, кто на очереди. Мелисса Пратчетт. Энн Рид. Линда О’Брайан. Дженнифер Макклейн. Это — Эбигейл Тейлор… и по вашей вине… она… мертва.
Звук выстрела заставил невольно вздрогнуть. Я поднял глаза на Джен: на ее лице явно читался ужас.
Глава 19. Дженни
В первые мгновения я не могла понять, где нахожусь. Не помнила, кричала ли. Боялась пошевелиться. Меня могут найти, почуять, заметить. Сердце колотилось, как бешеное. Я слишком громко дышу. Я пахну. Господи, я пахну!
Наконец, зрение сфокусировалось. Моя комната. Ночь. Я в своей кровати. Надо успокоиться. Сон. Дурной сон. Что разбудило меня? Я прижала руку к груди. Внезапно поняла — звук. Еле слышное поскрипывание поворачивающейся дверной ручки. Страх холодными пальцами прошелся по спине. За мной пришли. Кто? Убийца. Феромагер. Враг. Меня убьют. Меня сейчас убьют.
Ручка повернулась еще немного, и стул, приставленный к двери, угрожающе закачался. Еще мгновение — и рухнет. Закричать? Нет сил. Кошмар вымотал, выжал все до капли. Тем более, в глубине души я всегда знала, что так будет. Однажды за мной придут. Чтобы убить.
Я приподнялась на локтях и стала отползать к изголовью кровати. Хотелось вжаться в него, чтобы стать невидимой. Надо вооружиться. Нельзя сдаваться так легко. Я протянула руку к тумбочке, стоящей у кровати. Пальцы сжали продолговатый предмет. Телефон. Надо позвонить в полицию. Надо позвать на помощь.
С оглушительным грохотом стул рухнул на пол. Одновременно в трубке раздался мужской голос. Свободной рукой я зажала рот, чтобы не завопить.
— Джен?
Я не сразу осознала, что это Кит. Отняла телефон от уха, бросила один короткий — нельзя было ни на секунду спускать глаз с двери — взгляд на экран, чтобы убедиться, чье имя там высветилось. Ну конечно, вчера мы обменялись номерами простым способом: он продиктовал свой, а я набрала и сделала вызов, позволив определиться моему. И теперь, похоже, просто нажала последний набранный номер. Перезванивать в полицию времени уже не оставалось. Дверь могла открыться в любую секунду.
— Помоги мне, — прошептала я в трубку.
— Что случилось? Первый час ночи. Где ты?
— Он пришел за мной. Он чует меня. Я не знаю, что делать. Пожалуйста, спаси меня.
Дверь. Она откроется. Это конец.
— Да где же ты?! — воскликнул Кит.
— В своей спальне. Он за дверью. Он хочет меня убить.
— Кто — он, Джен? Закричи, позови отца. Я сейчас позвоню в службу спасения.
Неожиданная догадка напугала меня еще больше.
— Точно! Это мой отец. Это он пришел убить меня.
— Да что ты несешь?!
Похоже, это будет трудно объяснить.
— Я призналась ему недавно, что узнала, как он хотел избавиться от меня и раньше. Не звони никуда. Бесполезно. Он купит всех.
— Так, я уже еду. В пяти минутах езды. Только не клади трубку. Я постучу в дверь, разбужу всех. Кто бы там ни угрожал тебе, ему не уйти.
— Нет, пожалуйста, нет! — эта идея не показалась мне хорошей. — Он скажет, что я все придумала. Снова отправит в психушку!
Кит недовольно проворчал что-то.
— Он ломится в твою дверь?
— Нет. Тихо, — я удивленно посмотрела на дверь. — Может, он передумал?
В этот момент ручка снова дернулась. Я взвизгнула.
— Кит!
— Да здесь я уже! — заорал Кит в трубку. — Ну и как мне к тебе попасть, если не через дверь?
Запутавшись ногами в одеяле и чуть не упав с кровати, я кое-как подскочила и отбежала к окну. Распахнула его, постоянно оглядываясь на дверь. Кит бежал через лужайку, прижимая к уху телефон.
— Я прыгну.
— Не дури, ты сломаешь ноги. Я уже вижу тебя. Тут дерево. Сейчас залезу.
— Он сейчас залезет, слышишь? — сказала я в темноту комнаты, как будто кто-то, стоявший за дверью, мог этого испугаться. — Он уже почти здесь.
Но ручка двери больше не поворачивалась. Кит сбросил звонок. В ночной тишине я слышала, как он громко пыхтит и чертыхается, пытаясь взобраться по стволу. Пару раз Кит чуть не сорвался, но ветка, потянувшаяся к моему окну, была достаточно крепкой, чтобы выдержать его вес. Едва он залез на подоконник и спрыгнул в комнату, как я прижалась к нему, уткнувшись лицом в грудь. Его сердце колотилось так же быстро, как мое, но уверенность и желание защитить, переливаясь в меня, разбавили то, что творилось внутри. Страх отступал.
— Где он? — пробормотал Кит, обнимая меня и быстро целуя в макушку.
Я молча показала на дверь. Отстранившись, он подошел, перешагнул упавший стул и, прежде, чем я успела вскрикнуть, распахнул ее, выглянув в коридор. Постоял так несколько мгновений, затем осторожно прикрыл и повернулся ко мне.
— Там никого нет.
Я закрыла лицо ладонями и разрыдалась от облегчения.
— Джен… — робко протянул Кит, — ну что ты…
Теперь, когда опасность миновала, он стал двигаться более медленно и плавно. Подошел, обнял. Непривычно. Я растерялась.
— Тише. Тише. Эй, да ты вся мокрая!
