая, под глазами синева, в зубах «беломорина».
– Эй, мужик, ты чего разлегся? – хрипло спросил он.
– Где я? – пошевелил запекшимися губами Родион.
– Где, где, в Караганде…
– Какая Караганда?
Ему было так плохо, что хотелось умереть.
– Да в Заволжске ты. В нашем собачьем парке… Слушай, ты весь в крови. Что с тобой?
– Да, понимаешь, шел вчера… Козлы какие-то… Ножом пырнули…
Эти слова дались с большим трудом. На них ушли все силы. Сознание заволокло качающейся дымкой.
– Да я так и понял, – как по нервам скреб, говорил мужик. – И Ленка тоже поняла. Она со своей Моськой домой пошла. У нее телефон дома. В милицию оттудова будет звонить…
Как ток через Родиона пустили. Ментов ему еще только не хватало… И силы вдруг откуда-то взялись. И желание бороться за жизнь.
Первая попытка подняться закончилась неудачей. Второй раз помог мужик. Протянул ему руку. В глазах у него светилось понимание.
– Что, с ментами проблемы? – участливо спросил он.
Родион мотнул головой.
– Да ладно, не ври. Вижу, что проблемы… Пойдем, я тебе одно место покажу…
Каждый шаг давался с огромным трудом. Но Родион шел. Не знал куда, но шел. Потому что надо уйти от ментов…
– Я ведь тоже когда-то за хулиганку чалился, – говорил мужик. – Ни за что менты повязали. Три года дали. За злостное хулиганство… Ненавижу ментов с тех пор… Не знаю, какие у тебя с ними проблемы. Но тебе помогу. Лишь бы мусора с носом остались…
Его болтовня раздражала Родиона. Он готов был убить мужика, лишь бы не слышать этот треп. Но на то, чтобы убить, не было сил. Да и не мог он без этого мужика, который тянул его за собой, как на буксире…
Родион не помнил, как долго они шли. Плохо помнил, как спускался в какой-то колодец. Какие-то трубы, обмотанные теплоизолятором. Место темное, но сухое и теплое.
– Здесь теплотрасса проходит, – сказал мужик. – Трубы теплые. Матрац тут у меня. Ложись, грейся…
Родион с удовольствием принял предложение. Улегся на грязный, вонючий, но такой уютный матрац. Глаза закрылись сами по себе.
– Ты не думай, я не бомж, – гудел в ухо мужик. – У меня все как у людей. Сантехником работаю, квартира есть, жена… Вот из-за нее иногда приходится здесь ночевать. Из дома гонит, стерва, когда выпью. А рука у нее тяжелая… Как даст!… Эй, слушай, а у меня водочка есть. На опохмелку с собой прихватил. Жалко, конечно. Как от сердца отрываю. Но поделюсь. Совсем тебе хреново. Водочка поможет…
Родион почувствовал, как в рот лезет горлышко бутылки. Водка пилась легко. Может, это вода?… Но нет, вода не согревает кровь. А эта согрела. Хорошо!…
– А может, тебе к врачам надо? – откуда-то из тридесятого царства донесся голос мужика.
Родион мотнул головой. Врачи – это опасно. А потом, ему вовсе не хотелось никуда ехать. Так хорошо было ему на этих трубах, на этом матраце… Еще бы одеяло. Чтобы согреться. Но мужик говорит, что трубы горячие. Почему ему тогда так холодно? Почему тело так трясет изнутри?… Но все это ерунда по сравнению с тем, что у него есть возможность спать…
Не меньше недели Родион провел в колодце. Это были ужасные дни. Он трясся в ознобе, метался в горячечном бреду. Временами не хотелось жить – так было тошно. Рана горела и болела. Не давала покоя…
Скорее всего он бы сдох в этом колодце, как подстреленная собака. Но Петрович – так звали мужика – проявил заботу. Родион отдал ему все деньги, какие у него были. Обещал дать еще, во много раз больше. Верил ему Петрович или нет, но ухаживал он за ним исправно. Йод купил, стрептоцид, спирт, бинты. Обработал рану. Перевязал. Понимал, что никакой это не нож, а самый настоящий огнестрел. Но молчал. И никому больше не говорил. Иначе бы нашли Родиона менты или боксерская братва. Или свои, родные пацаны… Иногда Родиону хотелось, чтобы случилось последнее. Можно было дать Петровичу отмашку, чтобы он сдал его братве. Но он терпел. Как ни хреново ему, он должен терпеть. И довести свою игру до конца…