Воспитательный сценарий – не просто набор более или менее эффективных видов заботы, которые проявили или не проявили наши родители. Это тот шаблон, который в конечном итоге формирует нашу жизнь, и у каждого он свой. Это понятие отличается от концепции Берна: его сценарий принадлежит к бессознательной области психологии, в то время как воспитательный сценарий – к педагогической сфере. Первый основан на внутренних движениях личности, а второй опирается на практические решения. Например, погружение в депрессию матери и переживание тревожных ситуаций относятся к области психологии, а выслушивание маминых криков из-за невыученных школьных уроков – к вопросам педагогики.
Полученное воспитание – глина, которая, если ее поместить в емкость (воспитательный сценарий), примет ее форму.
Эта форма у каждого из нас своя, что подтверждают семьи с несколькими детьми. Все дети разные, поскольку каждый из них формируется по-своему, в зависимости от его отношений с родителями или с другими значимыми взрослыми. Полагаю, стоит вспомнить и о некоторых юнгианских концепциях, тесно связанных с глубинной природой нашей потребности в индивидуации, в поиске нашей истинной самости. Теория «даймона» Джеймса Хиллмана помогает понять, что существует нечто, выходящее за рамки полученного воспитания:
Душа каждого из нас связана с даймоном прежде, чем мы рождаемся, и он выбирает образ или паттерн, в соответствии с которым мы живем на земле. Этот компаньон души, даймон, приводит нас сюда, однако в процессе прибытия в этот мир мы забываем все, что происходило, и приходим сюда пустыми. Даймон помнит, что присутствует в вашем образе и принадлежит вашему паттерну, и поэтому ваш даймон является носителем вашей судьбы[68].
Но если мы не разберемся с полученным воспитанием, то не сможем высвободить своего «даймона» – иными словами, свою человеческую сущность, аутентичность, то уникальное нечто, которое каждый из нас носит внутри себя.
ПСИХОЛОГИЯ И ПЕДАГОГИКА – ДВЕ РАЗЛИЧНЫЕ ТЕРРИТОРИИ
Между психологией и педагогикой существует историческая диалектика, которая часто поднимается к вершинам философии или других столь же отвлеченных, если не сказать идеологических, дисциплин. По сути, педагогика занимается в первую очередь воспитательными процессами, а психология – структурой личности и, следовательно, формированием человека в его индивидуальной целостности. Разумеется, подобное утверждение звучит несколько упрощенно. Часто психология все же затрагивает вопросы воспитания, особенно в некоторых областях, таких как психология развития. Тем не менее между ними есть существенное эпистемологическое различие: это две различные области науки. Почему мне это кажется важным? Если признать, что определенные поведенческие аспекты индивидуума не относятся к чисто психологическим или генетическим, но имеют четкую воспитательную составляющую, это может оказаться хорошим подспорьем в работе психолога или психотерапевта. И напротив, сосредоточившись на исследовании исключительно психических элементов, можно в конце концов прийти к солипсизму. Яркий тому пример – случай с Францем Кафкой, который мы рассмотрели во введении. Глубокая депрессия великого писателя из Богемии неразрывно связана с полученным им отцовским воспитанием, о котором он столько рассказывал. Этот воспитательный компонент обладает четкими антропологическими, историческими и культурными признаками, определенным образом связанными с пространственно-временным континуумом, в котором Кафке довелось жить. Меня всегда беспокоила недооценка этих элементов, словно личность человека определяется только генетическими или психологическими свойствами. Однако это не так. Свою роль играют многие факторы, и воспитание – один из важнейших.
Воспитательный сценарий – это форма, которую мы будем носить всю жизнь, словно вторую кожу. Это наш образ жизни, способ взаимодействия с окружающей реальностью, соответствующий нашей глубинной сущности.
Будущая отличница
Как-то я консультировал семью с тремя детьми и своеобразным подходом к школе, которым словно бы управляли бессознательные механизмы. Родители упомянули, что самой младшей девочке очень нравится читать. Но разве можно утверждать, что ребенок любит читать, если он только-только пошел в начальную школу? Очевидно, что здесь действует определенный сценарий, в соответствии с которым родители приписали дочери это качество, ожидая, что она будет хорошо учиться и станет гордостью семьи. Что касается двух старших, то один из них настроен на работу, а другому учеба дается легко, но ему не хватает мотивации.