Он пощупал мою спину и живот. Подхватил край футболки и потянул вверх. Я запротестовала, вцепившись в его руки.
— Ну, ну. Что я, голых девчонок не видел, что ли? — преодолев сопротивление, Кит рывком раздел меня и отбросил мокрую тряпку в сторону.
Оставшись в одних трусиках, я обхватила себя руками, пытаясь прикрыть наготу и дрожа всем телом. Кит быстро стянул свою футболку и нахлобучил на меня.
— Так лучше? — спросил он, сгребая меня в объятия.
Ткань хранила тепло его тела, и это окончательно успокоило меня. Я прерывисто вздохнула и кивнула.
— Плохой сон? Пойдем, присядем, — он потянул меня за собой.
— Кровать мокрая, — я шмыгнула носом. — Когда мне снятся кошмары, я всегда просыпаюсь в холодном поту.
— Присядем на край, — Кит усадил меня на колени, я примостила голову ему на плечо. В его руках, наконец-то, стало хорошо. — Все, успокаивайся. Тебе просто повезло, что я бродил тут неподалеку.
— Спасибо, — мой голос еще плохо слушался и дрожал. — Боялась, что ты уже спишь, и я подняла тебя с постели.
— Ну нет, — по голосу я догадалась, что Кит улыбнулся, — разве я не говорил, что ложусь только под утро? — Он помолчал. — На самом деле, я опять подался в клуб. Взял бутылку, хотел просто посидеть, подумать. Но потом решил, что надо с этим делом завязывать. Я вообще много думаю о твоих словах в последнее время.
Одной рукой Кит обнимал меня, другой — поглаживал по плечу, убаюкивая ровным тоном голоса. Как заботливый отец — своего ребенка. Только чувства в нем бушевали отнюдь не отцовские.
— Вообще, мне до сих пор чертовски хочется выпить. А после того, как ты меня напугала своим звонком — особенно. Руки трясутся вот. Еле на дерево залез. Но ради тебя я оставил бутылку на столе почти не тронутой и отправился дышать свежим воздухом. Решил, что если поброжу по улицам, подышу воздухом, станет легче.
Я слушала Кита. Наверно, стоило его похвалить за отказ от спиртного. Но сейчас просто не было сил для моральной поддержки кого бы то ни было. По мере возвращения рассудка становилось стыдно за эмоциональный срыв. Увидел бы меня сейчас Тоби — по головке не погладил. Он заставил бы мигом успокоиться, встать, схватить что-нибудь потяжелее и застать врага врасплох еще когда дверная ручка повернулась в первый раз. Но то ли от приснившегося кошмара я стала слабее, то ли домашняя обстановка так действовала. Я вспомнила свой жалобный скулящий голос, которым просила Кита о спасении, и поморщилась.
— Пообещай, что завтра не станешь мне напоминать, какой дурой я себя выставила.
— Ты не дура, — возразил он, — просто тебе приснился кошмар. Мне они часто снились раньше. Особенно в детстве. Помнишь «Кладбище домашних животных»? Был такой фильм.
Я покачала головой.
— Страшный очень. Не мог долго уснуть после него, но смотрел. Казалось, что если выключу, то буду трусом. А потом снились ужасы. От моего крика просыпался весь дом. Ма приходила, обязательно со стаканом теплого молока, — голос Кита потеплел, как всегда это бывает, если рассказывают о чем-то хорошем. — Она так же усаживала меня на колени, гладила по голове и говорила, что пока она рядом, никто не причинит зла ни мне, ни сестре.
Он прижал меня крепче. Наклонил голову и нежно поцеловал в кончик носа.
— Все будет хорошо, Джен Макклейн. Пока я рядом. Любой кошмар рано или поздно забудется.
— Только не мой, — пробормотала я.
…С подругами мне обычно не везло. С самого раннего возраста непостижимым образом получалось так, что с мальчиками было легче найти общий язык. В школе я держалась особняком. И первую подругу встретила, на удивление, в поместье Дружеча. Сабина Шах-Мали, маленькая, не выше полутора метров ростом, смуглая почти до черноты — и на контрасте белоснежная улыбка. Нежное, почти детское лицо. Первое время я думала, что ей лет десять. Оказалось — четырнадцать, и она уже успела стать чьей-то женой. Таковы традиции ее народа. Доходя в беседе о прошлом до этого момента, Сабина отказывалась дальше говорить. За это я даже испытывала к ней благодарность: хватало собственной боли, чтобы еще принимать в себя чужую. Львиную долю времени, проводимого вместе, мы старались разговаривать на нейтральные — вежливость эмпатов! — темы. А вместе мы его проводили лишь на конных прогулках. Правда, Сабина считала их удовольствием, а я ее мнения не разделяла.
— У тебя неплохо получается рысью, — приободрила она, когда мы очередным теплым вечером скакали вдвоем по лугам. — Скоро можно попробовать галоп.
— За рулем получается лучше, — проворчала я, с легкой завистью оглядывая миниатюрную фигурку Сабрины, которая с изяществом держалась в седле.
Себя же я чувствовала мешком с картошкой.
— Каждому свое, — возразила подруга. — Я никак не могу пройти горный серпантин, например. Зато я слышала, как Тоби нахваливал тебя.
Я пожала плечами. Вождение давалось легко. Мне нравился легкий адреналин, начинавший клокотать внутри, когда мелкие камешки летели на повороте в пропасть из-под колес автомобиля. И повизгивание сидящего рядом Тоби тоже нравилось. Поэтому я планировала со временем попробовать «полицейский разворот». Неожиданно для него, конечно.