Эти модели поведения относятся к характеристикам, которые родители закладывают в ребенка с рождения. Иногда воспитательный сценарий связывают с концепцией ложного «я», предложенной британским педиатром и психоаналитиком Дональдом Винникоттом. Этот ученый уделял большое внимание различиям между ложным «я» и истинным «я». Первое продиктовано необходимостью угождать родителям. Оно формируется уже в первый год жизни, если ребенок вынужден приспосабливаться к требованиям особенно неадекватных родителей. Эта теория, сформулированная еще в 1950-х гг., до сих пор не утратила своей актуальности.
Жить – значит стремиться обрести свое истинное «я», ту подлинность, которую скрывают и маскируют как жизненный, так и воспитательный сценарии. Необходимо выстроить диалектическое отношение к себе, начав с осознания того, что мы носим одежду, скроенную для нас другими. Чтобы не путать светлячков с фонарями. Чтобы уберечься от той наивной непосредственности, которую Карл Густав Юнг считал одной из главных опасностей, подстерегающих человека: убежденность, что мы появляемся на свет и растем естественно, в абсолютной нарциссической свободе, как грибы в лесу, где все принадлежит нам безраздельно.
Умение определить исходные точки позволит нам двигаться дальше.
Чем напрасно цепляться за идею, что все происходящее зависит исключительно от стечения внешних обстоятельств, лучше сосредоточиться на нашей способности сделать осознанный выбор. Иначе говоря, мы получили воспитание, за которое не несем ответственности. Однако нам следует принять его как нечто «свое», а не просто как случайность, свалившуюся на нашу голову подобно метеориту. Даже если мы больны, важно уметь сделать правильный выбор. Принятое решение может спасти нам жизнь. Осознанность и освобождение от фатализма означают также умение распознать сущность полученного воспитания, принять его и совершить преображение, подобно тому, как змея меняет кожу. Мы должны обрести то, что действительно принадлежит нам.
Как это работает?
Воспитательный сценарий определяет каждого из нас:
ты был воспитан вот так!
Давайте еще раз вернемся к деревенской традиции. В крестьянских семьях растили много детей, и каждый был предназначен на определенную роль: кого-то готовили к работе на земле, кого-то (как правило, дочь) – ухаживать за пожилыми родственниками. Такие женщины не выходили замуж и оставались дома до самой смерти родителей, присматривая за ними. Семья моего отца не была исключением: моя тетя проводила в последний путь своего отца, мать, а потом и сестру отца. Она полностью посвятила себя уходу за ними.
Были в семьях и те, кому поручали заботу о младших братьях и сестрах, – тоже, как правило, женщины. Один из мальчиков часто становился священником, а одна из девочек – монахиней. А кому-то выпадало продолжать дело родителей. Если все это не воспитательные сценарии, то что? Особенность таких историй заключается в недостатке осознанности. Невероятно, насколько полученное воспитание остается незаметным, хотя продолжает влиять на нас годами.
Воспитательный сценарий прячется, маскируется и остается невидимым, поскольку стал частью нас самих. Тем не менее способ его распознать существует.
Нам может помочь анализ принятия решений. Делая важный выбор, мы можем заметить, как в него вмешивается наш воспитательный сценарий: он словно невидимыми нитями тянет нас в определенную сторону, лишая возможности действовать автономно. Иными словами, когда мы оказываемся на распутье, наш воспитательный сценарий проявляет себя во всей красе, показывая, насколько прочно он в нас засел. Например, я сменил работу, и новая работа чем-то меня не устраивает. Внезапно я понимаю, что мой выбор был обусловлен воспитательным сценарием, согласно которому «я хочу всегда быть полезным». Это убеждение родом из детства, которое в реальной жизни может оказаться несостоятельным. И я попался на его удочку.
Проблемы, связанные с воспитательными сценариями, часто недооцениваются или упрощаются. Но если мы не будем обращать на них внимание, это может серьезно затормозить развитие всего общества.
Триггер и воспитательный сценарий
На первый взгляд может показаться, что воспитательный сценарий схож с триггером[69] – понятием, которое в моей формулировке представляет собой весьма специфический эмоциональный опыт. Речь о реакции, связанной с перенесенным ранее страданием, которая активизируется в определенных ситуациях (обычно конфликтных), когда дела идут не так, как нам бы хотелось. Эпизоды, имевшие место в далеком детстве, внезапно вспоминаются во взрослой жизни, когда мы слышим некоторые слова или, сами того не желая, испытываем определенные переживания. Воспитательный сценарий, как и триггер, родом из нашего детства, но он не столько действует в сфере эмоций, сколько проявляется в нашем поведении, решениях, выборе, планах. Он связан не с отдельными реакциями, которые могут быть случайными и преходящими, а, скорее, с тем, что составляет основу жизни человека, его глубинную сущность. Он не столь очевиден, как триггер, но, как следствие, более коварен и влиятелен.